— Козёл он, а не мужик! Как ему в голову вообще могло прийти, что я… Я…
Дальше происходит вообще лютый сумбур — Ирка силится что-то сказать, но рыдания душат, а мне до того неловко, что стала причиной их разлада, что хочется под землю проваливайся! В конечно итоге я умудряюсь уговорить Ирку идти спать. Утро вечера мудренее — и всё такое. Потом, и сама проваливаясь в сон, ещё почти час прислушиваюсь к звукам из соседней комнаты. И когда убеждаюсь, что подруга уснула, оставляю на столе записку о том, что и сама хотела уже подыскать другое жильё, и что всё просто очень удачно совпало, а Володька хороший исполнительный и верный мужик, и за таких надо держаться… И ухожу.
Время раннее, безлюдное, но уже рассвело. Куда податься не знаю. По идее — в гостиницу бы, но не хочется. Манит просто брести по сонным, пахнущим свежестью и мокрым асфальтом улицам и смахивать с щёк грустные девчачьи слезки. Сарафан мой, почти лавандовый, за прошедшие дни бомжевания заметно утратил нарядную свежесть, но всё ещё похож на предрассветную, полную загадок дымку. И всё ещё слишком сильно напоминает о НЁМ.
Так всё это глупо, но так предсказуемо! Разве такие как он бывают свободными? Разве нормальные мужчины без всяких этих ловеласных штучек осыпают тонкими, похожими на изысканный белый стих комплементами? Намекают, что хотели бы пятерых детишек, пытаются с первого же свидания решать проблемы — от денег, до одежды и наказания обидчиков? Нет, конечно. Это игра, и Дмитрый Палыч знатный игрок, чего стоит одно лишь утончённое соблазнение через укутывание меня своей рубашкой! Тут уж только позавидовать его законной. И посочувствовать.
Да, Лисонька, такой вот непростой «просто секс» получился. Пусть уж мальчик тогда родится, что ли. На память.
А город всё просыпается, и через парк, мимо фонтана, где я недавно встречалась с отцом и где сижу теперь одиноко на скамейке, уже идут первые прохожие. Очень хочется позвонить папе. Очень! Но я настолько разморена бессонной ночью и ласковым солнцем, что сил лезть в сумочку просто нет. А может, я просто оттягиваю это… удовольствие. Устала я противостоять ему, человеку, которого любила даже когда он ушёл. И чьего возвращения испугалась, потому что искреннее считала, что ненавижу предателя… а сама ему обрадовалась. И прав Димка — это их, взрослые родительские дела, и они решали их как могли. А моё детское дело — любить родителей. И быть им благодарной. В конце-то концов это же…
— Лиска! — раздаётся вопль с другой стороны фонтана, и пока я сонно разлепляю веки, на меня налетает Ирка. — Ну твою же мать, Ерофеева, ну ты не хуже Тоски моей, честное слово! Вижу цель — не вижу препятствий! И понятия не имею, что такое телефон!
— От «не вижу препятствий» слышу! — не остаюсь я в долгу, но проверяю мобильник на предмет ста тысяч пропущенных. — Он сдох, Ир. — Для наглядности показываю ей безжизненный экран. — А ты чего здесь в такую рань?
— Не поверишь, тебя ищу! Уже и на вокзале побывали, и даже к Желткову твоему сгоняли!
— Он не мой.
— Он не немой, дорогая, — хихикает Ирка, — он обделанный! Просто Володька тоже немного перенервничал, ну и перестарался с… расспросами.
И только теперь я замечаю деликатно маячущую поодаль фигуру шпендика.
— Оу, неужели помирились уже?
— Угу, — всё ещё пытается сохранять оскоблённую мину подруга, но счастливая улыбочка выдаёт радость. — Припёрся с первыми петухами, всю ночь, говорит, глаз не сомкнул, давай, говорит, объясняться. И ты права была, Лис, это твой велел ему тебя сбагрить.
На слове «твой» меня приятно торкает, но тут же придавливает грустью, а Ирка продолжает:
— И знаешь, дело-то серьёзное! Он реально хотел отправить тебя к отцу, но вовсе не для того, чтобы ты не шлялась по клубам. Ой, да чего брехучий телефон устраивать? Вов, иди сюда!
Когда он подходит, меня вдруг охватывает оторопь. Как будто ощущается незримое Димкино присутствие. И мне и хочется окунуться в это удовольствие, но и колется — чуть расслабишься, и опять потом по кусочкам себя собирать.
— Алиса Юрьевна, доброе утро, — словно рапортуя, сосредоточенно кивает Вольдька, — вам действительно…
— Алиса Юрьевна? Вы? — перебивает Ирка. — Серьёзно?
Сталкиваемся с Володей взглядами, скованно улыбаемся.
— Правда, давай без этого, — прошу я. — Дмитрию Палычу своему выкать будешь. А со мной по-простому.
Он кивает.
— Тебе нужно уехать, Алис, причём именно к отцу и как можно быстрее. Дмитрий Палыч не мог рассказать всего: ни времени не было, ни тебе нельзя было знать больше, потому что меньше знаешь — крепче спишь, причём, на свободе. Просто, когда ты не в курсе происходящего, тебе и никакие дознания не страшны, потому что на нет и суда нет. Здесь как раз такое. И связано с убийством в клубе.
— То есть всё-таки связано… А начальника моего тоже вы прессанули?
Владимир удивлённо вскидывает брови. Явно не ожидал, что знаю. Даже смущается немного.
— Ну… Формально это не назовёшь прессом. Просто повоспитывали немного.
— А Желткова?
Кивает.
— А клуб действительно Димкин?
— Да. Подарок от будущего тестя. Но генеральная управляющая там всё равно Нина Александровна, сам Дмитрий Палыч не любит там появляться, поэтому некоторые из персонала даже думают, что она и есть хозяйка.
Нина Александровна. Опять. Хотя чего я ожидала-то? Что окружающие будут и дальше деликатно умалчивать о ней?
— Ты мне одно скажи, Володь, нахрена он нам с ней одинаковые платья купил?
— Так это не он, это Нина Александровна. Тоже понравилось, наверное.
— В смысле? — обалдеваю я. — Она покупала для меня шмотки? Серьёзно? Зашибись. А она ему жена вообще?
Говорю и сама же понимаю, что вопроса тупее не придумаешь.
— Не поняла, что значит, жена? — вклинивается Ирка. — Он что, женат?! И ты знал, но молчал?
— Это всё уже не важно, Ир. А важно то, что, получается, убийца всё-таки Дмитрий?
— Нет, конечно! — твёрдо опровергает Владимир. — Его подставили. Вернее, пытались. Аккуратненько так всё завели, все кончики с кончиками связали — не отвертишься. Вот только не учли, что Дитрий Палыч может вдруг наплевать на стрелку с самим губерским сынком ради того, чтобы уехать с дамой. Для него это нетипично. Даже я удивился.
— Но тогда, получается, у него есть алиби?
— В том-то и дело, что оппоненты тоже быстро сориентировались и в свидетельских показаниях появилась сообщница — некая дама…
— Я?
— Ну, однозначных примет у них нет, однако нам всё равно пришлось на всякий случай изъять запись с камер, где ты проходишь с Дмитрием Палычем в клуб. Это потянуло за собой новые вопросы и подозрения. Пришлось отсиживаться на хате, чтобы не давать показания и параллельно выруливать по своим каналам. Дело ведь вовсе не в губернаторском сыне, его просто пустили в расход, причём, вполне вероятно, кто-то из своих же. На самом деле Дмитрия Палыча наказывают за строптивость и несговорчивость в вопросах нелегальной торговли оружием. И нет ничего эффективнее для отжимания бизнеса, чем закрыть его хозяина на зоне.
— Но если он прятался, на хате отсиживался, то зачем с женой в ресторан попёрся? Да ещё такой понтовый?
— Ход конём. Они давали горячее интервью журналистам из «Частного чтива» Это программа про личную жизнь олигархов. Дмитрий Палыч и Нина Александровна подтвердили просочившуюся новость о том, что ждут ребёнка и что уже завтра надолго уезжают в штаты — вести беременность и рожать. А на самом деле улетела только Нина Александровна с дублёром Дмитрия Палыча. Это должно было ненадолго застопорить и пустить по ложному следу врага. В то время как сам Дмитрий Палыч остался здесь и продолжил разгребать по своим каналам. Ну то есть… должен был продолжить.
Я так ошарашена новостью о том, что Нина беременна, что даже не замечаю последнюю оговорку. У меня всё внутри сжимается, словно пружина, и угрожающе трещит, готовое вот-вот рвануть… Она жена — это раз, не фиктивная — это два, и беременная — это три. Всё.
