Я люблю тебя, очень, пожалуйста, не делай со мной это. Не заставляй тебя ненавидеть.
- Мила.
- Арс… отпусти.
- Я не могу. Я не в состоянии.
И я не могу!
Боже, да что за наваждение такое? Почему я не могу отлепиться от него?
Мы знакомы всего три дня! Или четыре уже? Я потеряла счёт времени. Это всего несколько десятков часов. Несколько тысяч минут.
Мгновения, мгновения, мгновения…
Я не могу с ним.
И начинаю «не мочь» без него.
Это нельзя. Я всё равно уеду. Мы всё равно расстанемся.
Он женат. ЖЕНАТ!
И не важно, любит он жену или не любит. Не важно, как они поженились. Не важно, какой у них брак.
Всё это не важно.
Или важно. Важно, наверное, потому что если бы это было иначе он бы сказал, что готов развестись…
Боже, Милана! Боже!
Ты действительно это говоришь?
Ты, прошедшая через адище измены, в преддверии лютого развода готова подложить другой женщине такую же свинью?
Как ты можешь?
- Мила, не терзай себя, не надо, прекрати. Прекрати хотя бы на эти несколько минут, часов. Просто позволь быть рядом.
- Я не пойду на крышу!
- Я знаю. Я и не поведу тебя туда. Я просто хочу побыть рядом. Я… поверь, я тоже не понимаю, что будет завтра, когда ты уедешь. Когда я буду ходить по родному городу и чувствовать пустоту, зная, что тебя тут нет.
Он серьёзно так говорит?
Серьёзно?
Как поэт…
Впрочем, Питер способствует. Тут хочется сочинять стихи. Тут хочется сочинять истории.
Например, историю московской девочки Милы, которая встретила питерского мальчика Арсения. Случайно. На Невском. Или на Васильевском. Или в Эрмитаже у Рембрандта. Это так романтично, назначить свидание у Рембрандта. Ей назначили. Но он не пришёл, тот, кто назначил, зато пришёл этот – Арсений. Сел рядом и смотрел. Сначала на Рембрандта, потом на неё. И сказал, что она похожа на Венеру Ботичелли, жаль только, что картина эта не в Эрмитаже, а в галерее Уффици во Флоренции, но они обязательно поедут туда, и увидят её.
- О чём ты думаешь?
Я словно просыпаюсь. Он меня обнимает. Мы стоим, прислонившись к какой-то стене, ходят люди.
- Ты не боишься, что нас могут увидеть?
- Я похож на того, кто чего-то боится?
Конечно нет. Но всё-таки. Не хотелось бы мне разборок еще и с чужими жёнами.
- Мила…
Он не может договорить, а я понимаю его без слов.
Понимаю, что с ним сейчас творится то же, что и со мной.
Мы потерялись друг в друге.
И не можем найти дорогу обратно. В тех себя.
До нашей встречи.
До первого свидания.
До путешествия.
До развода мостов.
До крыши.
До Санкт-Петербурга.
- Мила… я не могу.
И я не могу. Тоже не могу.
Поэтому позволяю себе сегодня то, что нельзя будет завтра и нельзя было вчера.
Я целую его. Сама. Крепко, жадно, страстно.
Я его люблю.
Почти.
Нет, в самом деле люблю.
Сегодня.
Что будет завтра? Не знаю.
Нужно ли мне сейчас это завтра?
Обо всем забыла.
Дети, развод, проблемы, бывший, мама, долг, работа, прошлая жизнь, заботы.
Столько всего.
Из списка я бы детей оставила. Ну и маму с папой.
Всё остальное – гори оно…
Собственно, почему нет?
Развестись, разменять квартиру, купить что-то тут, в Питере, переехать. Стать любовницей Арсения.
Да.
Докатилась ты, Милана, докатилась.
Любовницей.
Высокоморально.
А не послать бы её, эту мораль, а?
Разве со мной кто-то поступил высокоморально? Нет, меня просто отшвырнули потрепанным кончиком пуанта… или пуанты? Пуантов? Не важно. Плевать. Меня растоптали.
Почему я не могу так же?
Почему не могу? Могу. Я уже.
Я уже переспала с женатым.
Не просто переспала.
Я влюбилась в него.
Господи, за три дня.
Нет. Не за три.
За пару часов.
Да, да. Уже по дороге в Питер я была влюблена по уши. Иначе не было бы крыши, мостов, крыши, джакузи, еще раз крыши.
Ничего бы не было.
Почему мы, нормальные, настоящие женщины не может потрахаться без любви, а?
Просто потрахаться! Как те не закомплексованные, не обремененные моралью дамочки, которые уводят наших сначала парней, потом мужей. Или они, типа, тоже по любви?
Рефлексия, Милана.
Всё это рефлексия.
А читатель ждёт действия.
Давай же, сломай шаблон. Возьми и переспи снова с Арсом. Наплюй на всё. Останься в Питере. Не навсегда. До конца недели.
Натрахайся вволю.
А потом разыщи его жену в соцсетях и напиши ей сакраментальное – «Мы с твоим мужем любим друг друга, ты нам мешаешь, уйди в сторону, дай Арсюше быть счастливым».
Так ведь надо, да?
Так поступает подвид, известный под названием «любовница обыкновенная» или если на латыни «prosto bliad»?
Господи, что за глупые мысли посещают мою светлую, пушистую голову на верхотуре Исаакия, с которой видно весь город?
Купол золотой.
Во время войны его красили краской. Чтобы не было видно врагу, который засел на Дудергофских высотах*. Я была там, поднималась на самый верх. В солнечный день оттуда действительно весь Питер виден как на ладони. И сверкающие купола храмов.
