Хасиб слушал старую цыганку и не верил собственным ушам. Так изъясняться мог бы и сам учитель. Сейчас Кара вовсе не походила на ту взъерошенную старуху, которая гадала перед представлением по руке и предсказывала счастье и богатство. Перед Хасибом сидела действительно очень пожилая женщина, действительно очень уставшая от жизни, но при этом полная сил и любопытства. Такой можно было бы доверить и более страшные секреты, чем какой-то глупый сон.
– Ты говоришь словно мой учитель, добрая женщина.
– Я встречалась с почтенным Саддамом, малыш. Нам, старикам, иногда полезно узнать что-нибудь новенькое. А никто лучше твоего учителя не просветит невежественную цыганку.
– Но почему ты сейчас вспомнила о моем учителе, Кара?
– Потому что мне нужен мудрый совет. И кто же, скажи, мальчик, может дать мне лучший совет, чем ученик самого мудрого человека, слава которого гремит от одного океана до другого?
– Тебе нужен совет? – переспросил Хасиб с недоумением.
– О да, мой мальчик. Я столкнулась с загадкой, которую следует решить быстро и правильно. Ибо через два дня здесь нас уже не будет. А совет наш нужен местной повивальной бабке – женщине умелой и мудрой, но лишь в том, что касается здоровья, малышей и мудрых советов молодым мамочкам. Во всем же остальном старая Заидат не мудрее трехлетнего карапуза.
Хасиб улыбнулся.
– И что же произошло у этой почтенной женщины, Кара?
– Не совсем у нее, мальчик, у ее старшей дочери. Девочка вышла замуж за уважаемого и доброго человека – ткача Саида, вдовца. Аллах всесильный благословил ее двойней. Но с некоторых пор дочь Заидат, Зухра, не находит себе места в собственном доме. Ибо каждое новолуние, когда ночь черна и беспросветна, дом, по словам Заидат, стонет и качается. А с недавних пор и вовсе начал плясать. Но только в новолуние.
– Понятно… Новолуние – это время, когда на жителей Земли простирается власть Иблиса Проклятого… – кивнул Хасиб. – Во всяком случае, так говорят все те, кто не может найти более разумного объяснения.
– Это так, мальчик.
– Ты побывала уже в этом доме, почтенная? Он старый и действительно готов развалиться?
– Дом более чем стар. Но он простоит гораздо дольше, чем это кажется. Ибо он сложен из камня, а не из кирпича, скреплен известью и яичным белком.
– Настоящая крепость. Но как же он может шататься в таком случае? Уж не грезится ли все это уважаемой… Как, ты говорила, ее зовут?
– Хозяйку дома зовут Зухра, она дочь Заидат.
– …уважаемой Зухре.
– Я видела и ткача, хозяина, и Зухру, и всех троих детей.
– Ты же говорила, что у почтенной женщины двойня…
– Это так. С ними живет и старшая дочь уважаемого хозяина дома, тринадцатилетняя Марьям. Она полна почтительности к мачехе и очень любит своих сводных братиков.
Хасиб задумался. В его голове начали возникать какие-то, пока неясные, ответы. Но он не торопился высказывать вслух все, что пришло ему в голову.
– Послушай, добрая Кара. Я бы хотел сам взглянуть на дом и его обитателей. Может быть, мне, колдуну и магу, – тут Хасиб весело подмигнул старухе, – откроются те тайны, которые смогли укрыться от твоего мудрого, но недостаточно опытного в делах волшебства взора?
Кара улыбнулась юноше в ответ. Сейчас это был сильный и решительный человек, которому, должно быть, и в самом деле будет по силам разобраться в тайне.
– Да будет так, – кивнула старуха. – Завтра утром я приведу тебя еще раз к этому старому дому, который помнит, похоже, времена самого царя Камбиза. Твоя слава колдуна до этих мест еще не дошла, но ты же все-таки ученик самого почтенного Саддама. И я надеюсь, что его громкое имя послужит нам, а сам он, уважаемый и воистину мудрый человек, не обидится, что мы воспользовались крохой его великой славы.
Утро следующего дня выдалось удивительно мрачным. Собирался дождь, и в воздухе все сильнее ощущались признаки близкой зимы. Для Хасиба, жителя куда более знойных мест, было уже и вовсе холодно. Но даже Кара, опытная странница, ежилась. А после одного из резких порывов ветра чуть ворчливо проговорила:
– Надо выбираться побыстрее отсюда. Иначе мы тут застрянем до снега.
– До снега, уважаемая? – переспросил Хасиб. – Откуда в этих местах взяться снегу?
– Поверь, малыш, даже если здесь и не будет снега, погода останется отвратительной долгих три, а то и четыре месяца…
Хасиб лишь кивнул, ибо сейчас уже было и зябко и удивительно неуютно. Но Кара продолжала с ворчанием пробираться через лабиринт узких улочек, и юноше ничего не оставалось, как поспевать за ней.
Вскоре показалась и цель их недолгого путешествия. Дом и в самом деле был необыкновенно стар. Хасибу даже не понадобилось вспоминать все, что он узнал о законах, по которым возводится здание (о, сколько еще полезных уроков, выученных некогда благодаря настойчивости учителя, ждали в разуме Хасиба своей очереди!). Этот дом был построен настолько давно, что всякая память о строителях истерлась в песок. Но стены были все так же просты и толсты, каменные балки все так же надежны, а крыша все так же плотна и непроницаема для стихии.
– Какое удивительное сооружение, – пробормотал Хасиб, рассматривая стену. Он оперся на каменную кладку и поразился тому, как плотно подогнаны камни друг к другу. – Да, это настоящая крепость, а не дом.
– Входи, мальчик, сейчас здесь совсем пусто. Зухра забрала детей и переселилась к своей матери до тех пор, пока тайна пляски и стонов ее дома не будет раскрыта.
– А где же хозяин? Он позволит нам бродить по его жилищу?
– Говорю же – здесь никого нет. Почтенный ткач не высовывает носа из своей мастерской, а дети все у бабушки в гостях.
– Да будет так.
Хасиб был так высок, что ему пришлось чуть наклонить голову, чтобы войти в двери дома. Шаги гулко отдавались от стен, и юноша в который раз подивился работе мастеров, столь давно и столь надежно сложивших это жилище. Как только дверь за Карой и Хасибом закрылась, сразу стало необыкновенно тихо.
– Да здесь можно не только зиму пережидать! – пробормотала Кара.
– О да, почтеннейшая. А теперь прислушаемся: мне нужно понять, что имела в виду почтенная хозяйка, говоря о пляске камней.
Старуха-цыганка замолчала. Она была более чем довольна, что ей удалось к поискам тайны привлечь такого сильного союзника. И потому, что великий Саддам был его учителем, и потому, что некая печать магии лежала на челе самого юноши, и потому, что сон, которого Кара не смогла истолковать, яснее ясного говорил о непредсказуемом будущем и удивительных умениях Хасиба.
Предмет же размышлений старой цыганки почти неслышно ходил от комнаты к комнате и, стараясь встать точно в середине каждой, несколько долгих минут к чему-то прислушивался. Лицо его было сосредоточенным, почти угрюмым, и двигался он так, словно боялся вспугнуть даже тень.
