Без стука вхожу в ванную. Ярослав как раз фиксирует полотенце на бёдрах. Утренняя картина на повторе. Я пошатываюсь и перевожу взгляд на безопасную вешалку. Кидаю полотенце к тому, что уже лежит на полу, стягиваю с крючка халат, заворачиваюсь в него. Сую ноги в отельные тапочки. Они мне велики, но до номера дойти смогу. Не расхаживать же в банном наряде и на каблуках.
Ярослав выходит вслед за мной из ванной. Я подхватываю свои вещи и озираюсь в поисках сумочки. Яр молча вкладывает её мне в руки.
— Лиза? — он удерживает ручку сумки и интонацией просит посмотреть на него.
А я не могу. Живот сводит, в горле свербит, голова и вовсе отделилась от шеи и гуляет вокруг.
— Яр, пожалуйста… — я прикрываю глаза. Сама не знаю, чего хочу больше: побыть одной или чтобы он сгрёб меня в охапку и никуда не отпускал.
Я задыхаюсь в коконе его тепла, но как только он пропускает меня пройти в коридор, тут же замерзаю.
Мешкаю перед дверью, пытаясь удержать вещи одной рукой. Ярослав мягко отодвигает меня в сторону. Открывает мою сумку, достаёт ключ-карту и кладёт в карман моего халата. Вешает сумочку мне на плечо и открывает дверь.
— Спасибо, — произношу практически одними губами и сбегаю.
Далее туман сохраняется. Разговариваю ли я с Анастасией, которую прошу подняться к себе. Приятная девушка. Мы обмениваемся визитками и обещаем друг другу быть на связи. Жду ли Майю, которую прошу привезти мне спортивные штаны, футболку и кеды, так как совсем не подумала о сменной одежде.
— Что случилось? — Майка осматривает меня с ног до головы.
— Кажется, я запуталась и не знаю, что мне делать, — признаюсь я и закрываю ладонями лицо.
— Точно не принимать решение прямо сейчас, — подруга крепко меня обнимает, передавая мне частицу своей энергии, и подталкивает в комнату переодеваться.
Ярослав даёт мне время, о котором я просила своим жалким «пожалуйста». Три дня я изредка вижу его только через открытые жалюзи малого зала. Думаю, что успокаиваюсь и прихожу в нормальное состояние. Но стоит потереть переносицу, как я снова брожу в тумане.
В среду вечером мама предупреждает, что в четверг будет в городе. Мы договариваемся вместе пообедать.
С тех пор, как мама оформила мой кредит, я всё чаще слышу от неё задания в свой адрес. Меня это несколько напрягает. Деньги я перевожу без задержек, никого никак не подставляю, но чувствую, что не могу отказать матери, когда она просит выкупить заказанные лекарства, для чего мне приходится отпрашиваться с работы, или срочно передать что-то на вокзале посреди субботы или воскресенья, и все мои планы нещадно режутся, потому что узнаю я об этом со звонком, который будит меня вместо будильника, а я тщательно проверяю его с вечера пятницы на предмет отключения и полного сброса на выходные.
С мамой мы сталкиваемся на входе в ресторан. Она целует меня в щёку. Я придерживаю для неё дверь. Столик забронирован заранее, чтобы не терять времени, если вдруг произойдёт нашествие желающих получить сегодня свой бизнес-ланч именно здесь.
— Хорошо выглядишь, мам, — говорю искренне, отмечая её свежий цвет лица и лёгкий макияж.
— Ну, дочь, блистающая на банкетах в высшем свете, обязывает, — отвечает мама, когда перед нами раскладывают меню.
Я на автомате благодарю официанта, прошу принести чайник зелёного чая и перевожу на мать недоумевающий взгляд. Мама закатывает глаза, нажимает что-то в своём телефоне. На экране я вижу фотографию себя с бокалом шампанского, под локоть меня придерживает Ярослав.
— Ты не рассказывала, что встречаешься со своим начальником, — укоризненно произносит мама, рассматривая изображение.
Я хмурюсь.
— Во-первых, я с ним не встречаюсь. Во-вторых, это не личный выход, а мероприятие, которое организовывала наша компания, в том числе. В-третьих, откуда у тебя этот снимок? Насколько я знаю, ты не сильна в работе с интернетом.
Мама листает по экрану, и я вижу вверх тормашками ещё одну фотографию, где ладонь Яра лежит на моей пояснице, пока мы приветствуем каких-то людей.
— Сама не сильна, но есть знающие добрые люди, — говорит тем временем мама. — И мне обидно, что я узнаю такие новости от кого-то, а не от тебя самой.
Я начинаю раздражаться.
— Мам, ты меня слышишь? — облокачиваюсь о стол. — Я с ним не встречаюсь.
Мама тоже подаётся в мою сторону.
— Так чего же ты теряешься? Он явно проявляет к тебе интерес, который видно даже по фотографиям. Молодой, симпатичный, богатый, влиятельный.
Я растерянно хлопаю ресницами.
— Или он жадный, раз ты влезла в кредит с помесячным погашением? — добавляет шёпотом, потому что к нам подходит официант.
На столе появляется чайник с моим любимым чаем, пока что бледного цвета, который я обычно настаиваю до лёгкого потемнения и с удовольствием пью. Сейчас же я смотрю на раскрывающиеся листья и светлую воду и думаю, что моё лицо не менее белёсого оттенка. Перевожу взгляд на свою мать, пытаясь осознать, что она мне только что сказала. Мама делает заказ и вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой. Аппетит пропал. Она пожимает плечами и отпускает официанта.
— Милая, — мама тянется к моей руке, но я убираю обе под стол.
Она делает вид, что просто хотела налить нам чай. Чересчур светлая жидкость струится в мою чашку. Я не буду её пить, но не возражаю.
— Ты для этого хотела встретиться, мам? Обсудить мою личную жизнь? — спрашиваю напрямую.
Мама поджимает губы, и я вдруг понимаю, что это ещё не всё. Усмехаюсь и скрещиваю руки на груди.
— Лиза, ты уже взрослая женщина, — мама начинает нервничать и сминает салфетку. — Красивая, умная, ты умеешь себя подать. Не упускай шанс, пока он есть.
— О каком шансе ты говоришь, мам? — уточняю, закидывая ногу на ногу. Осознаю, что максимально закрываюсь. От кого? От собственной матери…
— Хорошо, давай скажу как есть, — мама отшвыривает бумажный шарик к сахарнице. — Лови момент и используй возможности своей молодости и привлекательности, пока можешь. Чтобы не жалеть потом.
— У тебя всё так плохо с папой? — перебиваю маму.
— Речь не обо мне, — отмахивается она. — Нечего задаром ноги раздвигать перед своим хахалем, — мама не придаёт значения тому, как коробят меня её слова. — Он не обеднеет, если ты облегчишь его счёт на пару сотен тысяч. У него на машине одно колесо, наверное, столько стоит. Такие, как он, не считают деньги.
— Ты его совсем не знаешь, — пытаюсь прекратить этот театр абсурда. — Да и меня, похоже, тоже.
— Лиза, нечего разыгрывать невинность там, где её нет, — укоризненно произносит мама. — Сделай вклад в своё будущее. Нравится на него работать, работай, но получи квартиру, которая останется у тебя, если вдруг у вас не сложится дальше. Пусть закроет твои долги. Он ведь даже не заметит такой мелочи. Зато вы с Евой будете при собственном жилье.
— Хватит, — я поднимаю руку ладонью от себя. — Еву каким боком ты сюда приплела?
— Она хочет жить отдельно. Мы помогли тебе с покупкой квартиры. Теперь ты можешь внести посильный вклад в обустройство сестры.
Меня начинает подташнивать.
— Скажи, что папа не в курсе этого разговора, — голос стремительно пропадает.
— Твоему отцу ни до чего нет дела, чтобы быть в курсе, — в сердцах почти выкрикивает мама и обрывает сама себя. — Куй железо пока горячо, дочка. Намекни, попроси, пожалуйся. Не отказывай ему лишний раз, даже если у самой нет настроения. Дай ему то, что он хочет, и получи сторицей взамен.
Мои плечи так напряжены, что их начинает жечь. На деле же всё оказывается гораздо хуже. Глаза матери загораются. Я замечаю рукав пиджака с белоснежной манжетой рубашки. Не могу заставить себя оторвать взгляд от скатерти. Почему он пришёл именно сюда сегодня? Что успел услышать? Какой позор… Ответ на один из своих немых вопросов я получаю незамедлительно.
