Так продолжалось неделю. Утром в понедельник гриффиндорское трио явилось в Большой зал одновременно с почтовыми совами. Гермиона, получив номер «Ежедневного пророка», нетерпеливо развернула его, в надежде узнать что-то новое о сбежавших Упивающихся смертью. Гарри, уже целый год не получавший ни от кого писем, не обращал на сов никакого внимания. Тем не менее, вскоре перед ним на стол бухнулась первая сова с письмом, адресованным:
«Гарри Поттеру
Большой зал
Школа «Хогвартс».
Он не смог скрыть своего изумления, когда вслед за этим ещё штук пять сов уселись перед ним на столе, тесня друг друга, наступая в масло и опрокидывая солонки: каждой хотелось вручить свое послание раньше других.
— Это еще что такое? — изумился Рон.
Все гриффиндорцы обернулись посмотреть, что происходит, и тут на стол, ухая и хлопая крыльями, опустились еще семь летучих почтальонов.
Гарри разорвал желтый конверт. Из него выпал плотно сложенный мартовский номер «Придиры». Гарри развернул его и увидел свое лицо, робко ухмыляющееся с обложки. Поперек фотографии большими красными буквами шла надпись:
ГАРРИ ПОТТЕР НАКОНЕЦ ЗАГОВОРИЛ: ПРАВДА О ТОМ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ И О ЕГО ВОЗВРАЩЕНИИ, КОТОРОЕ Я ВИДЕЛ СВОИМИ ГЛАЗАМИ
— Неплохо, правда? — сказала Луна, подходя к гриффиндорскому столу и втискиваясь на скамейку между Фредом и Роном. — Он вышел вчера, и я попросила отца выслать тебе бесплатный экземпляр. Думаю, всё это письма читателей, — она кивнула на сов, которые по-прежнему бродили по столу перед Гарри.
— Я тоже так подумала, — нетерпеливо сказала Гермиона. — Гарри, ты не будешь возражать, если мы…
— Пожалуйста, — сказал Гарри, слегка озадаченный.
Рон с Гермионой сразу же принялись отвязывать письма от совиных лапок.
Пока друзья вскрывали конверты, бегло просматривая их содержимое, Луна исподтишка взглянула на Снейпа. Тот со своим обычным мрачным видом что-то недовольно ковырял в тарелке и, казалось, совершенно не обращал внимания на происходящее в Зале. Однако Луна уловила быстрый, как молния взгляд, брошенный им в сторону гриффиндорского стола, после чего профессор вновь углубился в изучение содержимого своей тарелки.
Луна единственная из всех успела заметить приближавшуюся к ним профессора Амбридж. Она пихнула Рона локтем в бок, но тот не обратил на это внимания, увлечённый чтением очередного письма. За спиной Амбридж Луна увидела продолжавшего восседать за преподавательским столом Снейпа, который теперь окидывал взглядом весь Зал, лишь ненадолго задерживая его на том, что происходило за гриффиндорским столом. Но Луна могла поклясться, что именно это его и интересует в данный момент больше всего. Остальные преподаватели оживлённо беседовали друг с другом, демонстративно не обращая внимания на учеников.
— Что здесь происходит? — Амбридж остановилась за спиной у Фреда и Луны. Её тонкий, фальшиво-приторный голосок заставил всех умолкнуть и оторваться от писем. Гарри поднял взгляд от вороха конвертов, которые держал в руках. Жабьи глаза Амбридж озирали разгром, учиненный совами на столе перед Гарри. Позади неё он увидел толпу жадно наблюдающих за ними учеников.
— Кто это прислал вам столько писем, мистер Поттер? — вкрадчиво спросила Амбридж.
— А что, разве это преступление — получать письма? — громко осведомился Фред.
— Поосторожнее, мистер Уизли, не то останетесь после уроков, — предупредила Амбридж. — Ну, мистер Поттер?
Гарри помедлил, но он не видел возможности скрыть содеянное; было ясно, что рано или поздно «Придира» попадётся ей на глаза.
— Люди пишут мне потому, что я дал интервью, — сказал Гарри. — О том, что случилось со мной в прошлом июне.
Произнося эти слова, он невольно скользнул взглядом по столу для преподавателей: у Гарри возникло страннейшее чувство, что секунду назад Дамблдор наблюдал за ним, но, посмотрев на директора, он убедился, что тот поглощен разговором с профессором Флитвиком.
— Интервью? — повторила Амбридж ещё более тонким и мерзким голосом, чем обычно. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что репортер задавала мне вопросы, а я на них отвечал, — сказал Гарри. — Вот…
И он кинул ей номер «Придиры». Она поймала его и уставилась на обложку. На её бледном, рыхлом лице проступили отвратительные фиолетовые пятна.
— Когда вы это сделали? — спросила она чуть севшим голосом.
— В последний выходной в Хогсмиде, — сказал Гарри. Она посмотрела на него вне себя от ярости; журнал дрожал в её коротких толстых пальцах.
— Больше у вас не будет выходных в Хогсмиде, мистер Поттер, — прошептала она. — Как вы осмелились… как вы могли… — Она сделала глубокий вдох. — Я снова и снова пыталась отучить вас лгать. Видимо, вы до сих пор не усвоили моего урока. Минус пятьдесят очков Гриффиндору и ещё неделя штрафных занятий.
Она зашагала прочь, прижимая «Придиру» к груди, и многие ученики проводили её взглядом.
Не прошло и часа, как по всей школе расклеили гигантские объявления — они появились не только на факультетских стендах, но и в коридорах, и в классных комнатах.
ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА
Любой учащийся, уличённый в хранении журнала «Придира», будет немедленно исключен.
Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании № 27.
Подписано: Долорес Джейн Амбридж,
генеральный инспектор.
Всякий раз, когда Гермионе попадалось на глаза одно из этих объявлений, она прямо-таки расцветала от удовольствия.
— Да что тебя так радует? — не выдержал Гарри.
— Неужели ты не понимаешь? — удивилась Гермиона. — Даже если бы она сама захотела, чтобы в школе не осталось ни единого человека, который не читал бы твоего интервью, она не могла бы придумать ничего лучше, чем запретить его!
Похоже, Гермиона была права. Хотя Гарри ни разу даже мельком не видел в школьных помещениях запретного журнала, к концу дня все только и делали, что цитировали друг другу его интервью. Гарри слышал, как о нём шептались в коридорах перед занятиями, за обедом и на задних партах во время уроков, а Гермиона, заглянув в туалет для девочек перед лекцией по древним рунам, сообщила, что во всех кабинках только об этом и судачат.
— А потом они заметили меня — очевидно, они знают, что я тебя знаю, — и налетели с вопросами, — сказала Гермиона с сияющими глазами, — и по-моему, Гарри, они тебе верят, честное слово, — думаю, ты их всё-таки убедил!
Тем временем профессор Амбридж курсировала по школе, останавливая учеников на выбор и заставляя их вынимать из сумок книжки и выворачивать карманы; Гарри знал, что она ищет запрещённый номер «Придиры», но ученики всегда на несколько шагов опережали её. Они успевали заколдовать страницы с интервью Гарри так, что любой посторонний видел в них только выдержки из учебников, или волшебным образом превращали их в чистые, снимая заклятие лишь тогда, когда им хотелось перечитать статью снова.
Преподавателям, разумеется, запрещалось упоминать интервью согласно Декрету об образовании номер двадцать шесть, однако они всё равно находили способ выразить свои чувства. Профессор Спраут наградила гриффиндорцев двадцатью очками, когда Гарри передал ей лейку; лучезарно улыбающийся профессор Флитвик под конец урока заклинаний впихнул ему в руки коробку попискивающих сахарных мышек, сказал «тс-с!» и поспешил прочь, а профессор Трелони на своих занятиях вдруг истерически разрыдалась и заявила изумлённому классу и очень недовольной Амбридж, что Гарри вовсе не умрёт в юном возрасте, а доживет до преклонных лет и станет министром магии и отцом двенадцати детей.
Луна была в восторге от произведённого статьёй эффекта. Она получила от отца письмо, в котором тот с радостью сообщал, что ещё никогда ни один выпуск «Придиры» не расходился так быстро. Она не преминула сообщить об этом Гарри.
— Папа печатает дополнительный тираж! — сообщила она, возбуждённо выкатив глаза. — Ему в это просто не верится: похоже, что ты интересуешь людей даже больше, чем морщерогие кизляки!
