- Глеб, дружище, ещё не всё потеряно, - уверял Сеня. – Если Валерия любит, то обязательно простит и вернётся. Вот разведёшься, и сразу простит. А пока займись ускорением зачатия ребёнка.
- Предлагаешь закрыть глаза, представить куколку и оттрахать Нону в благоприятный день? – со злостью уставился на друга.
- Предлагаю посетить перинатальный центр. У меня есть там знакомый доктор, который может ускорить процедуру ЭКО.
- Запиши нас на понедельник, - махнул рукой и отбил Михалёвой сообщение с назначением встречи в кафе, недалеко от клиники.
Нона влетела в кафе при полном параде. Кожаные брюки в облипку, короткая куртка в заклёпках, немыслимые каблуки на высоких сапогах, грива, развивающаяся на ветру и переливающаяся зеркальным блеском на солнце. Красные губы расползлись в голливудской улыбке, демонстрирую белые, ровные зубы до самой мудрости.
- Глеб, милый, я так рада, что ты пригласил меня на свидание, - резанула по ушам и по опухшему от алкоголя мозгу. – Папочка остался доволен, узнав, куда я собралась.
- Это не свидание, Нона, - поспешил вернуть её на землю. – Нас ждёт врач на обследование.
- Но я не готова, - дёрнулась она и попыталась вскочить со стула. – Мы ещё не женаты. Ты не имеешь права.
- Что значит, не имею? Товар принято рассматривать со всех сторон, и изнутри тоже. Так что идём, Нона. У нас запись.
Схватил за руку и не отпускал до тех пор, пока у неё не взяли анализы, не провели опрос по всяким заболеваниям и не забрали на УЗИ и осмотр. Из кабинета она выскочила бледная, злая, потерявшая весь лоск. Издала обиженный звук и гордо пошагала на выход, отщёлкивая каблуками резкие, лопающиеся в больной голове, словно петарды, звуки.
- Что скажите? – сел напротив Льва Леонидовича, делающего записи в ноутбуке.
- Пока ничего хорошего, - отвлёкся врач. – Вам нужно тоже сдать анализы. Вот направление. Жду вас в среду.
Мне пришлось отлить пять мензурок крови, для полноты анамнеза подрочить в баночку, на что потребовалось меньше минуты, стоило представить куколку, и посетить на всякий случай уролога, ответив на унизительные вопросы.
В среду Нона отказалась идти со мной, прислав фак с наманикюренным ногтем и отключив телефон, так что за компанию взял с собой Сеню, ловя любопытные взгляды. Наверное, выглядели мы странно. Два мужика в перинатальном центре, воркующие друг с другом. Европа, мать её.
- А Нона Николаевна? – встретил меня Лев Леонидович.
- Её не будет. Это проблема? – включил зануду-юриста.
- Нет. Никаких проблем, - задумчиво потёр ладони, параллельно производя многозначительное шевеление пальцами, намекающее на доплату. Кивнул в знак согласия и приготовился слушать.
Диагноз оказался плачевным. О самостоятельном зачатии не могло идти речи, и о скором тоже. Букет заболеваний, наследованных от неразборчивых половых связей, требующих длительное лечение, продлевающих моё заключение, ослабленный организм, сожранный наркотой и алкоголем.
- Вашей невесте следует избавится от гонореи, микоплазмоза, пагубных привычек, а вам, Глеб Вадимович, советую избавиться от невесты.
- Если бы я мог, - буркнул, сдерживая злость. – Как нам ускорить зачатие?
- Раньше, чем через полгода о процедуре ЭКО нет смысла говорить. В вашем случае, скорее всего только через год, и то, при условии, что Нона Николаевна будет чётко выполнять мои рекомендации. И сразу хочу вас предупредить, - продолжил добивать Лев Леонидович. – Не уверен, что получится с первого раза. Возможно, процедуру придётся повторить не один раз. Наберитесь терпения, Глеб Вадимович, или воспользуйтесь моим советом. Очень плохая наследственность… Таким женщинам не стоит размножаться.
Набраться терпения… Не один раз… Только через год…
- А если рассмотреть суррогатное материнство? – с надеждой зацепился за план Б.
- Это не быстрый процесс, и пока подыскивается подходящая женщина, оформляются документы, производится подготовка материала, Ноне Николаевне всё равно придётся пройти лечение. Нам нужны здоровые яйцеклетки.
Из кабинета я вывалился в полном раздрае. В глазах прыгали чёрные точки, в голове пульсировало режущими толчками, в ушах глухо вибрировал шум, смешанный из голосов, шуршания подошв, хлопания дверей. Сенька подорвался, подхватил под руку и дотащил до дивана.
- У Юрки нет никакого шанса, - выдавил из себя. – Два-три года он не выдержит. И я не выдержу. И Лера меня не дождётся. Я всё проебал, друг. Всё…
- Ты должен ещё раз попытаться достучаться до отца, - затряс меня Сеня. – Он же не конченный мудак, чтобы толкать на такой брак сына.
Арсений слишком хорошо думал о моём батюшке. Тот всё-таки оказался конченным мудаком, поржавшем над моими увещеваниями и разорвавшем заключение из клиники.
- Тем лучше, Глеб. Длительный брак и борьба с трудностями укрепляют связь и сближают супругов. Да, и приведи себя в порядок. У тебя через два дня свадьба.
Вылетая из его кабинета, чуть не сбил с ног мать, но останавливаться и извиняться не было сил. В голове грохотал его смех, а перед глазами стояла лощёная рожа с высокомерной, непроницаемой маской.
Ночь перед свадьбой провёл в «Tenebris», в комнате номер семь, лёжа с бутылкой виски на кровати и вспоминая нашу первую встречу с куколкой. Стыдно сказать, но я плакал, как маленький мальчик, прокручивая каждое мгновение незабываемой ночи, каждые минуты счастливой жизни.
Днём вернулся в квартиру, поддерживаемый не выветрившимися градусами и другом. Арсений заставил принять душ, побриться, влить в себя крепкий кофе и сожрать яичницу, подправил галстук, смахнул невидимую пыль с пиджака и подтолкнул к двери.
Арендованная усадьба встретила классической музыкой, льющейся из динамиков, яркими нарядами важных гостей, пришедших на свадьбу года, суетой прислуги, пополняющей закусками столы и горячительным бокалы, и мамой, нервно расхаживающей по холлу в ожидании меня.
- Глебушка, родной, тебе не надо ломать свою жизнь в угоду отцу, - налетела на меня и схватила за рукав. – Достаточно моей.
Она вложила в ладонь флешку и испуганно осмотрелась по сторонам. Кожу зажгло от осознания того, что мама сделала для меня. Что на куске пластика нужная запись, я не сомневался, а то, что мать понесёт серьёзное наказание знал наверняка.
- Действуй, сынок. Я постараюсь их задержать.
Мама выпрямила плечи и пошла в сторону большой залы, украшенной цветами, прозрачной органзой и розовыми лентами, а я ткнул Арсения в бок и побежал в машину. Ноут долго тупил, отказываясь загружаться, и мигал истощившимся разрядом батареи. На двенадцати процентах он всё-таки сжалился и согласился продемонстрировать содержание внешнего носителя.
- Парни, я знаю, где можно зависнуть. Сосед Варика уехал сегодня в командировку, а его жена в больнице. Дом в нашем распоряжении на все выходные.
- Откуда такая информация?
- Слышала утром, пока ждала такси, как он ворковал по телефону с супругой, - пошлый смех пьяных утырков на заднем плане. – Меня чуть не вырвало от его сюсюканий, влюблённый придурок.
Я перещёлкивал запись, останавливаясь на важных моментах и следя за уровнем убывающей зарядки. Вот они взламывают замок на задней двери, смеются над подушками, старательно расшитыми Ольгой, мародёрствуют в кухонных шкафчиках и холодильнике, разоряют винный ларь, блюют за диван, пачкая спинку и забрасывая отходы пледом. Всё это сопровождается стёбом лошары-хозяина, его монашки-жены и отстойного дома.
Почти в конце оказалось самое нужное. Непонятные сплетения тел на кровати, издевательский тон девчонки, смеющейся над несостоявшимся героем сексуального забега и его вялым стручком, злое шипение того самого героя, нож, так удачно лежащий на тумбочке, звериный оскал, бешенные, смертельные удары, новая порция смеха за глазком камеры и агитирующие крики, сдобренные наркотой. Утихающий хрип жертвы, белые дорожки порошка, выгибающийся в конвульсиях убийца, пена у рта и скорые сборы из дома, пришедших в себя, незваных гостей.
