- Врёшь, - выкатил глаза Метин и уставился на меня, ища подтверждение Галиным словам.
Мне оставалось только кивнуть, полностью соглашаясь с нашим профессиональным описанием, и продемонстрировать хищный оскал, чем смутила парня и рассмешила его маму.
Ужинали мы тоже у них. Метин разжёг мангал, пожарил тающий во рту шашлык и овощи на гриле, попытался узнать у меня причину грустных глаз и, потерпев поражение, оставил в одиночестве погружаться в себя. На периферии мыслей шумели волны, отдалённо раздавался Тонькин смех, я вспоминала нашу первую ночь с Глебом в «Tenebris», а по щекам текли солёные дорожки слёз.
- Ничего, мой хороший. Я справлюсь. А он пускай строит свою идеальную жизнь… Чтоб ему пусто было. Тварь…
Глава 40
- Метин, прекрати, не смей, - отталкивала упёртого лба от себя и оттягивала майку вниз. – Ну что ты, как маленький.
Он стоял на коленях, одной рукой оголял мой живот, а другой рисовал улыбающуюся рожицу на нём. Все мои попытки отодвинуться, или освободиться не увенчались успехом. Сто килограмм железных мышц против моих шестидесяти оказались неподъёмной движимостью.
- Да ладно, Лера, - вяло отклонялся от моих тумаков. – Смотри как прикольно получается.
Малыш стукнул ножкой, проявляя мужскую солидарность и заставляя согласиться с мнением мальчиков. За три месяца парни нашли общий язык несмотря на то, что мелкий только начал доносить свои желания физически. На меня напал поздний токсикоз, преподнеся все прелести беременности. Постоянная тошнота, рвота, головокружение, изжога. Иногда не было сил встать с кровати, но стоило Метину подойти, заговорить, коснуться, все неприятные ощущения проходили.
Поначалу мужчина пытался ухаживать, приглашал на свидания, носил цветы, а после моего признания в ожидании ребёнка, сделал предложение. Галя уговаривала согласиться, расхваливала парня со всех сторон. И красавец, и при деньгах, и умный, и добрый, и заботливый, и правильно воспитанный, но перешагнуть через своё сердце я не могла.
Метин, действительно, был совершенным, как будто с другой планеты, лишённый злобы, зависти, подлости, и любая была бы счастлива стать его женой, но не я. Мне казалось не честным вешать на парня обузу в виде нелюбящей жены и чужого сына.
- Мама выходила за отца без любви, и он сделал всё, чтобы она его полюбила, - уговаривал он меня. - У нас тоже получится. Просто дай мне шанс.
- Твоим родителям повезло, но я не Женя. Моё сердце занято другим.
- Глеб предпочёл тебя другой. Зачем всю жизнь страдать по придурку, который этого не стоит? – возмущался Метин.
- Я не собираюсь страдать, - убеждала его и саму себя. – Скоро родится Марк, единственный мужчина в моей жизни.
- Сын не может дать всего, что получаешь от отношений с любящем мужчиной.
- Мне не нужны сейчас отношения, а обещать что-то в долг неправильно.
Метин больше не давил, но держался всё время рядом, поддерживая, проявляя заботу, отвлекая от тоскливых мыслей. Моей благодарности не было предела, но благодарность, это не любовь, а кроме неё у меня к парню ничего больше не возникало.
Сердце потихоньку успокаивалось. Боль стала тупой, ноющей, не такой острой и режущей. С ней можно было существовать, строить планы на будущее, слабо улыбаться новому дню. Время лечит. Не рассасывает, но рубцует. А рубцы не кровят, не воспаляются, не гноятся. Они просто уродливо выглядят, неприятны на ощупь, и они навсегда останутся со мной.
С планами на будущее всё оказалось сложно. Восьмой месяц беременности гнал домой, обустраиваться, вить гнёздышко, готовится к родам и, самое главное, поставить в известность родителей, которым я так и не решилась признаться в залёте. Боялась допроса со стороны отца, боялась сорваться, потерять уравновешенное состояние, с таким трудом достигнутое здесь, когда озвучу свою историю. Мне было легче молчать, переживать внутри, не подпускать никого к своим страданиям. Даже Метин раздражал, когда затрагивал тему с Глебом.
Галина предлагала остаться у неё навсегда, спокойно родить, окунуться в материнство, выстроить свою жизнь, заняться карьерой, которая, по её словам, должна резко стартануть вверх. Хороший юрист, занимающийся разводами, тем более женщина, были на вес золота.
- Гречанки тоже разводятся и, поверь, мечтают обобрать мужей как липок. А греки, в большинстве случаев, непостоянны, так и ищут на передок приключения.
- Нет, Галка, - упрямо поджимала губы. – Я девочка старого воспитания. С молоком матери впитала пословицу: «где родился, там и пригодился».
- Когда-то я тоже так думала. Давно. В прошлой жизни с мужем, а потом… Не смогла смириться.
- Ничего, ты и здесь пригодилась. Вон Стефан так и вьётся вокруг тебя. Приглядись к нему, - толкнула её в плечо, выразительно поигрывая бровями. – А я буду прилетать к тебе в гости. Марку понравится у тёти Гали.
- Когда собираешься домой?
- Хочу взять билет на конец июля.
- Метин знает?
- Нет. Прошу, не говори ему. Достаточно твоего рассказа обо мне и Глебе.
- Сбежишь не попрощавшись, Лера? Так не поступают с друзьями, - укорила она.
- Не сбегу, но собираюсь сама сказать.
Тему отъезда мы обсуждали две недели назад, и вот уже два дня я собиралась с мыслями, чтобы поговорить с Метином. Подходящие слова не находились, доводы не складывались в разумную цепочку, поэтому я всё оттягивала и часто закрывалась в себе, обдумывая речь. Она получалась так себе, какая-то корявая, трусливая, неправильная.
- Лера, ну посмотри, какого красавчика я тебе нарисовал, - вырвал из воспоминаний парень. – У него улыбка как у меня, такая же счастливая и дурная.
- Она у тебя не дурная, - потрепала кудрявые волосы. – Умная и красивая.
- Если ты выйдешь…
- Я улетаю, Метин, - выпалила, не давая закончить фразу. – Мой самолёт завтра утром. Только не отговаривая меня. Моё место в Москве, и Марк должен родиться на своей родине, а перед этим познакомиться с бабушкой и дедушкой. Они до сих пор не знают, что скоро у них появится внук.
- Я могу полететь с тобой, - воодушевлённо начал он. – Буду помогать вам, заботиться…
- Нет, Метин. Твоё место здесь. Не рядом со мной.
- Но…
- Так будет лучше, - снова прервала его, видя боль и растерянность в глазах. – Ты встретишь хорошую девушку, которая полюбит тебя, но ей буду не я. Моё сердце отдано Глебу, и обратно он его не вернул.
- Уверен, моего сердца хватит на двоих, - грустно обронил Метин.
- У меня нет права пользоваться им.
- Могу я рассчитывать на прощальный ужин?
- Можешь, но сейчас я хочу побыть одна.
Метин осторожно прошёлся ладонью по животу, сжал рукой плечо, кивнул и пошёл к своему дому, тяжело ступая и не поднимая головы. Ему было больно, и я чувствовала тоже самое. Не больнее, как после расставания с Глебом, но всё же мужчина стал мне родным.
Я опустилась на покрывало, заботливо расстеленное другом, и потянулась за тонкой полосой, соединяющей голубое небо с прозрачной синевой воды. Знала, мне будет не хватать безмятежности Греции, нежности Афин, поддержки друзей, поэтому жадно впитывала последние часы рая.
Шаги за спиной, набежавшая тень, лёгкая вибрация воздуха.
- Здравствуй, куколка. А ты изменилась.
Откинулась назад, в защитном жесте положила руку на живот и с ужасом натолкнулась на лихорадочный взгляд. Усталость на лице, тонкий шрам на лбу, небрежность в причёске, костыль, поддерживающий локоть.
- Ты тоже изменился, Глеб.
Глава 41
Глеб
Целый месяц, или около того, я рвался душой к Лере, блуждая в удушливом мареве тьмы, выплывая к блёклому свету и увязая в топи безнадёжности. Моя куколка отдалялась, растворялась, исчезала, пока я метался в крепком коконе беспамятства, не выпускающем сознание наружу.
Временами доносились непонятные звуки, приглушённые толстым слоем густого воздуха, словно из ваты, тело приходило в движение, невесомо паря в тошнотворной пустоте, яркие лучи прорезали темень, чтобы после краткого всплытия на поверхность отступить и погрузить на дно. В такие моменты меня спасали только воспоминания, насыщенными картинками проносящиеся перед глазами, напоминающие, ради чего я ещё держусь на грани жизни.
