— Похоже, пока тебе нечем занять свой рот, тебя начинает тянуть на безрассудные подвиги, да?
— Я просто хотела узнать, для чего вы устроили тот спектакль в больнице? Ещё и при своём непосредственном участии? Хотели показать, кто там главный и кто именно дёргает за наши ниточки? — мой голос всё-таки дрогнул, хотя взгляда я так и не рискнула опустить, чувствуя, что ещё немного и точно разревусь. — И заодно пытаюсь понять, насколько далеко вы способны зайти, когда упиваетесь собственной властью…
— Вот сейчас это и проверим, девочка. — в этот раз он произнёс свои слова пониженным, словно утробным тоном недовольного зверя, перестав наконец-то улыбаться. — На колени и отсоси хорошенько мне член. А то ты, по ходу, всё никак не можешь определиться в пространстве и своём в нём положении.
Только теперь мне не просто стало не по себе, наблюдая за тем, как он резко меняется на глазах. Вернее, как меняется его взгляд, и какой насыщенной становится его внутренняя тьма, заволакивая изнутри его демонические очи с потяжелевшими веками.
Теперь я действительно буквально дурела под сумасшедшим прессингом его дьявольской сущности и озвученных вслух желаний.
— Вы это… серьёзно? — мне кое-как удалось выдавить собственный вопрос, ибо на другие действия я едва ли была сейчас способна. Какой там «встать на колени и отсосать»? Тут бы в обморок не хлопнуться раньше времени.
— А что, похоже, что я шучу? Насколько я помню, делаешь ты минет весьма сносно. Как видно, долгая практика сказалась, да? Зато теперь можно применить свой опыт там, где от тебя этого требуют и ждут.
А вот это и в самом деле было похоже на реальный удар-оплеуху. Причём со всей силы. Меня и шарахнуло от неё по мозгам, будто Стаффорд буквально приложил меня своей увесистой ладошкой, что даже в ушах зазвенело, а перед глазами заплясали мерцающие пятна.
— У вас есть хоть какие-то границы допустимого?.. Или вам плевать, что чувствует другой человек, которого вы вдруг решили смешать с грязью, не пойми за какие заслуги?
— Да, девочка. У меня есть границы, за которые я не захожу. Но только там, где это действительно требует место и обстоятельства.
Я не знаю, как он это сделал, поддавшись её ближе и едва не пригвоздив мои глаза своим взглядом намертво в одной точке, отчего мне ещё больше стало не по себе. Как и от его звучного голоса почти уже касающегося моих губ (а моего сознания так уже и подавно).
— Я не буду этого делать здесь! Тем более в таком состоянии! Вы не можете меня заставить!
Не знаю, услышал ли он мой ответ вместе с моим ярым нежеланием подчиняться, но мне совершенно не понравилось, как он снова прошёлся по моему лицу надменно изучающим взглядом, снова ненадолго задержавшись на моих губах.
— Вообще-то могу. И ты прекрасно это знаешь. Даже нисколько не удивлюсь, если это одна из твоих излюбленных манипуляций или попыток перетянуть одеяло на себя. Поэтому твой парень и не сумел тебя раньше трахнуть? Потому что ты знала, как использовать его чувство вины в своих целях?
— Неправда! Вы ничего обо мне не знаете!
— Да неужели? Ты действительно в этом так уверена?
И этого я тоже от него не ожидала. Того, как он отстранится и вновь откинется на спинку собственного кресла, показательно расслабляясь и продолжая сканировать меня взглядом едва не до самого нутра.
— Вы хоть и можете собрать обо мне нужную вам информацию, но она никогда не даст вам точного психологического обо мне портрета. Как и не раскроет полностью мои мысли, чувства и желания.
— Наивная девочка. Ты и представить себе не можешь, насколько просто анализировать человека, когда имеешь огромный жизненный опыт за плечами и, действительно, способен видеть любого насквозь.
— Я не моя мать, если вы намекаете на это! И вы никогда не узнаете меня, если будете нас постоянно сравнивать и искать во мне черты её характера.
— А зачем, мне вообще вас сравнивать? — Стаффорд, не удержавшись, тихо посмеялся над моей девчачьей наивностью, заставляя меня уже который раз заливаться жгучей краской стыда. — Чтобы кого-то трахать, лезть кому-то в душу или голову не обязательно. Для этого достаточно пристроится между нужных раздвинутых ног.
— Для чего вы мне вообще всё это говорите? Вам так нравится меня унижать? Если я вам нужна только для того, чтобы трахать, какой смысл вообще со мной о чём-то разговаривать?
— Чтобы ты не забывалась, девочка. И не пыталась сама пролезть в мою голову.
— Я не пыталась…
— Ещё как пыталась. И делаешь это снова. Не думай, что я ничего не вижу и не понимаю.
Боже! Как же я его сейчас ненавидела, с неимоверным усилием удерживая себя в руках, чтобы что-нибудь не выкинуть. А ведь так хотелось и тянуло. Например, открыть дверцу внедорожника и выскочить наружу прямо на полной скорости авто. И плевать, что со мной произойдёт. Находиться в одном тесном и замкнутом пространстве со Стаффордом куда невыносимее, чем самоубиться на проезжей части забитой машинами магистрали. Но я не только сдержалась от данного соблазна, но и вытерпела остальную часть поездки, закончившуюся, слава богу, всего через несколько минут.
На благо в лифте кондоминиума он уже вообще не обращал на меня внимания, пока мы поднимались в пентхаус, и я держалась от него на безопасном расстоянии где-то в двух шагах. Никогда мне ещё так не терпелось оказаться от него как можно подальше. Пусть даже в комнате, которую мне выделили в его местной резиденции.
— И куда ты собралась?
Но как только мы прошли в ту самую гостиную, где Стаффорд меня впервые отымел и лишил девственности, я тут же прибавила скорости, направляясь к ближайшей винтовой лестнице, ведущей на второй уровень пентхауса.
— Мы с тобой ещё не закончили.
— Разве?.. — как бы там ни было, но мне всё-таки пришлось притормозить и даже обернуться. — А мне казалось вы уже всё сказали, что хотели мне сказать.
Я не дошла до лестницы каких-то пять ярдов, чувствуя едва не реальный подкожный зуд от желания сжать руки в кулачки и хоть как-то пригасить бушующие во мне эмоции.
— А кто сказал, что я собираюсь с тобой разговаривать.
Я окончательно охренела, наблюдая за тем, как мужчина идёт в сторону окон и одного из мягких уголков гостиной, освобождая по дороге карманы своего пиджака от вещей первой необходимости, перед тем как сложить их на ближайшем журнальном или ламповом столике.
— Подойди сюда.
— З-зачем?
— Я тебе ещё должен объяснять зачем? — наконец-то он соизволил обернуться и даже на меня посмотреть. — Подойди, я сказал!
Естественно, мне пришлось подчиниться и приблизиться к нему, подобно загипнотизированному удавом кролику. При этом ощущая, как трясутся все поджилки, а под кожей в натянутых нервах будто буквально циркулирует разряд переменного тока.
— Ближе, девочка. Ещё ближе.
Вот теперь он точно надо мной издевался, стоя рядом с выходом на внешнюю террасу за спинкой секционного дивана и без какого-либо напряжения наблюдая за всеми моими нерешительными шагами.
— Ты плохо понимаешь английский? Я. Сказал. Ближе!
Я замерла перед ним где-то в двух ярдах, так и не решаясь выполнить до конца его приказ. После чего всё же заставила себя сделать к нему ещё один полушаг, потом ещё… Пока не вскрикнула от неожиданности и испуга, как только он резко поднял руку, и, будто выверенным змеиным броском, схватил меня за горло своей смертельно опасной ладонью.
Кажется, перед моими глазами пронеслась и вся комната, и часть панорамных окон с головокружительным видом на вечерний город. Но всё это длилось всего ничего, какие-то доли секунды, перед тем как я снова увидела прекрасный лик склонённого надо мной Дьявола и его прожигающие насквозь глаза. Я даже не сразу сообразила, что меня припечатали спиной и затылком к угловому блоку возле дверей на террасу. Поняла это, когда попыталась пошевелиться, но у меня ничего не вышло.
— Надеюсь, данное место тебя уже устроит?
Глава 21
