— О твоих родных? — догадалась я и сердце сжалось от этой догадки, когда Док кивнул.
— Розовые и голубые… Эти цветы стоят по сей день на их могилах.
Его печаль и память навсегда останутся с ним в памяти и сердце. Пройдут года, целые десятилетия, но Док будет продолжать винить себя в смерти дорогих ему людей. И пусть, после той ужасной для их семьи ночи, Док воскрес, но частичка его души все равно умерла вместе с его семьёй.
— Белые гвоздики — успех, красные — победа, — Док удостоверился, что снова привлек моё внимание и продолжил, — Четырехлистный клевер между ними — это символ…
— Удачи? — я не смогла сдержать маленький смешок.
— Всё верно, — Док тоже заулыбался, видя, как поднялось моё настроение, когда мы соскользнули со сложной темы.
— Хоть что-то я знаю, — я развернулась на сиденье к нему полубоком, подогнув одну ногу под себя, — И ты хочешь сказать, что вы — охотники — машины-убийцы, верите в приметы, знаки, что аж набиваете их на своём теле?
— Да, мы сильны, но не бессмертны. Так что… Почему бы и нет, — Док пожал плечами и вдруг внезапно рассмеялся, — один охотник из нашего клана по прозвищу Бурый, прежде, чем выйти на очередное патрулирование, засыпает в свою обувь землю, привезенную специально из краёв, где он родился.
— Что? Зачем?
— Он верит, что это даёт ему сил, — Док пытался говорить, сдерживая новый приступ смеха, — Именно это, а не то, что он раскачал свою мышечную массу до размеров шкафа.
И тогда смех уже трудно было сдерживать нам обоим. Но вдоволь просмеявшись, я решительно ткнула указательным пальцем на последний цветок на его руке, который уже прятался под футболкой.
— Пионы я набил в честь своей подруги Алиши — той самой ведьмы. Её истинная пара — Бес, сказал, что она пахнет для него как букет пионов. И действительно, она стала у меня ассоциироваться только с этими цветами.
— А какие бы цветы ты набил в память обо мне? — спросила я, не подумав и, не успев прикусить язык.
— Никакие.
Вот и всё. Сухо и кратко. Всё веселье в миг выветрилось, будто кто-то открыл окно.
— Оу, — только и смогла из себя выдавить, развернувшись обратно к окну.
— Ты не ассоциируешься у меня с цветами. Твой природный аромат — это запах свежей малины. Невероятно сильный и сладкий. И я бы набил веточку малины вот здесь, — я проследила взглядом, как Док провел пальцев по груди, ближе к левой стороне, прямо там, где бьётся сердце. — Хотя… Да, точно. Я добавлю туда белые маленькие цветы, как те, когда цветёт малина. Нежные и чистые, — он повернул голову в мою сторону, находя без труда мои глаза, что были прикованы к нему, — Как ты.
Вот так просто одной фразой, одним приподнятым уголком губ, около которого сразу появились маленькие морщинки, одним тёплым взглядом, он выбил воздух из моих легких и вызвал табун приятных мурашек, что я снова почувствовала себя живой.
***
Еще одной вещью, с которой мне пришлось смириться — это воровство. А именно — воровство кошельков, точнее бумажных купюр, которые Док вытаскивал из сумок и задних карманов зевак, и клал обратно на их законное место вместе с банковскими карточками. Сначала моему возмущению не было предела, но Док объяснил, что это вынужденная мера, так как нам нужно было заправлять на что-то машину, чтобы продолжить путь на ней, а не пешком. И в принципе этого аргумента хватило, чтобы усыпить мою совесть.
А вот желудок Дока было не так просто умаслить, и мы пару часов слушали песни из его живота, пока не наткнулись на наше спасение. Я осталась сидеть в машине, тогда как Док зашел в небольшой придорожный круглосуточный магазин. Рядом с нами было припарковано еще несколько таких же стареньких фургончиков как наш, но один заметно выделялся из всех — красавец джип. Не успела я его рассмотреть, как дверь со стороны водительского сиденья с размахом открылась и Док, не успев толком сесть на кресло, уже поворачивал ключ в зажигании и давил на газ.
Адреналин, что сейчас сквозил из охотника, словно через решето, моментально передался и мне. Его тело и лицо максимально напряжены: на лбу проступила испарина и можно было увидеть даже проступившую венку от напряжения, что вот-вот лопнет.
— Только не говори, что…— так и не смогла закончить свою мысль, боясь произнести свои опасения в слух.
— Да, я увидел спину Змея, когда направлялся к кассе, — Док резко крутанул руль на повороте и его левое плечо ударилось об стекло. Он зашипел от боли, но большего значения ему не придал. — Надеюсь, что никто из его охотников не увидел меня.
И только он успел это произнести, как в стекле заднего вида показался быстро набирающий скорость тот самый черный джип, что я видела на парковке магазина.
— Док! — я указала на машину.
— Блять! — он ударил по рулю и резко переключил передачу. — Держись!
Мои пальцы цеплялись за всё до чего могли дотянуться, но это не спасало от дикой тряски и с десяток ушибов пришлось на мою голову и плечо. Мотор ревел на максимуме своих возможностей. А джип, словно всадник апокалипсиса на своем чёрном коне, неумолимо к нам приближался. Я боялась даже сделать вдох, словно это как-то могло прибавить скорости нашим преследователям.
Доку удавалось оторваться от него на очередном повороте, и на краткий миг я почувствовала надежду, что нам удастся уйти от охотников, всматриваясь в стекло заднего вида. Ровно до того момента, как мы не услышали пронзительный визг шин и нашу машину не закрутило волчком по трассе
Перед глазами все быстро кружилось, я не успевала толком ни за что держаться, как меня силой притяжения уже отталкивало в противоположную сторону.
Было чудо, что нас не перевернуло, так как мы ехали на большой скорости, и что ночью почти не было машин на трассе. Не успела я толком перевести дыхание после остановки, как Док уже вытаскивал меня со своего сиденья.
Мы бросились в лес, что есть мочи.
Сухие и голые ветви деревьев словно специально цеплялись за нашу одежду, тормозя. Я прекрасно различала всё в кромешной тьме: каждый камень, куст, но это не спасло меня от новых царапин. Плевать. Док бежал позади меня и кричал рвано не оглядываться на него. Из его рта выходил пар. Температура ночью понизилась до минуса. Ледяной воздух стал прожигать легкие. Плевать.
Бежать. Только бежать. Только вперёд.
Было страшно.
Страшно упустить из вида Дока, что стал чаще останавливаться, держась за левое плечо и сжимая зубы от боли. Страшно слышать очередной хруст в ночи, хотя источником его были мы. Всё это было просто страшно, а настоящий ужас спёр дыхание, а потом сковал всё тело, когда я увидела вдалеке, позади нас желтый свет от фонариков. Сознание плыло. Хотелось закричать, заплакать. Сильно, чтоб прям навзрыд, что мы так глупо попались, почти добравшись до безопасного места. Но нельзя, не могу подставить Дока. Я замедлила бег, пытаясь как-то помочь ему, обняв за плечи.
А свет фонарей становился всё ближе, и я уже слышала знакомые до отвращения голоса.
— Раз! -Приоткрылся жуткий глаз, — растягивая гласные прокричал кто-то в ночи.
— Мы не убежим от них, — Док остановился, оперевшись ладонями на бедра.
— Два! - Навострилася пила.
Секунда, две в которой были слышны наше тяжелое дыхание, и я успела уже подумать, что Док сдался, как он резко потянул меня за запястье и мы с ним кубарем покатились в не глубокий овраг.
— Три! -Мертвецы идут, смотри, — страшный голос стал ближе.
Вся боль чувствовалась очень приглушенно, словно мозг, хлебнув адреналина, дал команду не обращать сейчас на такие пустяки внимание. Когда спина коснулась земли, Док перекатил нас под небольшой выступ, где мог спокойно поместиться только один человек, оставаясь незаметным, но пришлось умещаться вдвоём.
— Четыре! – Открывайте двери шире.
Док тесно прижался ко мне и закрыл своей ладонью мне рот, чтобы заглушить моё громкое дыхание. Это настоящий кошмар. Неужели всё закончится вот так? Я хочу держаться храбро, я стараюсь быть храброй, но проворливая слеза, а затем вторая, покатались из глаз, прямо на пальцы Дока.
