— Нет… — Опустила глаза вниз и продолжила. — Просто утром меня тошнило, и я подумала, что…
— Ты подумала… — Голос звучал странно, и я не спешила поднимать головы. Боялась услышать тот же ответ, что и Ника.
— Я не уверена, что беременна, да даже если так, я ни на что не претендую. И не стану просить тебя помогать или…
— Не претендуешь. Не станешь просить. — Слова тревожили колючей холодностью, и кивнула, подтверждая их, но внезапно Никита поддел мой подбородок и стиснув его чуть сильнее из-за переполнявших чувств, заставил взглянуть в карие глаза. — Никогда…
Моргнула, не понимая, как реагировать на его грубоватое прикосновение.
— …не вздумай даже допускать мысли, что я позволю тебе растить нашего ребенка в одиночку. — Лёд в карих глазах мгновенно растаял, и жесткие губы накрыли мои, и я вздрогнула когда Никита сдернул меня с сиденья и усадил на колени. Дыхание обожгло губы, и я улыбнулась, услышав его шепот. — Господи, ты даже не представляешь, что со мной делаешь.
Рука опустилась на живот и он аккуратно погладил его, невесомо касаясь кожи кончиками пальцев.
Накрыла его руку и погладила тыльную сторону, чувствуя, что голова кружится от переполнявшей сердце эйфории. Только вот её слегка разбавила горечь от мысли, что Ника сейчас в больнице.
Нахмурилась, и Никита тут же уловил перемену моего настроения, и коснувшись щеки вопросительно мотнул головой.
— Надо выяснить, что с Никой. — Услышав ненавистное имя, брюнет стиснул челюсть, и глаза снова затянулись льдом.
— Ты не можешь просто забыть о ней? — Голос звучал натянуто, вероятно, вопрос был риторический.
— Она моя сестра. Мама с папой будут волноваться…
Плотнее закуталась в куртку, втягивая голову в плечи, под колючим взглядом карих глаз.
— Я отпущу тебя к ней при одном условии. — Сердце замерло, когда в мозгу взорвалась мысль, о каком условии идет речь. Горло сдавило, а дыхание перехватило, когда Никита пошарив во внутреннем кармане своей куртки, вынул оттуда бархатистую коробочку. Карие глаза прошибли насквозь, и безапелляционный тон лишил остатков разума. — Ты выйдешь за меня замуж.
93
Малышка смотрела на меня и не дышала, да я и сам не дышал, когда понял, что вот сейчас впервые поступил правильно. Давно надо было это сделать, давно надо было забрать её себе. Чего тянул?
— Если будешь хорошей девочкой, я повторю свой вопрос в ресторане на ужине при свечах, только ответ мне нужен честный. И желательно сейчас.
— Но ты не задавал вопросов. — Марина ударила в цель, и я против воли улыбнулся, глядя в красивые глаза. Умная девочка.
— Я хочу, чтобы ты понимала, как дорога мне. — Вынул кольцо из коробочки и швырнул ту на переднее. Марина проследила за ней взглядом все еще охреневая от происходящего, и я бы наверно вел себя так же на её месте, но не мог ничего поделать. Подцепил её руку и аккуратно надел кольцо, чувствуя как ее пальцы слегка дрожат. — Надо было раньше сказать это.
Ощутил, как пульс долбанул в мозг, и перехватив слегка растерянный взгляд девушки, выворачивавшей мою душу наизнанку одним взмахом ресниц, произнес.
— Люблю тебя.
Марина моргнула, потом еще раз. А потом её губы дрогнули и она сжала их, опуская голову вниз. Грудная клетка часто вздымалась, и казалось, она никак не может надышаться.
— И я люблю тебя. — Полные слез глаза встретились с моими, и я понял, что пропал. Коснулся любимых губ очень нежно, чувствуя на них привкус соли. — И если бы ты решил спросить меня, хочу ли я выйти за тебя, я ответила бы да, но раз ты не спрашивал, то и…
Рассмеялся, чувствуя каждый удар сердца немного острее, чем обычно. Пульс шкалил, и я не мог надышаться этим ощущением.
В голове почему-то всплыли строчки из какого-то фильма. Не знаю, почему именно это, но я впервые подумал, что ощущения, которые пронизывают сейчас, до ужаса напоминают полет.
— А любовь тогда что такое?
— Представь: летишь с парашютом… Летишь и думаешь — "а вдруг не раскроется"… Страшно, дышать трудно, сердце между лопаток, а все равно восторг… Потом бац! Раскрылся. И опять счастье и сердце опять забилось… Вот пока не раскрылся — это страсть, а раскрылся — вот это любовь…
Только теперь я мог не бояться, что упаду, потому что она тоже призналась.
— Почему ты улыбаешься? — Малышка доверчиво прижалась к моему плечу, и я улыбнулся, понимая, что она не видит мое лицо. Но все равно ощущает улыбку.
— Потому что ты позволила парашюту раскрыться.
Марина непонимающе моргнула, и слегка нахмурилась.
— Надо было сказать, что ты под кайфом, я бы не принимала твои слова… Аааа. — Ткнулся носом в её шею, и она не выдержав щекотки засмеялась и попыталась оттолкнуть. Не сильно, легонько, даже нежно. — Прекрати, пожалуйста.
Тон строгой училки до ужаса позабавил, и я тут же представил Марину в белой блузке и черной мини юбке, сидящей на столе.
— У тебя есть… — Отвлекся, когда заметил, что к приемному покою подъехала машина, из которой вышли родители Марины.
Малышка сразу стала серьезной, и я снова ощутил страх, что потеряю её.
— Мне надо идти. — Она спохватилась, глядя на свои больничные тапки, и я не споря, вышел из машины и поднял её на руки, продумывая в голове варианты, что сказать её близким. — Не бросай меня, ладно?
Робкий голос прервал ход мыслей, и я посмотрел в любимые глаза.
— Не брошу. Даю слово.
94
Примерно через полчаса уговоров, нас пустили в палату, где с видом умирающей королевы лежала Ника.
— Мама! — Заметив родителей, сестрица тут же ударилась в слезы, даже не обратив внимания на нас с Никитой.
Мама быстрым шагом подошла к кровати и обняла Веронику, содрогаясь от тихих рыданий, а папа встал рядом с ними, неловко прокашливаясь.
Эта сцена выглядела трогательно и вид плачущей мамы подействовал и на меня, поэтому Никита поспешил увести меня из палаты, к посту, где сидела медсестра.
— Скажите, а с Савельевой что случилось? — Услышав мой голос, женщина покосилась на Никиту, и тот, бросив на меня короткий взгляд, отошел к кулеру, в нескольких метрах от нас.
— Подозрение на эндометриоз. — Не понимала ничего в этих врачебных терминах и нахмурилась, но медсестра решила пояснить. — Кровотечение открылось, сейчас обезбол вкололи, а завтра гинеколог её осмотрит.
— А что с ребенком, его удалось спасти? — Машинально поднесла руку ко рту, готовясь к худшему, но слова сказанные ровным тоном выбили почву у меня из-под ног.
— Каким ребенком? Савельева не беременна. Просто гормональный сбой, завтра доктор назначит лечение.
Не беременна.
— То есть…
— Марин. — Никита подошел и, коснувшись моей щеки, озабоченно нахмурился. — Ты в порядке? Может, уедем?
— Ника не беременна.
Ни один мускул на его лице не дрогнул, и Никита продолжил ласкать меня взглядом.
— Я знаю. Говорил же тебе.
— Господи. — Ткнулась ему в грудь и зажмурилась, но слезы все равно скатились по щекам. — Прости меня. Прости.
Сердце щемило, нос заложило, и голос звучал глухо из-за переполнявших эмоций.
— Давай уедем прямо сейчас.
— Нет. — Так резко, что сама поразилась. — Я должна увидеть её.
— Тебе нельзя волноваться…
— Пожалуйста. Дай мне пять минут, а потом мы уедем. Обещаю.
95
У палаты Ники мы наткнулись на папу. Тот вышел, и растерянно посмотрел на нас.
— Ты чего такая бледная? — Беглый взгляд на стоящего рядом Никиту и пристальный на меня. — Тебе бы присесть.
— Пап…
— Владимир Николаевич. Я люблю вашу дочь и прошу у вас разрешения жениться на ней. — Мы с папой ошарашенно уставились на Никиту, и тот легонько сжал мою руку и лукаво мне улыбнулся.
— Вы же расстались. — Папа косил под дурачка, но уверена, все понимал. Просто хотел вытянуть из Никиты подробности.
