И сделаю все возможное, чтобы ее мечты исполнились.
Даже если это означает пожертвовать моим собственным шансом на счастье. Моим собственным будущим с суженой и щенками.
Мне все равно.
Лишь бы Анджелина не пострадала.
Анджелина
Я еду домой с репетиции и паркуюсь у своего дома.
Не знаю, как мне удается вставать по утрам. Доехать до школы. Я как ходячий мертвец. Я не могу есть. Не могу спать. Я беру свой телефон и смотрю на него, надеясь увидеть сообщение от Джареда, но этого так и не происходит.
Сначала я пыталась поговорить с ним несколько раз. Я извинилась за поведение отца. Сказала ему, что не чувствую того же самого и мне очень нужно его увидеть. Но он не ответил.
Так что, думаю, знаю, на какой стадии я с ним. Мы расстались.
И от этой мысли меня тошнит. Я выхожу из машины и сгибаюсь в позывах рвоты, но ничего не выходит.
Уф. Благодаря отсутствию аппетита и постоянным приступам рвоты при мысли, что с Джаредом все закончилось, я уже потеряла пять фунтов.
Вот мама обрадуется.
Но нет. Я порвала с мамой. И с отцом тоже. Это не их вина, ведь я достаточно взрослая, чтобы признавать свою роль в этом. Если бы не позволяла родителям управлять моей жизнью, Джаред знал бы, что их неодобрение не оттолкнет меня от наших отношений.
Но я позволила им управлять моей жизнью.
Я позволила им выбрать мою карьеру. Мою внешность. Мой колледж. Даже моих друзей, до некоторой степени — по крайней мере, в старших классах. Но с меня хватит. Они не будут выбирать мне парней.
Они не имеют права решать, с кем мне встречаться. С кем спать. За кого выйти замуж. Если я хочу выйти замуж за бандита с золотыми зубами, торгующего наркотиками, им придется смириться или потерять отношения со мной. Если захочу жениться на женщине, они согласятся. Если выберу что-то, что их оскорбит, это их чертова проблема.
И я больше не буду ходить к ним на воскресные обеды.
Пришло время жить для себя.
Я вхожу в свой дом, и меня переполняют воспоминания. Джаред, бегущий за мной по коридору. Держит меня на коленях на диване. Приносит домой еду из ресторана. Джаред смеется. Слушает. Уделяет мне столько внимания.
Раздается стук в дверь, и на долю секунды я представляю, что это может быть он. Мое сердце скачет и взлетает, прежде чем вспоминаю, что это не он. Он отпустил меня.
Я смотрю в глазок. Это друг Джареда, Трей, еще один вышибала в клубе. Парень с задумчивыми глазами и проколотой губой.
Я открываю дверь, не удивленная его появлением. Я подумала, что рано или поздно кто-нибудь из их стаи зайдет.
— Привет.
Трей выглядит смущенным.
— Привет.
— Ты здесь, чтобы стереть мою память? — На его лице мелькает облегчение, но быстро сменяется искренним выражением.
— Не всю твою память. Только несколько воспоминаний.
— Нет, сотри их все. Не хочу помнить ничего про Джареда. — Я не в силах сдержать горечь в своем голосе.
Джаред отказался от нас. Он бросил меня. Я не уверена, что когда-нибудь прощу его за это. Хорошо, что мне и не придется.
На лице Трея мелькает удивление и что-то еще. Гнев?
— Уверена?
Я пожимаю плечами, стиснув зубы, чтобы сдержать наплыв эмоций, грозящих захлестнуть меня. Не хочу плакать перед Треем. Мне просто нужно, чтобы все это закончилось.
— Да.
Трею определенно не понравились мои слова. Он отходит в сторону и жестом приглашает меня выйти на улицу, но когда идет за мной к «рейндж роверу», припаркованному перед домом, спрашивает:
— Ты злишься на него, да?
Мой нос чешется, глаза слезятся.
— Я не хочу об этом говорить. — Не могу сдержать слез в своем голосе.
Он останавливается и прислоняется к машине, изучая меня.
— Ты порвала с ним, или он с тобой?
Падает слеза, я ругаюсь и вытираю ее.
— Не твое дело.
Если Джаред не сказал ему, то я точно не скажу.
Он стиснул зубы.
— Вообще-то, это вроде как мое дело. Джаред — мой лучший друг. Последние две недели он убивался, пытаясь сделать себя достойным тебя, но, видимо, этого недостаточно.
Обвинение ранит. Гораздо сильнее, чем я могла предположить. Словно чертово копье вонзилось в мою грудь.
Слезы льются из моих глаз, стекая по щекам.
— Это неправда.
— Ты знаешь о спортзале?
Я качаю головой, прикусывая губу, чтобы Трей не видел, как она дрожит.
— Он начал тренировать по боксу детей из неблагополучных семей. Говорит, что хочет использовать свои таланты, принести что-то полезное в этот мир. Что-то о том, как стать современным воином или рыцарем.
Мое сердце замирает, сжимается от непреодолимой нежности. Учит боксу детей из неблагополучных семей? Он чертов святой. Вот это герой. Но мне никогда не было нужно это от него. Он и так был героем.
— Это просто потрясающе. Но я никогда не просила его измениться ради меня.
Мне нужно, чтобы Трей знал это.
Лицо Трея остается каменным.
— Ты видела другой склад?
Я качаю головой и вытираю слезы руками.
Он открывает передо мной дверь.
— Залезай. Сначала я покажу тебе. Ты должна знать, от чего отказываешься, прежде чем вычеркнуть его из своей жизни.
Я вспыхиваю.
— Не я его вычеркнула. — Я тыкаю пальцем в его грудь, хотя знаю, что он может раздавить меня одним движением руки. — Это он отказался от нас. Думаю, я не так много значила для него, как он для меня.
Выражение лица Трея становится сочувственным.
— Пойдем. — Его голос теперь более мягкий. — Я действительно должен тебе кое-что показать.
Я сажусь в машину и достаю из сумочки салфетку, чтобы высморкаться.
Трей везет нас на тот самый склад, где я видела драку. Конечно, при дневном свете я вижу свежевыкрашенную вывеску на складе с одной стороны — «Боксерский зал». Склад в центре — это то место, где я видела бой.
Но Трей ведет меня к складу на другом конце. Он отпирает дверь, и я вхожу в… танцевальную студию?
В идеальную танцевальную студию, с зеркалами и деревянным полом. Барры на свежевыкрашенных стенах.
— Ч-что это? — шепчу я.
Трей не отвечает. Он просто зовет меня к двери в конце, которая ведет в другое помещение.
У меня перехватывает дыхание, и слезы затуманивают зрение. Это место для моего шоу. Точно такое, каким я его нарисовала. Нет, лучше. Сцена у стены, с потолка свисают канаты и шелка для воздушных танцев. У другой стены выстроился целый ряд черных передвижных комнат, ожидающих, когда пространство будет разделено на маленькие квадранты.
Кто-то входит в дверь на другом конце и замирает.
О Боже. Это Джаред. Он выглядит ужасно — утомленный и бледный. От одного взгляда на него в груди у меня появляется свежая рана.
— Анджелина? — прочищает он горло. Смотрит на Трея недоверчиво.
Он не знает, стерли ли у меня воспоминания. То, что он позволил такому случиться со мной, становится новым предательством, и я подхожу к нему и бью его по лицу. Точно так же, как в первый раз, когда он пытался стереть меня.
— Анджелина.
— Как ты смеешь отказываться от нас, придурок! Ты переживаешь за меня. Ты сделал все это… — я широко раскидываю руки и еще раз оглядываю невероятное пространство, — для меня. Но потом ты просто отправишь меня со своим другом, чтобы я забыла о тебе? Как ты мог? Я любила тебя, Джаред. Я. Люблю. Тебя. Даже если ты сотрешь мой разум тысячу раз, я все равно буду любить тебя. Мое сердце знает, кому оно принадлежит. Так что если ты настолько тупой, что хочешь сдаться только потому, что мои родители — придурки, то ты не тот герой, за которого я тебя принимала. Ты… — пробормотала я, потому что на самом деле, даже будучи злой, не в состоянии оскорбить его. Ничего не подходит. Он для меня все.
И тут я вижу нечто, что заставляет мой мир закружиться.
Джаред смахивает слезы.
Мой Джаред. Самый сильный человек в истории мира. Плачет. Из-за меня.
Я бросаюсь на него, обхватываю ногами его талию, цепляюсь, как репейник.
