Выражение лица девушки изменилось на глазах. Она словно начала корить себя за то, что наговорила мне, хотела оправдаться, но ком в горле мешал ей это сделать. Все, что могла она сделать — это спрятать мокрое от слез лицо в ладони и согнуться в три погибели, уложив голову на колени. Я наклонилась к ее уху, чтобы услышать ее всхлипы и о чем она шепчет мне, не в силах сказать это вслух.
— Меня и девочек… Эти… Эти уроды… Они взяли нас силой… Они заставляли нас обслуживать их… Каждый ебаный день…
Я рухнула на подлокотник кресла возле Евы, чья спина содрагалась от тихого плача, и не могла поверить в услышанное. Вернее, отказывалась верить. Несмотря на сегодняшний инцидент в душевых, я не могла даже представить, что чувствует моя подруга, как ей тяжело и как противно от самой себя.
Жертвы насилия всегда винят себя за то, в чем они не виноваты. И это самоунижение медленно, но верно тянет их на дно, вгоняя в депрессию и доводя до суицида. А виновато в этом, на самом деле, животное в человеческом обличии, которое не может совладать со своим отростком и думает им вместо того, чтобы использовать хоть несколько извилин мозга. Впрочем, не стоит оскорблять животных, сравнивая их с насильниками и педофилами…
Я смотрела на девушку перед собой и чувствовала невероятную беспомощность. Я никак не могла ей помочь. Я не с силах изменить гребаное прошлое, не в силах спасти ее от изнасилования, не в силах воскресить Сэма, не в силах отговорить группу поехать в тот чертов тур…
— Где… Где они сейчас? — обеспокоенно спросила я, наклонившись к уху девушки и убирая прядь волос ей за ухо, чтобы та расслышала мои слова в этой музыке.
— С клиентами… Н-наверху. Не ходи туда, иначе… Они и тебя возьмут.
Я и не собиралась никуда идти — это было бы самым глупым и необдуманным решением, нежели вспышкой храбрости и самоотверженности. Наконец-то я научилась отличать эти два схожих чувства…
Тем временем, Ева потянулась к единственной оставшейся целой бутылке с алкоголем.
— Ева…
Я задержала запястье подруги, принуждая ее поставить бухло на место, на что она перевела на меня пустой, нечитаемый взгляд.
— Чего тебе еще…
— Я хочу спасти наши шкуры, но ничего не выйдет, если ты продолжишь накуриваться и набухиваться.
— И… И что с того, Маш? Постой-ка… А-а-а! Я поняла-а! — горько усмехнулась она, кивая головой.
Она выдернула свою руку из моей хватки, наклонила голову к плечу и посмотрела на меня мутными пьяными глазами.
— Ты все еще сильная, да? Ммм… А я вот сломаалась, — иронично гордо заявила Ева и вдруг прыснула от смеха, залпом сделав несколько глотков из горла.
Вдруг ее голос принял заботливый тон, словно это мне требовалось успокоение, а не ей.
— И ты тоже сломаешься… И мы тогда еще с тобой увидимся: здесь или… Наверху.
Девушка бросила взгляд на верхние этажи, где, по ее словам, армянки обслуживали клиентов.
— Да… И вот тогда ты меня поймешь.
Я не знала, что ответить ей. В таком состоянии мои слова просто не долетали до ее ушей. Все, что волновало Еву — это найти способ забыться.
— Ева, я прошу, не говори так… Я знаю тебя. Ты не можешь сломаться. Я прошу тебя, соберись! Без тебя мне не спасти остальных. Обещаю, мы никогда не встретимся здесь! Мы встретимся на свободе, когда сбежим от этих ублюдков! Я обещаю тебе, только возьми себя в руки! Прошлое не изменить, но мы в состоянии повлиять на наше будущее! — я пыталась растрясти девушку, но ту это только раздражало.
— Да не хочу я!
— Чего ты не хочешь?!
— Жить не хочу!
Я тяжело вздохнула, опустив голову. Все, мать его, тщетно. Мне оставалось только похлопать девушку по плечу.
— Я докажу тебе. Вот увидишь.
***
Я бродила по клубу в поисках туалета: мне хотелось оказаться в немноголюдном месте, прийти в себя и отвлечься от тяжелого разговора с подругой, которая осталась допивать свой коньяк в зале…
Меня не покидало назойливое чувство, что кто-то следит за мной — этот пристальный взгляд на затылке стал в буквальном смысле нервировать меня, но, списав все на давящую атмосферу стриптизбара и удушающий запах алкоголя в воздухе, я шагнула в кабинку туалета.
Не успела я выйти из помещения, как кто-то высокий и сильный нарочно бортанул меня. Я неудачно упала на холодную плитку, тут же почувствовав резкую боль — подвернула ногу. По стопе прошлась болезненная волна вдоль растянутой мышцы, и я еле сдержалась от того, чтобы не заорать, хватаясь за ногу, которой пошевелить было просто нереально. А вот незнакомый недоброжелатель не собирался просто так стоять — он схватил меня за плечо, поднимая на ноги, и уже после этого я не выдержала и громко вскрикнула, осев на пол и поднимая глаза на знакомого ублюдка.
— Какого хуя?! Ты что, сука, ногу сломала?! — раздался надо мной голос чертового извращенца из душевых.
Я с ненавистью подняла глаза на волосатого бугая, и он гаденько усмехнулся, присаживаясь на корты и беря меня за подбородок.
— Ты такая красивая, когда злишься… Но теперь я вижу, что беззащитность тебе идет еще больше, птичка.
Его хватка стала грубее, и пират приблизился к моему лицу, словно хотел поцеловать, но на секунду замер, разглядывая мое лицо.
— Черт… Птичка, ну почему ты досталась Ваасу, а? Я был бы куда нежнее, чем он.
— П-пошел ты, сукин сын! — прошипела я, впиваясь в его руку ногтями и пытаясь вырвать из его хватки свой подбородок, но мужчина на это только усмехнулся. — Может, у меня сейчас нет в арсенале одной ноги… Но нож обычно держат руками.
— Что…
Не успел пират опомниться, как получил резкий и глубокий тычок лезвием в плечо.
Я благодарила всех богов, что Арэс дал его мне этим утром. Он оказался единственным, с кем я решилась поделиться тем, что произошло. Тогда парень отвел меня в хижину и всучил небольшой нож, приказав спрятать тот под подушку и не выдавать парня за такой поступок…
Мужчина с ревом схватился за плечо, отпустив меня. Я тут же отползла от него подальше, но лезвие осталось в его плоти.
— Да я изуродую твою рожу, мелкая стерва!
Пират с ревом вытащил из своего плеча окровавленное лезвие и двинулся на меня. Однако сам Бог в качестве спасения послал мне двух относительно трезвых людей Вааса, вошедших в тот момент в помещение. А увидев данную картину, они и вовсе протрезвели с концами.
— Оливер! Сраный ты долбоеб! Ты какого хуя творишь?!
Один из пиратов, тот, что был покрупней, кинулся унимать этого психа и забрал у него нож. Он удерживал ублюдка за плечи, а заглянув в безумные, полные желания глаза, сразу понял, чего хотел этот уебок.
— Какой же ты кретин! Если босс узнает — ты труп. Чувак, какого хуя ты так нажрался?! Сними себе шлюху и успокойся! Нахуй ты трогаешь товар Вааса, а?!
Но названный Оливером ничего не отвечал, только тяжело дышал и продолжал буравить меня хищным взглядом.
— Пошли.
Ко мне подошел второй пират и хотел было поднять за локоть, но я неуклюже пошатнулась, зашипев от боли — мужчина поймал меня за талию и положил мою руку к себе на плечи, обращаясь к своему дружку, удерживающему Оливера.
— Пиздец, Рик… Походу, у девчонки с ногой беда… БЛЯТЬ! Как ты умудрился еще и покалечить ее, ушлепок?! И что мне теперь блять сказать боссу?!
— Не будем ничего говорить, — вдруг грозно процедил Рик. — Просто веди девку в ее хижину, Ваас все равно сейчас с Крис развлекается. А ты, баран… В последний раз я тебя прикрываю блять!.. Эй, малая! — обратился ко мне Рик, когда мы уже были на пороге со вторым пиратом. — Если что-то ляпнешь про произошедшее боссу…
Рик провел большим пальцем возле своего горла, намекая на то, что без сомнений перережет его мне.
***
Было уже около трех часов ночи. Уснуть я не могла, поэтому сидела на матрасе и оглаживала ноющую, опухшую стопу, пока не вздрогнула от того, что в комнату влетел разъяренный Монтенегро.
— Какого хуя, amiga?! Почему блять мои люди должны разыскивать твою задницу по всему бару, если я, мать твою, оставил тебя на определенном. сука. месте?! А?!
