— Чего, малыш? — пёс подходит ко мне, утыкаясь холодным носом в ладонь. — Ты, наверное, хочешь кушать? Твой хозяин хотя бы кормил тебя?
Собака весело начинает велят хвостом, когда слышит мои вопросы, и явно это значит «нет».
Кое-как нахожу корм, пытаясь вычитать сколько вообще нужно насыпать, пока темные глаза-пуговки прожигают меня и послушно ждут.
— Ладно, ладно, не нервничай, — пёс все ещё глядит на меня, но не ест, заставляя нахмуриться. — Ты чего? Кушай, — показываю на миску ладонью, а он продолжает на меня смотреть. У Нильсена и собака такая же как он, слишком странная. — Можно…? — неуверенно произношу и выдыхаю, когда он начинает грызть корм.
Присаживаюсь за стол, дожидаясь, когда суп немного остынет, но дергаюсь, стоит рыжей влететь на кухню с испуганным лицом.
— Вы что натворили? — устало спрашиваю я.
— Там Александр, я дала ему свой суп-пюре, а он позеленел и убежал в ванную, сделай что-нибудь, — она протягивает мне серую субстанцию, что пахнет каким-то тухлыми яйцами, от чего тошнота и у меня подступает к горлу.
Да твою мать, мне ещё и этого не хватало.
— Сидите здесь.
Беру в руки тарелку с бульоном и направляюсь к Александру, но слышу топот сзади и закатываю глаза от ее настойчивости.
— Рик! Охраняй, — пёс послушно садится у двери спальни Нильсена и начинает скалиться на визжащую девушку.
— Агата, убери! — пищит она.
— Нет, не хватало, чтобы вы его вообще убили.
Чертова Элис, как она меня выводит, что она вообще здесь забыла?
Аккуратно захожу в комнату и вижу Александра, что устало переводит на меня взгляд и даже немного шарахается, увидев тарелку у меня в руках.
— Я не буду это есть, — он тычет пальцем, качая головой, а я невольно улыбаюсь от его поведения.
— Это другой, моя мама всегда готовила такой, когда я болела, — протягиваю ему тарелку, где налито совсем немного бульона. — Пожалуйста, поешьте чуть-чуть, — опять трогаю лоб Нильсена, что хоть немного стал холоднее. — А потом вот эту таблетку.
— Ладно, — он недоверчиво подносит ложку ко рту и расслабляется, продолжая черпать дальше. — Агата, я попрошу у тебя кое-что, — киваю. — Выпроводи Элис отсюда, не знаю как, но чтобы ее тут не было.
Слишком резво киваю и счастливо улыбаюсь, и нет, не от просьбы, просто меня бесит рыжая, всего лишь бесит, не больше.
Вылетаю из спальни и вижу, как девушка все ещё пытается пробраться через охрану пса.
— Мисс Джонсон, пойдёмте, — веду ее к выходу, а та послушно следует за мной. — Давайте, вам пора.
— В каком это смысле? А Александр? А ты?
— Знаете, — вздыхаю. — Когда двое взрослых людей находятся вместе, то третий тут точно лишний. Поэтому, до свидания.
— В каком это смысле вместе? — взвизгивает она, сжимая ремешок своей сумки.
— Таком, неужели вы не видите? Даже пёс относится ко мне как к родной, вам это ни о чем не говорит? — самодовольно улыбаюсь, видя, как начинает дёргаться губа рыжеволосой, а эмоции слишком быстро меняются на лице, также быстро, как она вылетает из квартиры, хлопнув дверью. — Молодец, Агата, лучшая девочка.
Отряхиваю ладони и довольная иду к Нильсену, чтобы похвалиться.
— Мистер Нил… — замолкаю, когда вижу спящего мужчину, что мило подложил ладонь под щеку и тихо сопит.
Когда спит — точно ангел.
Подхожу ближе, сев на край кровати и опять касаюсь лба, но ничего не чувствую. Аккуратно отодвигаю челку, уже прикасаюсь губами, ощущая небольшую теплоту, касаюсь подушечками пальцев гладкой щеки, когда отстраняюсь от мужчины. Сама невольно рассматриваю его расслабленное красивое лицо, поправляя толстое одеяло, но шарахаюсь, стоит Александру начать двигаться.
Хватаю пустую тарелку и улыбаюсь, уходя из комнаты, прикрыв за собой дверь.
***
Возвращаюсь с прогулки с собакой, протирая подушечки специальными влажными салфетками, пока пёс обнюхивает моё лицо, утыкаясь мокрым носом в щеку, а потом упирается передней лапой мне в светлым плотный топ, оставив грязный отпечаток.
— Да блин! — пытаюсь стряхнуть с себя глину, но ничего. Возношу глаза к небу, однако расправляюсь, под взглядом Рика. — Ладно, прощаю. Пойдём посмотрим, встал ли твой папочка.
Собака весело начинает вилять хвостом и сразу бежит в сторону спальни Александра. Он что, реально называет себя папочкой?
Тихо смеюсь, но становится не до шуток, потому что швед до сих пор спит и явно не собирается просыпаться, отсыпаясь за всю свою жизни. А мне что делать? Я же не могу оставить его в открытой квартире на ночь или же забрать ключ.
— Ладно, подожду, когда встанет, — подхожу к кровати, пытаясь хоть немного докричаться до начальника. — Мистер Нильсен, можно взять футболку?
Он что-то бурчит, отворачиваясь от меня, зарываясь в одеяло. Ладно, воспримет это за согласие, поэтому быстро ныряю в огромную гардеробную и удивлённо рассматриваю, развешанное по цветам рубашки и брюки.
Педант.
Роюсь, пытаясь отыскать самую длинную футболку и быстро скидываю с себя грязный топ. Темная ткань доходит до середины бедра и прикрывает ягодицы, но очень сильно весит в плечах, из-за большой разницы в размерах, но ничего, сойдёт.
В гостиной стягиваю с себя джинсы и в раковине на кухне застирываю топ, стараясь вывести грязь средством для мытья посуды.
Докатилась, блин.
Плюхаюсь на большой диван в гостиной, устроившись удобнее и залипаю в телевизор, поглаживая Рика, что лёг рядом. Подкладываю подушку под голову, понимая, что очень хочется спать, а идти в комнату, куда отнёс меня Александр в тот день будет не очень культурно, поэтому просто прикрываю глаза, надеясь, что проснусь раньше, чем Нильсен.
***
Сны очень часто пытаются донести до нас то, о чем тревожится наше подсознание, однако растолковать тот бред, что снится мне я совершенно не могу. Поэтому делаю вывод: моему подсознанию конец.
Сквозь полудрём слышу какое-то шуршание и плотнее укутываюсь в плед, о появление которого не знаю. Но резко вскакиваю от громкого шума то ли от дрели, то ли от блендера. Моя пятая точка соскакивает с края дивана и тянет вниз, вынуждая с грохотом упасть на пол.
— Блять!
— Доброе утро! — швед нависает надо мной, счастливо улыбаясь, и салютирует стаканом с зелёным смузи.
Выпучиваю глаза, рассматривая рельефный голый торс мужчины и даже замечаю венку, что тянется вниз и скрывается под, затянутым на бёдрах, белым полотенцем.
— Все же перевесила, а я гадал, когда же это случится, — издевательски тянет, пока я пыхчу и поднимаюсь с пола.
— Как благородно, мистер Нильсен, вот и пои вас таблетками, чтобы вы в итоге издевались, — складываю руки на груди, встав напротив слишком бодрого Александра, словно вчера он не строил из себя мученика.
— Хватит стоять, надо на работу, — он разворачивается, направляясь на кухню, что соединена с гостиной, и тянется вверх, разминая накаченную спину, мышцы которой красиво перекатываются, вынуждая пускать слюни.
— Какая работа? Вы же болеете, — топаю к нему, уперевшись ладонями в островок напротив беззаботного Александра, что зачесывает влажные волосы.
— Обычная, собирайся.
— Мне надо в душ и переодеться!
— Значит сходи в душ и переоденься. И почему ты в моей футболке? — он проходится взглядом по моему телу, цепляясь за открытые участки.
— Вы сами разрешили взять, — но я так по крайней мере решила. — Где ванная?
— У меня в комнате, — шатен наклоняется, уперевшись локтями в стол и кладёт подбородок на ладони.
— Хотите сказать, что у вас только один душ?
— Ага, — тянет.
— Во всем огромном пентхаусе?
— Ага, — в открытую издевается, заставляя злиться.
Ладно, фиг с ним, один так один.
Разворачиваюсь и мчусь в душ, быстро кидая футболку в корзину с грязным бельём, и захожу в душевую, наслаждаясь горячей водой, что оставляет немного красных пятен на коже.
Картинка с голым торсом шведа мелькает перед глазами ещё со дня нашего милого девичника, но сегодня это было слишком близко, даже очень. Я рассмотрела все и была бы не против дернуть за полотенце. Хочется ударить саму себя за такие мысли, поэтому подставляю лицо под воду, делая ее холоднее, дабы хоть немного поставить мозги на место.
