Глава 19. В голове хищника
Наивные девочки, не знавшие мужчин, умиляют. Их с потрохами сдают испуганные глаза, когда прямо и открыто смотришь в их бледные лица. Они теряются, нервничают и сводят вместе колени, словно боятся, что я их отымею на расстоянии.
Вот и Софья была из таких. На вопросы отвечала тихо, почти шепотом, и отводила глаза. Хрупкая девица с очаровательным вздернутым носиком и тугим пучком на макушке. Глухой ворот белой блузки подчеркивал изящную шею и острый аккуратный подбородок.
Не мой типаж, но стоило ей застенчиво улыбнуться и покраснеть, как в глазах потемнело от желания к пунцовой скромнице, а в брюках стало тесно. Решил: если отпустит, то я возьму какую-нибудь грудастую стерву, которая без возмущений и долгих заигрываний отсосет по приказу под столом.
Не отпустило. Так со мной бывает: происходит фиксация, и я не успокоюсь, пока не получу желаемое. И в этот раз я загорелся идеей повеселиться с девственницей, хотя с ними полно проблем. Я бы предпочел раскрепощенную и амбициозную девицу, которая понимает, что секс — это товар, но возжелал смущения, сопротивления и легкого принуждения.
Имею право. Я хотел отвлечься. Один из амбициозных проектов по строительству торгового комплекса под вопросом, а Анжела за месяц до свадьбы нажралась в ночном и подставила задницу пьяному студенту за углом клуба. Я наблюдал за их возней из припаркованной в метрах десяти машины и слушал Моцарта, который добавил изысканности в животное соитие под фонарем.
А после в кабинет вошла Софушка. Чистая, светлая и неискушенная деньгами и сексом. Я захотел разнообразия и получил его. Не припомню, чтобы кто-то из моих любовниц кончала с членом во рту или спокойно просила прострелить ее голову так, что часть мозгов и крови брызнула мне на лицо. Вот она рыдает под одеялом от стыда после коитуса на столе, а через несколько часов хладнокровно смотрит в лицо опасности. Это было впечатляюще.
— Мирон Львович, — тихим и нарочито спокойным голосом говорит телефонная коробка на углу стола, — первая линия. Кто-то из мэрии.
— Кто именно? — ослабляю галстук.
Софья не самая лучшая секретарша, но старается. Молчание в эфире, и через несколько минут Софья испуганно шепчет:
— Роман Сютин, руководитель департамента благоустройства. Какой-то он сердитый.
— Он всегда сердитый.
— Почему?
Любопытство Софьи ставит меня в тупик, как и ее желание выкрасть из моего пруда жабу.
— Жизнь у него такая. Сердитая.
Переключаюсь на первую линию, и Роман без лишних приветствий переходит к вопросу моего проекта, который маринуют в мэрии уже полгода. Требует, чтобы я выделил кусок земли у будущего торгового центра в Ясенево под небольшой сквер с зелеными насаждениями.
Важно задобрить общественность. Очень уж она против новых “храмов потреблядства”, а лавочки с фонтанчиками и кустиками ее обрадуют. Моими деньгами будут выполнять план по озеленению.
— Что еще?
— Про детскую площадку не забудь, — слышу, как Роман зевает. — Как-то так.
Особой радости от того, что проект сдвинулся с мертвой точки, не чувствую. Я зол. Меня хотели нагнуть раком, отыметь без смазки и вынудить перепродать землю, но, видимо, не предполагали, что у меня есть пара тузов, которые я удачно и вовремя разыграл с Иваном. Но в свое оправдание скажу, что я честно пытался решить проблему через взятку. Каламбур, однако.
— Софушка.
— Да, Мирон Львович?
У Софьи очень нежный и мелодичный голос, а стоны звучат песней. Вызвать бы ее сейчас и зассадить по самые яйца, но не буду торопиться. Она еще не восстановилась и не осознала того, что стала женщиной. Да и планы у меня на эту скромницу особые. Вновь завести до состояния течной суки и исследовать глубины ее милой попки. Ты у меня, Софушка, и от анала кончишь.
— Мирон Львович? Кофе? — голос наигранно серьезный.
Я по сути купил Софью за высокую зарплату и, вероятно, зря склонил к подобным продажным отношениям. Она испытывает ко мне симпатию и, возможно, даже влюблена. Некрасиво с моей стороны использовать наивную девочку, но есть в совращении деньгами и сексом что-то сладкое и тягучее. Как далеко она зайдет, ведомая моей игрой?
— Мирон Львович?
Анжела, падаль неверная, тоже в первое время казалась мне ангелом, а на деле — лживая шлюха. Возбуждение обращается в злость.
— Мирон Львович? — Софья распахивает и врывается в кабинет. — Вас удар прихватил?
Встревоженно смотрит на меня.
— Дверь запри, Софушка, и подойди.
Краснеет и хмурит бровки. Поздно, милая, ты согласилась на сделку. И нет в этом ничего особенного и предосудительного. Деньги решают многие проблемы и дают возможность купить даже человека. Утоли мой голод.
Щелкает замком и решительно шагает, вскинув подбородок. Прелесть. Попытки сыграть передо мной заносчивую шлюху, преисполненную достоинством, в который раз умиляют. Ну, посмотрим, насколько в этот раз тебя хватит.
— Ближе, — разворачиваюсь в кресле к молчаливой Софье. — И спиной ко мне.
С осуждением вздыхает и подчиняется. Могла бы для приличия уточнить, что я задумал, но она птичка гордая, пусть и оказалась в когтях хищника.
Поглаживаю округлую попу Софьи и неторопливо поднимая юбку, оголяя ее стройные ножки. Сипло выдыхает. Собираю прямой и узкуий подол на талии в складки и недовольно щелкаю языком. Я вроде дал явный намек, что предпочитаю кружевное белье, а не белые трусы без единой рюшечки.
— Снимай.
Оглядывается и морщит носик, но подчиняется. Осторожно переступает через скинутые трусики, которые я тут же под возмущенный возглас бросаю в урну под столом.
— Мирон Львович!
— Ходи без трусов, — сердито рявкаю на изумленную Софью. — Либо кружева, либо голая задница. Третьего не дано.
Не могу сдержать улыбку. С задранной юбкой Софья выглядит трогательно. Щурится и хочет спрятать голую попу, но я качаю головой.
— В исходную позицию, Софушка.
Отступает, и в мгновение ока, довольно грубо, прижимаю ее к столу. Вскидывается, и я ныряю рукой между ее бедер. Замирает, когда я с нажимом провожу по влажным складкам и давлю на упругий бугорок.
