Часть меня чувствует облегчение, потому что я не хочу торопить события. Тем более, что он девственник, я хочу, чтобы все было идеально для него.
— Я бы с удовольствием, — говорю я ему, опираясь на локти, чтобы снова прикоснуться к его губам своими. Думаю, у меня проблема, потому что я, кажется, не могу остановиться. Но думаю, он испытывает то же самое, потому что целует в ответ так же яростно, каждый раз овладевая мной.
Он отстраняется, выпрямляется и кивает головой в сторону ванной.
— Иди, готовься ко сну, Рори. Я найду нам фильм.
Через несколько минут я почистила зубы, умыла лицо и переоделась в свою атласную пижаму — сиреневый комплект с шортами и майкой. Я всегда надеваю его для сна, мне нравится, как шелковистый материал ощущается на моей коже. А штаны переоценены и закатываются во время сна, поэтому я избегаю их любой ценой.
Я выхожу в свою комнату, складывая грязную одежду в корзину для белья, когда слышу грубое ворчание с моей кровати. Моя голова поворачивается в ту сторону, когда я вижу Кэмерона, лежащего на ней с разинутым ртом, а его глаза обшаривают все мое тело.
Я чувствую жар от его пристального взгляда, мне нравится, как он смотрит на меня, вбирая в себя, как еду, которую он хочет поглотить.
— Тебе больше нечего надеть? — спрашивает он умоляющим тоном.
Я усмехаюсь ему, когда подхожу к своей кровати, замечая пакет со льдом в его руке.
— Нет. У меня есть только такие шелковые комплекты. Это мое грешное удовольствие, наряду с нижним бельем.
Его глаза чуть не вылезают из орбит, кулак подносится ко рту.
— Перестань болтать, пожалуйста, и возьми это, — говорит он, указывая на пакет со льдом в своих руках.
Я улыбаюсь ему, садясь на кровать рядом с ним.
— Ты хочешь сказать, что не нашел бы меня сексуальной в пижамных штанах и широкой футболке?
Он пронзает меня взглядом, который говорит «серьезно?», затем произносит:
— Любимая, я бы нашел тебя сексуальной во всем. Но эта шелковая штучка делает со мной кое-что особенное.
— Приятно это знать, — подмигиваю я ему. Он закатывает глаза, затем жестом предлагает мне занять место между его раздвинутыми ногами. Мне жаль, что у меня нет ничего подходящего для него, но ему, кажется, достаточно комфортно в своих черных джинсах и кофте с длинным рукавом.
Заползая на свободное место, я поворачиваюсь к нему спиной, прислоняясь к его груди, когда он обнимает меня спереди. Я таю в его объятиях, чувствуя, как его сердце неровно бьется у меня за спиной, тепло его тела просачивается в меня. Его сильные и рельефные руки крепко обнимают меня, в то же время оставаясь нежными. Это успокаивает, ощущение покоя охватывает все мое тело.
Кэмерон целует меня в макушку, и я расслабляюсь еще больше, тихий вздох срывается с моих губ. Он осторожно кладет пакет со льдом мне под запястье и шепчет:
— Ты в порядке?
— Лучше не бывало, — говорю я ему, и в каждом моем слове звучит правда.
Выбирая фильм для просмотра, он делает паузу и спрашивает:
— Что у тебя на внутренней стороне щиколотки?
Мое сердце наполняется радостью при упоминании о моей татуировке, как и каждый раз, когда кто-то спрашивает.
— Это татуировка в честь моей мамы. Ее звали Вивиан, так что это буква «В» с гиацинтами вокруг, потому что это были ее любимые цветы.
Большие руки, обнимающие меня, слегка сжимаются, в то время как его губы прижимаются к моей щеке.
— Я горжусь тобой, — шепчет он мне на ухо.
— За что? — спрашиваю я прерывающимся от эмоций голосом.
— За то, какая ты есть. За то, что ты такая чертовски сильная, уверенная в себе и в целом потрясающий человек. Это вдохновляет, и я горжусь тобой. Не потому, что ты надираешь задницы в волейболе, а потому, что ты приносишь дополнительный свет в этот мир, просто оставаясь той, кто ты есть.
Его слова прокручиваются в моей голове и отдаются глухим стуком в груди. Кэмерон видит больше, чем спортсменку, пытающуюся почтить память своей мамы, и это пугает меня, потому что я не знаю, кого он видит. Я не встречала такую версию себя.
Я ничего не говорю, боясь, что Кэмерон сможет заглянуть внутрь меня еще больше и увидит мою обнаженную душу. Хотя он уже близок к этому. Я убираю одну из его рук от себя и подношу его ладонь к своим губам, где покрываю ее нежными поцелуями.
Он целует меня в макушку в ответ, останавливаясь на фильме.
Он нажимает кнопку воспроизведения второй части фильма «Стражи Галактики», и через несколько минут я проваливаюсь в сон.
Почти засыпая, я слабо слышу, как он шепчет:
— У меня есть ты, Рори, — когда он убирает пакет со льдом и поправляет меня так, чтобы я наполовину прижалась к нему.
У него есть я — больше, чем кто-либо когда-то имел.
Глава 24
Кэмерон
Я осторожно протягиваю руку к прикроватному столику, проверяя время на своем телефоне. Сейчас 7:21 утра, и я чувствую себя бодрее, чем когда-либо несмотря на то, что не мог заснуть примерно до часа ночи.
Аврора наполовину прижалась ко мне, ее голова покоится у меня на груди, нога перекинута через меня, а рука лежит на моем животе.
Я разбудил ее в конце фильма и сказал, что мне пора уходить, но, взглянув в ее умоляющие глаза и услышав ее тихий сонный голос, который сказал мне: «Останься», я не смог поступить иначе. Не то, чтобы у меня было желание уходить, но я не хотел, чтобы она думала, что у нее нет возможности попросить меня уйти.
Это лучший сон, который у меня был за многие годы. Я никогда не чувствовал себя таким расслабленным и не просыпался таким умиротворенным, как сейчас.
Ну, в основном, если бы не утренний стояк.
Просыпаясь от ощущения, что ее тело прижато к моему, невозможно не отреагировать подобным образом. Ее сиськи прижались к моей груди, подтянутое бедро прижалось к моему собственному, отчего ее шорты задрались, и у меня потекли слюнки при виде выпуклости ее задницы.
У Авроры фигура песочные часы, узкая талия, выпуклости ее грудей, которые не слишком маленькие и не слишком большие, не то чтобы я жаловался в любом случае, и чертовски феноменальный изгиб ее бедер.
Мне нужно переключить свои мысли на что-нибудь, что не усугубит мой бушующий стояк, и я перевожу взгляд на ее руку, лежащую у меня на животе. Я вижу образующиеся синяки на ее запястье. Ярость угрожает вскипеть у меня внутри при виде этого, но я подавляю ее, как только смотрю на ее довольное лицо, лежащее у меня на груди.
Сейчас она в безопасности и счастлива. Это все, что имеет значение. Никогда больше я никому не позволю причинить ей боль.
Аврора прижимается ко мне, тихий стон срывается с ее губ. Этот звук никак не помогает моему члену, который и без этого упирается в ширинку джинсов. И действительно не помогает, когда она прижимается к нему всем телом.
— Кэм, — стонет она пьянящим ото сна тоном.
Мне никогда так не нравилось мое имя. Ее бедра снова прижимаются ко мне, ее тихий вздох раздается у моей груди.
— Пожалуйста, — хнычет она во сне, ее бедра яростно раскачиваются напротив меня.
Боже, я кончу, если она не остановится.
Я притягиваю ее тело к себе, мои руки ложатся ей на поясницу, пробуждая ее, и ее красивые карие глаза наконец открываются.
— Доброе утро, красавица, — шепчу я, и стон почти вырывается из моего горла, когда я чувствую ее гибкое тело поверх своего.
Почему, черт возьми, я решил, что это хорошая идея?
Ее красивые розовые губки надуты, подбородок упирается мне в грудь.
— Мне приснился самый лучший сон.
Я провожу руками вверх и вниз по ее спине, заставляя ее прижиматься ко мне, прямо к моему отвердевшему члену. Она разевает рот от удивления, а затем на ее губах появляется дьявольская ухмылка.
— Позволь мне воплотить его в реальность, — говорю я ей.
