Мы переходим в гостиную и садимся за круглый обеденный стол. Слейтер не сидит. Он стоит. Я думаю, такие мужчины, как Слейтер, редко сидят.
Из этого кресла он выглядит ещё более устрашающе.
Он огромный.
— Чего вы хотите? — спрашивает он хриплым голосом.
— Мне нужна твоя помощь, — говорю я ему. — Я могу ошибаться, очень, очень сильно ошибаться, но у меня такое чувство, что ты с моим отцом работаешь вместе не потому, что ты ему предан. У меня такое чувство, что ты там потому, что должен быть. Я всегда это чувствовала. Всегда видела, как ты на него смотришь. Поэтому я надеюсь… мы надеемся… что ты поможешь нам с ним справиться.
Слейтер ворчит.
— Ты с ума сошла, детка? Ты же знаешь, какой Шанкс сильный. В ближайшее время его не свалят.
— Да, но у нас есть план…, — протестую я.
— Какой у тебя был последний грёбаный план? — рычит он.
Я вжимаюсь в кресло. Потому что из-за моего последнего плана мой отец оказался за решёткой, но не навсегда. Теперь мы вернулись к исходной точке.
— Я боялась, у меня не было другого выхода. Теперь всё по-другому. Я никогда не буду жить спокойно, пока его не уберут, а вместе с ним и его организацию.
— И как, — рычит Слейтер, — чёрт возьми, ты подумываешь подобное провернуть?
— С твоей помощью, — отвечает Малакай. — Ты согласишься помочь нам, и мы дадим тебе всё, что ты захочешь. План прост: мы начинаем войну с кем-то более могущественным, обманув Шанкса. Картель, мафия, мне, блядь, всё равно. Мы сделаем так, чтобы всё выглядело так, будто он их надул. Они сделают за нас грязную работу.
Слейтер свирепо смотрит на Малакая.
В комнате становится напряжённо.
— Ты хочешь свободы, — наконец произносит Кода. — Я вижу это по твоим глазам. Что бы ни было у этого куска дерьма на тебя, оно съело тебя заживо и забрало с собой каждую частичку тебя. Ты хочешь свободы, мы даём тебе свободу.
— Как, чёрт возьми, вы думаете, можете дать мне свободу? — рычит Слейтер.
Кода ухмыляется, но холодно и чертовски уверенно.
— Мы примем тебя к себе.
На мгновение все в комнате замолкают. Я просто в шоке, потому что не ожидала, что такие слова прозвучат из уст Кода. Пригласить его. Это большое дело, даже грандиозное. Попасть в клуб — это всё. Это не то, к чему они относятся легкомысленно.
Я бросаю взгляд на Малакая, который с яростью смотрит на Коду. Он президент, и Кода только что переступил черту дозволенного.
— Да? — говорит Слейтер хриплым голосом.
Все оборачиваются и смотрят на него.
— Не уверен, что это зависит от него, — выдавливает из себя Малакай. — Я тебя не знаю. Я тебе пока не доверяю. С чего ты взял, что я захочу принять тебя в свой клуб?
Слейтер смотрит на меня, затем скрещивает руки на груди.
— Очевидно, её жизнь важна для тебя, иначе тебя бы здесь не было. А это значит, что с тобой можно договориться. Ты знал, что я не стал бы делать это просто так, ты же не настолько глуп. Я слишком долго был связан с миром Шанкса, и у меня есть на это свои причины. Чего у меня нет, так это выхода. Я делаю то, о чём вы просите, я заслуживаю вашего доверия, и хочу быть членом вашего клуба. Я хочу свободы. И мне нужна твоя помощь.
Малакай пристально смотрит на здоровяка.
— Мой клуб — это моя семья, моя грёбаная жизнь. Ты же понимаешь, я не могу просто так взять кого-то, не убедившись, что ему можно доверять, и это на всю жизнь. Ты хочешь сказать, что был бы рядом всю жизнь, верный, прикрывал бы нас? Потому что прямо сейчас, чёрт возьми, ты не проявляешь особой лояльности к Шанксу.
Ауч.
Я даже вздрагиваю от этого, потому что нам нужна помощь Слейтера, мы не хотим отталкивать его ещё больше. Кода сердито смотрит на Малакая, но Малакай удерживает взгляд Слейтера. Наблюдающий. Изучающий. Без сомнения, познающий.
— Ты когда-нибудь любил что-то настолько сильно, что твоя душа отдавалась этому?
Слова Слейтера шокируют меня. Во-первых, потому что он редко говорит что-либо, кроме того, о чём бы он ни говорил, и, во-вторых, потому что он никогда не говорил о том, что для него важно. Я решила, что у моего отца, очевидно, что-то на него есть. Потому что иначе он бы здесь не задержался, но что именно, я не совсем уверена.
Малакай кивает, потому что, конечно, так оно и есть. Он любит Амалию и отдал бы за неё свою жизнь.
— Тогда представь, что ты теряешь это, но оно не исчезает полностью, представь, блядь, на секунду, что ты живёшь более десяти грёбаных лет, задаваясь вопросом, где, чёрт возьми, этот человек, жив ли он, и в каком аду он жил, потому что какой-то грязный ублюдок забрал его у тебя.
У меня разрывается сердце. Я знала, что Слейтер работал с моим отцом над чем-то серьёзным, но я просто не предполагала, что это зашло так далеко.
— Так что я, блядь, не свободен. Я с ним, потому что он, блядь, единственный, у кого есть информация. Он это знает. Я знаю это. И он знает, что я, блядь, ни на шаг не отойду, пока он не даст мне то, что мне нужно. Только он, блядь, не даёт мне этого, прекрасно понимая, что я никогда не остановлюсь, пока не найду её. Но я устал, я грёбаный уставший раб. Я хочу уйти. Я найду её сам. Я не могу просто уйти, и ты, блядь, это понимаешь. Мне нужна защита. Мне нужен кто-то, кто прикроет меня. Твой клуб, вы можете дать мне это. Но не смей, чёрт возьми, никогда больше подвергать сомнению мою гребаную преданность.
О, боже.
Малакай делает шаг вперёд, приближаясь к Слейтеру.
— Ты сделаешь то, что нам нужно, и справишься с этим, продемонстрируешь нам свою преданность, избавив мир от этого подонка, и я тебя приму. У тебя будет защита в моём клубе. Мы тебя прикроем. Если ты меня обманешь, я приду за тобой и заставлю пожалеть, что ты вообще родился на свет.
Слейтер не дрогнул при этих словах, он просто кивнул и протянул руку.
— Даю тебе слово.
Я верю ему. Я доверяю ему. И я знаю, что Малакай тоже верит. В Слейтере есть что-то особенное, что-то настоящее. В нём нет ничего подозрительного, он просто очень ясно дал понять, почему он так долго был рядом с моим отцом, почему он был таким преданным. Потому что он потерял очень близкого человека и сделал бы всё, чтобы найти её.
Что с ней случилось?
Я сгораю от желания узнать.
— Слейтер, — спрашиваю я, скрещивая руки на груди и потирая их, — девушка, о которой ты говоришь, что с ней случилось?
Малакай отступает, а Кода делает шаг вперёд.
— У меня есть ресурсы. Хороший следопыт. Мы можем помочь тебе найти её, а ты помоги нам избавиться от этого ублюдка.
— Шанкс — единственный человек, который может знать, где она, или у кого она, чёрт возьми, находится, и он держит это в секрете. Не могу вечно ждать, пока он освободится, надо попробовать в другом месте. Нужно получить ответы. Нужно покончить с этим. Её зовут Элли…
Как только он произносит это имя, мои колени дрожат, и я отшатываюсь назад, врезаясь в кофейный столик. Кода быстро подходит и хватает меня за руку, чтобы я не упала. Слёзы застилают мне веки, а к горлу подступает тошнота. Кода поддерживает меня, но у меня кружится голова. Кажется, что всё вокруг меня вот-вот рухнет.
Элли.
Девушка в подвале. Девушка, которую я пыталась спасти, но никто не смог её найти. Девушка, о которой мой отец говорил, что её не существует. Девушка, от которой я ушла, потому что слишком боялся помочь ей. Похищенная, сломленная девушка, которая была закована в цепи.
Я икаю и издаю страдальческий звук.
Слейтер подходит ко мне, обхватывает большой рукой моё плечо и притягивает к себе, заставляя Коду отпустить меня. Он наклоняется, не сводя с меня глаз.
— Ты кое-что знаешь. Ты, блядь, что-то знаешь.
— Да, — шепчу я. — Да, я кое-что знаю.
Все взгляды обращаются ко мне.
— Говори, — требует Слейтер.
— Я-я-я-я, — заикаюсь я, затем делаю глубокий вдох и шепчу: — Отпусти меня, чтобы я могла выпрямиться, и расскажу тебе всё, что знаю.
Слейтер отпускает меня, и я беру себя в руки, выпрямляясь. Сейчас не время впадать в уныние. Мне нужно сохранять спокойствие, даже несмотря на то, что у меня сжимается грудь, сердце бешено колотится, а желудок сводит. Я не знала, что эта девушка принадлежала Слейтеру — чёрт возьми, я вообще мало что о ней знала, только то, что она была в подвале, а когда я попыталась узнать больше, все вели себя так, словно её не существовало.
