Щёки мои полыхнули жаром, когда до сознания запоздало донеслась суть мною в слух озвученного. Однако я вновь посмотрела в зеркало и на секунду ощутила себя так гадко, встретив уже знакомый полный отвращения взгляд, быстро скользнувший по моей шее и ключицам, а затем задержавшийся чуть дольше в вырезе треугольного декольте. Но лицо Барса внезапно исказилось в отчаянном гневе:
— Твою ж мать! Багира!
Резкий поворот руля, и сильный удар пришёлся в бок машины. Я даже не успела толком испугаться и осознать происходящее. Пару раз больно приложилась головой о стекло, в то время, как мир за окнами, словно свихнувшийся, продолжал бесконечно переворачиваться, а затем вдруг решил остановиться.
Мне потребовалось много времени, чтобы понять что произошло. Ощущала как тёплая липкая жидкость стекала по лбу к макушке, вероятнее всего кровь. Чёрт! И всё же, я была бы окончательной идиоткой, если бы ослушалась приказа Виктора и не пристегнулась.
Голову буквально раскалывало от невыносимой тупой боли. А в ушах отдавался стук, учащённого сердцебиения. Я находилась вверх ногами, собственно как и вся машина Барса. Салон был заполнен мелкими осколками разбитого стекла. Самого Виктора в машине не было.
Дрожащими пальцами поспешно отстегнула ремень. Аккуратно спустилась на четвереньки. Кровь тёплыми, липкими дорожками теперь уже струилась вниз по лицу. Отчего пришлось несколько раз смахнуть рукой кровь с лица. Попыталась открыть дверь, не получилось. Выбила остатки стекла под руку попавшейся туфлей и, превозмогая слабость и боль в голове, выползла наружу.
Мы находились в глубоком овраге. Как мне показалось, достаточно далеко от самой дороги. Благодаря падающему серебристому лунному свету, я сумела разглядеть тело Виктора.
Барс лежал на спине, кажется без чувств. Подобравшись поближе к Виктору, я заметила, что всё лицо бездушного было окрашено кровью, как и вся одежда практически полностью ею же пропитана. Что-то толстое торчало из груди Виктора — очень было похоже, на то, что это была ветка. Неприятный тошнотворный ком подкатил к горлу. Я криво улыбнулась. Сам бездушный, по всей видимости, так и не удосужился пристегнуться.
Попыталась привести Барса в чувства, толкнув его несколько раз в плечо. Похлопала по окровавленной щеке рукой. Лицо Виктора скривилось от боли, как только к нему вернулось сознание. Руками потянулся к груди, к тому месту, откуда торчала ветка.
— Демоны! — с явной агонией в голосе произнёс Барс, руками обхватив торчащий конец. — Чёртов, твою мать, Багира!
Сильно зажмурилась, дабы не видеть того, как он вытаскивает кусок палки из своей груди, но Виктор сделал это абсолютно беззвучно, а когда я приоткрыла глаза, то ветка уже была изъята и отброшено далеко в сторону. Сам же бездушный крепко зажимал рану, безмолвно корчась от боли. Да, вампиры ровно как и люди чувствуют боль, однако даже такие тяжёлые раны не могут убить бездушного — бесследно затянутся, не оставив на теле ни единого шрама. Только специальным орудием и точным попаданием в сердце возможно убить этих тварей.
Судя по всему, для более быстрой регенерации бездушному теперь наверняка потребуется немалое количество крови. Чёрт! Сердце вновь надрывно зашлось в груди, и я невольно заозиралась по сторонам, вспомнив о том, кто являлся главным виновником происшедшего.
Практически сразу увидела машину Дмитрия, она находилась всего в нескольких метрах от машины Барса. Надо признать, пребывала весьма не в лучшем своём состоянии: перед машины был смят. Поэтому, можно было с уверенностью сказать, в этом столкновении пострадали обе стороны, но мать вашу, меня, честно говоря, очень огорчал и буквально приводил в немыслимую ярость сам факт — Дмитрий сбил нас на такой огромной скорости, не задумываясь о том, что я могла погибнуть. Хотя нет, вру, наверняка таковой и была его цель, но я каким-то волшебным чудом осталась жива. Нет уж, Багира, помечтай! Даже сейчас тебе не дамся так просто!
Сложно было что-то разглядеть сквозь тонированные стёкла чёрного «ягуара». По всей видимости, Дмитрий до сих пор пребывал в бессознательном состоянии, но он вскоре очнётся, поэтому я в очередной раз не могла не воспользоваться случаем и вновь что-либо не предпринять.
Отыскала среди мелких осколков стекла более длинный и заострённый. Каким-то немыслимо-быстрым образом оказалась верхом на Викторе. Более не раздумывая, полоснула осколком по запястью, кровь тут же заструилась из пореза. Одной рукой упёрлась в грудь бездушному, да так, чтоб ни в коем случае не задеть рану. Запястье с порезом приложила к губам Барса, но тот скривившись, отвернул голову.
— Ты что творишь, низкосортная? — тяжело прохрипел Виктор. — Слезай сказал, немедленно, — более жёстко продолжил и попытался сбросить меня, но тщетно. Сильно бёдрами сжала торс бездушному, сильнее прижавшись своей оголённой пятой точкой и кое-чем ещё к его животу. Правой рукой вцепилась в челюсть Виктору, вновь приложив кровоточащее запястье и с таким неистовым отчаянием и безумством прошипела ему прямо в лицо:
— Ты истекаешь кровью Барс, и даже не в силах сбросить с себя обычную смертную, а Дмитрий находится вон там, в своей машине, благо, всё ещё без сознания. Но он очнётся, а тогда он придёт за мной и снесёт мне голову, когда как ты, возможно, лишишься единственного доказательства, поэтому, хоть в этот раз засунь свои грёбаные принципы глубоко себе в зад и восстанови, мать твою, силы, хотя бы незначительно!
Потом, потом буду думать как вновь разгребать эту кашу, а сейчас для меня было самым главным продлить свою жизнь ещё хотя бы на несколько часов, а лучше дней!
Неожиданно вскрикнула, когда Виктор всё-таки погрузил свои клыки в порез на запястье, но сразу прикусила губу. «Терпи, Скиф, это займёт всего лишь каких-то несколько мгновений!» Боль на запястье, как и в голове на удивление быстро начала исчезать, тело стало наполняться сладостной негой, сознание постепенно затуманиваться, уносясь куда-то за пределы насущного. Честно признаться, всегда поражала эта способность бездушных с помощью всего лишь укуса доставлять удовольствие либо причинять невыносимую боль. Возможно, всё дело в каком-то ферменте, который, наверняка, находился в основании клыков, и по нужде впрыскивался в кровь жертвы. Не сильна в анатомии вампиров. Всего лишь догадки и собственные наблюдения, а впрочем, какая теперь разница. Мне было хорошо до тех пор и ещё долгое время после того, как меня резко отбросили в сторону. В трезвое состояние начала приходить только в момент развернувшегося жестокого боя между Багирой и Барсом. Вернее, в момент его окончания. Оба были уже максимально измождены, достаточно сильно раненны, но оба продолжали двигаться с грацией диких огромных котов и наносить друг другу опасные удары. Не могла отвезти глаз от такого жестокого, но с другой стороны прекрасного зрелища, и, с одной стороны, мне до жути хотелось, чтобы каждая из сторон выиграла, а с другой — я просто до невероятного безумия желала их смерти.
К сожалению, недолго длилось данное зрелище, и, пожалуй, мне бы уже стоило серьёзно испугаться, поскольку последний сильный удар пришёлся в раненную грудь Виктора. Его словно невидимой волной отшвырнуло на значительно-большое расстояние от Дмитрия. Больше бездушный не вставал.
Теперь я наблюдала за тем, как Багира медленно направлялся в мою сторону. Хищник. Измождённый, раненый, но всё ещё дикий, опасный. В глазах этого хищника бушевало что-то сродни полыхающему аду и пугающее намерение совершить нечто поистине ужасное. И я боялась, я смертельно сильно боялась, смотрела в опасно-затягивающую вязь его глаз, и пятилась, также медленно, бестолково.
Последняя попытка к бегству, и я предсказуемо оказываюсь в руках Багиры.
— Ты в очередной раз меня ослушалась, Скиф, — опасные нотки слышатся в хрипловатом голосе бездушного, однако ладони его непривычно нежно сжимают моё лицо. — Поэтому жаль, что именно таким способом мне придётся лишить тебя жизни, Анна, — надменно вскидывает голову Дмитрий, делает едва уловимое движение руками, и я чувствую боль в районе шеи, но всего лишь на мгновение, а затем резко погружаюсь во тьму.
