Без восьми. Напряжение уже такое, что я вот-вот психану.
Стараюсь заставить себя не смотреть на часы и сосредоточиться на музыкальном канале. Тем более что сменился клип и теперь из телевизора вместо ритмичного бита тихо доносятся вступительные звуки скрипки…
И вот в момент, когда она на мгновение умолкает, я слышу шорох.
И у меня в ту же секунду волосы на шее и затылке встают дыбом.
Я цепенею от охватившего меня ужаса, кончиком большого пальца тихонько нажимаю кнопку выключения телевизора и в воцарившейся тишине слышу, как бешено колотится моё сердце. Тщетно пытаюсь сглотнуть. В горле пересохло, будто после хорошей попойки. Вижу, как дрожат мои пальцы над телефоном. Стараюсь не шуметь. Я вся — слух.
Шорох повторяется.
Звук совершенно точно исходит от входной двери и я медленно, стараясь преодолеть страх, поворачиваю голову в сторону коридора. Меня охватывает липкое, буквально ощутимо неприятное чувство нарастающего ужаса.
Не понимаю, что делать. Подойти посмотреть в глазок? А если он выстрелит в него, как только увидит в нём движение?
Звонить Ковалевский мне запретил. Постучать в стенку его людям?
Что мне делать-то? Что мне делать?!
Затаив дыхание, медленно-медленно, стараясь не шуметь, я потихоньку распрямляю ноги и тихонечко двигаюсь к краю кровати. Мне так страшно, что я вот-вот грохнусь в обморок. Но не посмотреть, что это за шорох я не могу. Не узнав, я реально сойду с ума тут от ужаса…
Шорох повторяется вновь. Он совершенно явственно слышен, и я понимаю, что у входной двери кто-то есть. Совершенно точно там кто-то есть. Замерев, я стою у кровати и сжимаю в руке телефон. Тихонечко включаю экран. Какой буквой это обозначить? Я не знаю… Там не было таких инструкций… Может мне шёпотом сказать, что у моей двери кто-то есть? Может, они услышат меня и спасут?
И тут я слышу… как по двери кто-то тихонько чем-то скребёт.
Опираюсь о кровать рукой, чтобы не упасть, потому что в глазах темнеет от накатившей волны дикого ужаса, пронизывающего всё моё тело…. У меня реально волосы шевелятся на затылке…
Жуткая слабость в ногах… Что же делать-то мне? Что мне делать-то?
Помогите мне, пожалуйста…
Ребята… Вы же должны это слышать… Тут же тихо кругом…
Словно в насмешку вдалеке нарастает приглушённый окном звук летящего самолёта… Рокот становится всё громче и вот он уже достаточно шумный, чтобы я смогла воспользоваться этой звуковой завесой и легонько ступая, на цыпочках, медленно-медленно… подойти к двери… и украдкой взглянуть в глазок…
Я тихонько и очень медленно, опасаясь нашуметь, двигаюсь в коридор. Босыми ногами ступаю по мягкому паласу…
За дверью теперь тихо. Самолёта тоже не слышно. Мне так страшно, что всё вокруг будто плывёт… В коридоре выключен свет и, судорожно сглатывая, я бреду по нему в полутьме, к двери со светящейся светлой точкой глазку… Я уже рядом, как шорох повторяется, и я цепенею…
Сердце бешено долбится в груди, я вся в мурашках от охватившего меня, полностью мной завладевшего, страха… Мне кажется, что я сейчас либо грохнусь в обморок, либо разрыдаюсь, либо закричу "На помощь!". Но я ничего такого не делаю… Вместо этого делаю ещё полшажочка к двери… ещё полшажочка…
А затем медленно подношу к дверному глазку телефон и зажмурившись, вожу им туда-сюда перед ним… Если выстрелит, то попадёт в телефон… Руке, наверное, больно будет… Но не убьёт же… И не ранит… И если звук выстрела будет тихим из-за глушителя, я точно стану звать на помощь и ко мне прибегут люди Ковалевского… Они за стеной, но кажется, будто на другой планете…
Я вожу и вожу телефоном перед дверным глазком, но ничего не происходит. А шорох снова повторяется и будто бы затихает… Будто бы отдаляется…
И я решаюсь посмотреть в глазок.
Когда я вижу чистильщика ковров, мальчишку лет пятнадцати, который тихонько протирает разлитое кем-то пятно на коридорном полу, и понимаю, что он и есть источник шороха и поскрёбывающих звуков, у меня ноги подкашиваются и я медленно оседаю на пол…
Отходняк ужасный… Во всём теле слабость и дрожь… Я сижу на полу у входной двери, прижавшись к ней спиной и держу в руке красный смартфон с потухшим экраном. И ничегошеньки не понимаю, кроме того, что этот мальчишка — очень вряд ли — нанятый кем-то киллер…
Я даже не сразу осознаю, что телефон вспыхнул экраном и принялся тихонько, но по нарастающей вибрировать в моей руке… А когда понимаю, тупо, осоловело смотрю на него и вижу, что мне звонит Валерий Ковалевский…
Медленно, с трудом, опираясь на пол рукой, поднимаюсь с пола и бреду в комнату. По пути принимаю входящий звонок и прикладываю трубку к уху. Повернувшись к кровати спиной, тяжело опускаюсь на её край.
— Алло, — слышу я хорошо теперь мне знакомый голос.
— Алло, — сквозь какую-то пелену перед глазами бесцветно отвечаю я.
— Я тебя слушаю.
Я понимаю, что он ждёт от меня проговаривания легенды, о которой говорил мне в машине. Но, честно говоря, единственное, что я хочу ему сказать: "Забери меня, пожалуйста, отсюда"… "Обними меня"… "Закутай в одеялко…" и "Дай мне заснуть, понимая, что ты рядом…"
Больше ничего.
На то, чтобы собрать волю в кулак и заставить себя играть эту долбанную роль вымогательницы, у меня уходит несколько секунд.
— У тебя всё хорошо? — доносится до меня обеспокоенный голос Валеры.
Нет, Валер. У меня ни хрена не всё хорошо. У меня всё какой-то пиздец. Извини уж за мой французский… И, стоит отметить, что это пиздец устроил мне ты, дорогой…
— Всё просто прекрасно, — холодно говорю я. — С тебя два миллиона евро. И я тебе говорю, у кого колье Лантольи.
Снова на несколько секунд повисает тишина.
— Хочешь сказать, что ты это знаешь? — хрипло отвечает Ковалевский.
Какой прекрасный актёр. Я прям верю. Меня берёт злость. Тихая такая, ледяная, колкая.
— Слушай, давай короче, а? Без вот этого всего. У меня информация из первых уст.
— Откуда?
— Откуда надо. Перекинь мне деньги на счёт, я тебе вышлю смской имя и фамилию. Уверена, ты хорошо знаешь этого человека.
— Чушь. Так дела не делаются. Нам надо встретиться.
— Собираешься выбить из меня информацию?
— Ты пьяна, что ли? — раздражённо отвечает он. — Я знаю, в каком ты отеле. Хотел бы выбить инфу, давно бы нагрянул.
— А, да, точно. Но раньше-то ты не знал предмет беседы.
— Не по телефону.
— Окей, — пожимая плечами, отвечаю я. — Где, когда?
— Я сейчас в пригороде. Могу приехать часа через полтора-два.
— Я спать буду уже. Давай завтра. Я никуда не сбегу, обещаю.
— Когда?
— Ну… — беру паузу: делаю вид, что размышляю. — Часов в десять проснусь, то, сё, пятое десятое, пока накрашусь, оденусь, поем… В общем, давай в три.
— В три? Не поздновато ли?
— А куда ты торопишься? Тот человек, который мне эту информацию дал — мёртв. Так что можешь не волноваться, до обеда подождёт. Ты ведь угостишь меня обедом? Как раньше?
— Ты, похоже, пьяна.
— Глупости.
— В общем так, отель тот, про который ты написала?
— Да.
— Завтра ровно в три я пришлю за тобой машину. Синий "BMW", припаркуется у входа в отель. Не опаздывай.
— Окей. Только мы ещё не договорились насчёт денег. Тебя устраивает цена вопроса?
— Если ты не блефуешь и действительно знаешь, кто похитил моё колье — я тебе дам два миллиона евро. Слово даю. Скину на твои счета уже завтра.
— Окей, меня устраивает такой ответ. Доброй ночи, дорогой.
— Доброй ночи, — отзывается он.
Я отключаю вызов, бросаю телефон на кровать и падаю на спину рядом с ним.
Глава 25
Начинается новое тревожное ожидание. Оно длится около часа. Затем мне снова звонит Валерий. Но звонит он мне в "Телеграмме".
— Алло, — отвечаю я.
— Его поймали, — без лишних предисловий сообщает Валерий. — Ты умница. Он взят живым и обезоружен. Его везут ко мне в офис.
