Я срываюсь с места, когда она опускается перед ним на колени. Отрешенно отмечаю, как красиво ложатся ее волосы, достигая основания копчика. И в этот же момент мое плечо простреливает. Сана кричит. Срывается с места и успевает меня подхватить, когда от боли я начинаю чуть заваливаться в сторону.
— Убью, — рычит Акай. — Отойди от него, слышишь!
Дурочка, что же она наделала? Измену физическую он, может, ей бы и простил. Но любовь к другому, настоящую жертвенную любовь — никогда.
— Иса… Мальчик мой, ты как? В порядке? — не знаю, слезы на губах — ее или мои?
— Уйди от него, отойди… — Акай хватает Сану за волосы и пытается от меня оттащить. Точно безумный, вновь и вновь повторяя «Убью! Убью, сукина сына»…
— Твоего сына! Твоего… Твоего, будь ты проклят… — голос Саны наполнен такой невозможной силой, что ее слова все же пробивают дорогу к затуманенному ревностью сознанию Темекая.
— Что ты несешь?
— Иса твой сын! Твой и Елены, — выдавливает из себя Сана. — Хочешь убить его? Что ж! Давай… Только знай, что стрелять ты будешь в собственного сына.
— Ты, должно быть, бредишь, — недоверчиво шепчет Акай.
— Нет. Я говорю правду. Роды Елены принял мой дед. Иса — твой сын.
Акай медленно опускает пистолет. И отбрасывает его в сторону, будто обжегшись. Пока мы с… отцом ошалело разглядываем друг друга, Сана склоняется над моей раной. Она плачет. И мне, наверное, нужно ее утешить. Заверить, что со мной все в порядке. Наверное… Но ком в горле мешает мне говорить.
В чувство меня приводит незнакомый женский голос:
— Так-так… Ну, разве это не мило? Вы только посмотрите!
Глава 24
Сана
— Какого черта ты здесь забыла, женщина? — Акай шагает Иде наперерез, но резко останавливается, когда та вскидывает руку с зажатым в ней пистолетом.
— Замри! Не то я первым вышибу тебе мозги, и ты упустишь возможность насладиться зрелищем.
Обычно сдержанная и холодная, сейчас Ида мало походит на себя прежнюю. С ее обескровленных губ слетает кудахчущий смешок. И этот смех усиливает мой страх стократно. Ведь нормальные люди так не смеются. О, нет. Этот смех может принадлежать лишь безумцу.
— Каким, мать его, зрелищем? Ты совсем? Пушку опусти, я, кажется, русским языком сказал. Немедленно. И, может быть, тогда мое предложение к тебе останется в силе.
— Да ты что? Ну, надо же, какая щедрость! Только вот ведь какая беда — ты уже ничего не решаешь, глупенький. Не ре-ша-ешь, — протягивает она нараспев. — А знаешь, почему? Потому что сдохнешь. Сегодня. Все вы сдохнете. Сначала — твоя шлюха. Потом — твой ублюдок. Или, может, наоборот? Что скажешь? С кого начнем? C неё? — черный взгляд безумного человека проходится по моему все еще голому телу. Я ежусь и невольно втягиваю голову в плечи — настолько мне жутко от всего происходящего. Иса смещается. В очередной раз за этот безумный вечер прикрывая мое тело своим. — Или с него?
— А дальше что? Ну, убьешь ты нас всех… и? Неужели думаешь, это сойдет тебе с рук?
— Еще бы мне не сошло. Сам посуди, какая замечательная вырисовывается картина! Что? Не доходит? Ты же сам мне подыграл. Как думаешь, на кого повесят убийство этих двух?
— На меня?
— Ну, вот видишь, какой ты догадливый.
— Хороший план, Ида. Но не идеальный. Поэтому положи пушку. Мой тебе совет.
— В твоих советах я уже давно не нуждаюсь!
— А зря. Если я убью их, то кто, по-твоему, убьет меня, м-м-м? Нестыковочка выходит.
— Почему же? Ты у нас погибнешь в ходе перестрелки с любовником… эм… своей любовницы. Вот такое кино! — Ида ведет взглядом от меня к Исе, задерживается на нем и брезгливо поджимает губы: — И все же, как ни крути, твои ублюдки — сплошь какие-то бракованные. Другое дело — наш мальчик… Ну, почему? Почему он погиб?
— Я не знаю, Ида. Никто не знает.
Ида зачарованно качает головой. Вытирает плечом набежавшие слезы. На секунду, всего на секунду мне кажется, что она готова отказаться от своих планов, но жена Акая довольно быстро дает понять, как тщетны мои надежды.
— Ну, все. Хватит разговоров. Минутка сантиментов закончена, — дуло пистолета мажет туда-сюда. Ида делает шаг к столу. Сгребает пистолет Акая и холодно командует Исе: — Ты… Отошел в сторону. Дамы проходят вперед! — шакалий лающий смех, отражаясь от стен, замирает под потолком эхом. Иса послушно смещается. Делает шаг влево, и еще один. Я не верю в то, что он позволит Иде пристрелить меня как собаку. А значит, у него есть какой-то план. Пожалуйста, господи, пусть он у него будет! Я не хочу… Не хочу умирать вот так!
— Ой! Надо же… Вы только на нее посмотрите. Плачет! А знаешь, сколько я из-за тебя пролила слез? Знаешь? — брызжет она слюной.
— Мне жаль, — всхлипываю я. Держать лицо, находясь под прицелом, очень и очень трудно. Я готова умолять ее не убивать. Я готова умолять на коленях.
— Жаль? А мне нет. Мне уже никого не жалко…
Я всхлипываю и закрываю глаза, когда она прицеливается. Ноги подкашиваются. В полной уверенности, что это — конец, я оседаю на пол. Очередной звук выстрела эхом прокатывается в голове. Бах-бах-бах… Кто-то наваливается на меня сверху, мы падаем. Голова с глухим звуком ударяется о деревянный пол. И этот удар — последнее, что я успеваю почувствовать, прежде чем меня поглощает тьма.
— Сана… Сана, ты меня слышишь?
Медленно открываю глаза. Я — в гостевой комнате. Той самой, где до недавнего времени жил Петька. Кто-то додумался приспустить ролетные шторы. Хорошо. Мои воспаленные глаза не вынесли бы яркого света.
— Я жива, — констатирую удивленно. Осмысление того, как мне посчастливилось, приходит не сразу. Да и радость по этому поводу тоже запаздывает. — Я жива! — широко распахиваю глаза. И сжимаю пальцы у Исы на предплечье, не в силах поверить, что с ним тоже все хорошо. На эмоциях действую слишком резко. Забыв о том, что он ранен. В ответ на мое касание Иса шипит.
— Полегче, женщина. У меня в плече вообще-то сквозное.
— О господи… Извини, — ощупываю его взглядом, жадно прохожусь по его груди ладонями, оглаживаю бока. — И все? Больше ничего?
Иса задушенно смеется:
— Думаешь, этого мало?
— Нет! Господи, нет… — я замираю, понимая, что должна узнать, как же все закончилось. И ужасно этого страшась. — Прости. Это все из-за меня.
— Даже думать не смей!
Прерывая наш спор, Ису окликает незнакомый мне прежде мужчина. Он стоит в дверях, загораживая свет, льющийся из коридора.
— Эй, ты скоро? Вообще-то у нас полно дел.
— Это — Родион. Мой напарник. Он помогает здесь все разрулить.
— Очень приятно, — откашливаюсь я.
— Взаимно. Боюсь, вас, Сана, нам тоже придется потревожить.
— Черта с два, Родион. Не сейчас. Она не в форме. — Иса поднимается с кровати, готовый, если придется, защищать меня врукопашную.
— Ты в своем уме? У нас двойное убийство!
— Какое двойное убийство? — холодею я.
— Акай и Ида мертвы, — нехотя поясняет Иса. С моих губ срывается странный плаксивый звук. Я накрываю ладонью губы, чтобы заглушить его, но все равно вою.
— Ну, что ты? Иди ко мне…
Слепо глядя перед собой, ныряю в распахнутые объятия любимого мужчины.
— У нас нет времени, брат. Нужно вызвать ментов. Следы я подчистил. Осталось лишь проинструктировать твою женщину.
— Думаешь, она в нужном для этого состоянии?!
— Нет? Тогда какие у тебя предложения?! — рычит Родион в ответ.
— Постойте… Не кричите, пожалуйста. Просто скажите, что от меня требуется? — Меня трясет. Так сильно трясет, что стучат зубы. Но сейчас не та ситуация, когда я могу себе позволить раскиснуть. Нечеловеческим усилием воли, беру эмоции под контроль. Отлепляюсь от Исы.
— Дать нужные показания, — повторяет Родион.
— Но ведь я даже не знаю, что там произошло.
— Это и не важно.
— А что важно? — я обхватываю руками колени и начинаю раскачиваться из стороны в сторону.
— Важно запомнить, что тебе нужно сказать.
