Контраст между ним и фальшивыми деревянными панелями идеально отражает нас двоих. Мы можем находиться в одном пространстве, но никогда не будем принадлежать друг другу. Еще один урок, который преподала мне семья Томаса.
Он откинулся назад, наблюдая за мной.
— Чего она хотела?
Я вздрагиваю. — Она придет завтра, чтобы помочь мне подготовиться.
Его губы дрогнули в улыбке.
— Хочешь, чтобы я отозвал ее?
Его голос низкий, серьезный.
— Вряд ли. Я с ней справлюсь.
Он долго смотрит на меня. — Я говорил с ней, и она больше не будет разговаривать с тобой так, как раньше.
В груди у меня все сжалось, но я смогла выдавить. — Спасибо.
— Меня не будет сегодня вечером. Мне нужно уехать за город на встречу.
Мне любопытно, но я не решаюсь спросить. Это не имеет ко мне никакого отношения.
Словно читая меня как открытую книгу, он продолжает. — Приобретение Mercer зашло в тупик. Если бы это было что-то другое, я бы попросил кого-нибудь из других представителей заняться этим.
— Ты не обязан объясняться со мной.
Он наклоняет голову в сторону. — А разве нет?
Я разрываю зрительный контакт, прежде чем успеваю сказать какую-нибудь глупость, вроде того, что он не обязан мне говорить, но я хочу, чтобы он сказал.
Я выбираю что-то безопасное. — Значит ли это, что мы не пойдем на гала-концерт?
— Я бы не упустил шанс показать тебя всему миру. Я вернусь через достаточно времени.
Мои щеки вспыхнули, и теперь я сдерживаю улыбку. Этот мужчина слишком обаятелен, когда хочет.
— Не выгляди такой довольной тем, что избавилась от меня, Нимфа.
Он не может быть дальше от истины. Я сглатываю, прежде чем ответить: — Конечно. Какой бы я была послушной женой, если бы не ждала своего дорогого мужа у дверей.
Он заправляет прядь моих волос за ухо и проводит костяшками пальцев по моей скуле. — Не думаю, что "послушная" — это подходящее слово для описания тебя.
— Да? А как бы ты описал меня?
Я тут же жалею о сказанном.
Он берет мою руку и кладет ее на свой член, поверх шерстяных брюк, а затем наклоняется так, что его губы почти касаются моих, а его дыхание покалывает мою кожу. — Ты — соблазнительная богиня, чья единственная цель в жизни — испытывать меня.
Я тяжело сглатываю, и его взгляд пробегает по моему языку, смачивающим губы. Он не прикасался ко мне с той ночи, когда я отстранилась от него, и мое тело начинает бунтовать. Я приподнимаюсь, чтобы наши рты соединились, и в его груди раздается низкий стон, прежде чем он отстраняется.
— По этой карте ты сможешь купить все, что тебе нужно, чтобы подготовиться к торжеству.
— Что угодно? А что, если я решу, что мне нужна машина?
Он достает телефон и нажимает несколько кнопок, пока не раздается сигнал. — Это номер нашего предпочтительного дилера. Мы проверили их качество, но ты, конечно, можешь ехать туда, куда захочешь.
— Я пошутила.
— А я нет. — Он расстегивает мое ожерелье и снимает с него обручальное кольцо, аккуратно возвращая его мне на палец. — Не снимай его.
Я закатываю глаза, потому что от этого мне еще больше хочется носить его на цепочке. — Конечно, сэр.
Его глаза расплавляются, а грудь вздымается и опускается, как будто он сдерживает себя несколько мгновений, прежде чем расслабиться. — Запри дверь на ночь. Маттиас будет внизу, если тебе что-то понадобится.
— Твой брат? В этом нет необходимости.
— Уверяю тебя, это так.
Глава 32
Деймон
— Ты уже в десятый раз проверяешь свой телефон, — говорит Себастьян, закидывая ноги на кожаное кресло самолета перед собой. Нам еще полчаса лететь этим богом забытым рейсом.
Он не ошибается. Я все утро проверял Мисти, но связь не работает.
Я писал Матиасу, чтобы он починил ее, но последнее сообщение, которое он прислал в ответ, гласило: — Отвали. Она в безопасности. Расслабься.
— К чему ты клонишь?
Я бросаю взгляд на Себастьяна. Единственная причина, по которой я взял его с собой, — избавить его от неприятностей. Последние несколько месяцев о нем пишут на всех сайтах сплетен. Видимо, он не может намочить свой член, чтобы об этом не узнали все люди на планете.
Он откидывает голову на спинку сиденья, на его лице появляется расслабленная улыбка. — Черт, Деймон, ты меня напрягаешь. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда мой старший брат станет одержимым.
Одержим — это еще не все. Каждая секунда, проведенная с ней, все глубже погружает ее в мою душу. Я снова открываю канал и хмуро смотрю на черный экран. Я собираюсь убить Матиаса, черт возьми.
— Мама с ней, помогает ей подготовиться к сегодняшнему торжеству.
Я кручу обручальное кольцо на пальце, платина теплая на ощупь.
— Вот дерьмо. — Себастьян застывает на месте, поднимаясь из своей непринужденной позы. — Она чертова гадюка, чувак.
Себастьян никогда не был близок с нашей матерью. Она почти бросила нас, когда родила Себастьяна, не прошло и года после Ксандера. У них была бы более сильная связь с нянями, чем с нашими родителями, но моя мать уволила обеих женщин, когда мальчикам было шесть лет. Ей не нужны были свидетели того, какой ущерб нанесло пребывание в заложниках. Ничто не могло угрожать идеальному образу семьи Эверетт, который она создала. Даже ее собственные сыновья.
Поэтому их воспитанием занимались мы с Матиасом. Чудо, что они остались лишь полукровками.
— Именно. Я не ожидал, что встреча затянется. Я планировал быть там до ее прихода.
Я отправил еще одно сообщение матери, но ответа все еще нет. Нервы у меня сдали, когда я оставил их двоих без присмотра, особенно после той ерунды, которую мама пыталась провернуть прошлой ночью.
— Почему ты ей не позвонишь?
— Я уже позвонил, — рычу я и провожу рукой по своим и без того беспорядочным волосам.
Над головой трещат динамики, прежде чем раздается четкий голос пилота. — Приготовиться к посадке.
— Спасибо, черт возьми, — говорю я себе под нос и снова кручу кольцо, поверхность которого становится гладкой под моим грубым прикосновением.
Себастьян поднимает бровь, но не говорит ни слова, когда я встречаюсь с ним взглядом. Мисти все еще чертовски пуглива рядом со мной, и, черт возьми, я не собираюсь оставлять ее на попечение волчицы, которая является моей матерью.
— Ты же знаешь, что это все временно? Разве ты не заключил какую-то идиотскую сделку, что она просто должна терпеть тебя целый год?
Я и не подозревал, что мой младший брат жаждет смерти, но он переходит все границы.
— Она узнает правду, когда будет готова. А пока ей нужно верить, что она сможет сбежать.
— То, что ты планируешь, по сути, держать ее в заложниках, — это хреново.
— Я никогда не говорил, что это не так.
Он хихикает, его голова возвращается в исходное положение. — Знаешь, я с нетерпением жду, когда она надерет тебе задницу. Она держит тебя за яйца, а ты каким-то образом все еще достаточно заблуждаешься, чтобы думать, что принимаешь решения.
Конечно, он ошибается. Я прекрасно знаю, насколько велика ее власть надо мной.
Мое тело подрагивает, когда мы приземляемся, и я уже стою, прежде чем мы останавливаемся.
— Ищи дорогу домой сам, — говорю я Себастьяну, прежде чем выйти под дождь и направиться к своему черному-пречерному Ferrari. Я отправил сообщение Николасу, чтобы он пригнал ее, зная, что мне придется нарушить не один закон, чтобы добраться до нее.
— Эй! Ублюдок, у меня нет машины.
Я сажусь за руль и кричу ему в ответ, прежде чем дверь закрывается. — Не моя проблема.
Позади меня вспыхивают вишневые и синие огни, но я не сбавляю скорость. Как только офицер увидит мой номер, он поймет, что нужно отступить. Я притормаживаю машину перед входом, в нескольких шагах от Маттиаса.
Он ничего не комментирует, только поднимает одну бровь.
