А хочется приказать ей. Заставить есть, пить и жить дальше. Потому что еще немного – и она начнёт падать в голодные обмороки.
— Я хочу к себе домой, туда, где жила бабуля. Я хочу в ее дом, где пахнет ей, где ее вещи и незаконченные дела, — хрипло поясняет она.
Хочется сказать «нет»! Зачем? Зачем травить себе душу? Зачем доводить себя окончательно? Но сказать ей «нет» я теперь не могу.
— Хорошо, — киваю. — Тимур.
— Понял, — кивает мне парень и сворачивает в нужном направлении.
Всю оставшуюся дорогу она смотрит в одну точку в окно и почти не двигается. А я смотрю на девочку. Внимательно смотрю, пытаясь понять, почему меня так цепляет и волнует ее душевное состояние. Почему мне хреново и невыносимо, оттого что плохо ей. Почему мне важно сделать ее счастливой? Почему я, как умею, не беру силой, а пытаюсь найти подход? Почему?
Сжимаю на секунды переносицу.
Отчего-то в голову лезут слова Лизы о том, что я собрался жениться в третий раз.
А я собрался?
Ну как иначе? Моей любовницей у нее быть не получается. Значит, будет женой. Ибо отпускать я ее эгоистично не хочу.
Опять думаю только о себе?
Опять мудак?
Не так надо?
Ну а как?
Да, статус моей любовницы – это уже унизительно для девочки. А унижать я ее больше не хочу и не посмею.
Тимур паркуется возле дома. Выхожу первый, но, пока обхожу машину, Надя уже выходит сама.
Не хочешь ты от меня внимания?
Ладно, переживу. Но моего внимания меньше от этого не станет.
Она снова идёт к калитке дома, словно не замечает меня.
— Тимур, охрану к дому. Ты тоже будь рядом, — распоряжаюсь я.
Надя открывает калитку и оборачивается.
— Олег, — заглядывает мне в глаза.
— Да, Надежда, — прохожу ближе.
— Спасибо вам огромное за то, что все организовали. Не знаю, что бы я без вас делала, — выдыхает она. — Я правда очень вам благодарна, — снова повторяет. — Скажите, сколько я вам за это должна? Я рассчитаюсь, мне положены выплаты на погребение, у бабули был вклад в банке, я все сниму, когда смогу, и отдам.
— Что ты несёшь?! — меня всё-таки взрывает, повышаю голос. — Ты ничего мне не должна! Только посмей мне что-то вернуть!
Надя сглатывает и опускает глаза.
Да блять! Надо было мягче. Выдыхаю.
Она заходит в калитку, я за ней. Не собираюсь оставлять ее одну. Не хочу терять ее из виду.
Надя снова оборачивается.
— Вы, пожалуйста, не ходите за мной. Я хочу побыть одна. Я и так заняла много вашего времени.
Ну вот как на нее не злиться? Она полагает, я вообще бездушная тварь?
Ну а ты, Литвин, не оставил шанса думать о тебе по-другому.
— Надя. Я останусь здесь с тобой… Нет, подожди, не так… — выходит нервно. Выдыхаю. — Можно мне остаться здесь с тобой? Мне это нужно.
Надя сводит брови, словно я говорю на другом языке. Да, это новый для меня язык. И вряд ли, кроме нее, кто-то когда-то его от меня услышит.
Она не отвечает, просто заходит в калитку, но не закрывает ее. И я принимаю это за приглашение.
Что я испытываю?
Облегчение…
Глава 32
Олег
Выхожу с утра на двор дома Надежды. Простой дом на три комнаты. Простой двор. Баня, сарай, теплица, плодовые деревья. Я даже в детстве не жил в таком. Наша семья была состоятельной еще два поколения назад.
Здесь всё просто, но чисто и ухожено. Мне даже где-то нравится. Тихо, без суеты.
Надя еще спит. Я курю на дворе, встречая Тимура, который привез мне сменную одежду, мой ноутбук и завтрак. Надя не собирается уезжать отсюда, я, соответственно, тоже. Мои рубашка и брюки, наверное, впервые такие мятые. Я провёл в этой одежде вчерашний день и ночь. И не уеду отсюда без девочки. Любыми способами, но я ее уговорю вернуться ко мне. А пока я у нее в гостях. Холодно, начинает моросить дождь.
Тимур передает мне вещи и пакеты с едой из ресторана, удивлённо рассматривая двор. Не привык он меня видеть в таких декорациях. Сам в шоке. Но девочка Надя еще та волшебница, которая творит чудеса.
Прохожу в дом. Разуваюсь. Пахнет… Даже не могу описать запах этого дома. Но приятный. Уношу пакеты с едой на кухню. Переодеваюсь в гостиной, если ее можно так назвать. Маленькая комната с низким потолком, стареньким диваном, креслом, старинным резным комодом и телевизором на нем. Телевизор сравнительно новый. Надеваю спортивный костюм, так удобнее. Оставляю свой ноутбук на диване. Работу никто не отменял. Я и так перенёс все встречи и дела.
Заглядываю в спальню. Надя уже не спит. Просто лежит на кровати и смотрит в стену, кутаясь в плед.
— Завтрак привезли, — сообщаю ей. Молчит, не реагируя. Вчера она ничего так и не поела, почти через силу уговорил ее выпить йогурт. — Надя. Ты будешь сегодня есть! — холодно сообщаю ей. Моя мягкость на нее не действует.
— Я не хочу, — отрешенно отвечает она.
И вот как мне ее накормить.
Силой?
Я могу. Но…
Моя вторая супруга Нелли была очень сложной женщиной. Шарадой повышенной сложности, и то я знал, как ей управлять. Но эти методы не применимы к Наде. Нелли сильная, не ранимая женщина. Надя…
Надя — фарфоровая кукла, очень тонкая. Одно неверное движение — сломается.
— Давай так, ты завтракаешь, и я не трогаю тебя до обеда.
Она встает с кровати, продолжая кутаться в плед. Я уже радуюсь победе, но нет. Девочка молча уходит в ванную.
— Не закрывайся. Иначе выломаю замок, — предупреждаю ее. Оглядывается на меня. Смотрит пустым взглядом.
— Зачем ты здесь? — спрашивает она.
Ты…
Она впервые назвала меня «ты».
Простое обращение. Всего две буквы. А у меня внутри всё переворачивается. Волшебница Надя умеет превратить обращение на «ты» в нечто уникальное.
— Я там, где мне хочется быть. А мне хочется быть с тобою рядом.
Она еще с минуту смотрит мне в глаза, но заглядывает гораздо глубже, словно выворачивает изнутри все мои внутренности. Хотя всегда не выдерживала моего взгляда.
Уходит в ванную. Прислушиваюсь. Щелчка нет. Не закрылась.
Да, мне, сука, страшно за нее.
Ухожу на кухню, ставлю простой железный чайник на газовую плиту. Кофе хочется. Но кофемашины здесь, конечно, нет.
Открываю шкафы, нахожу чай, чашки, тарелки. Никогда этим не занимался. Но Надя обладает даром менять людей.
Раскладываю еду, завариваю чай покрепче.
Нади долго нет. Иду в ванную, ловя легкую панику. Даже не помню, когда последний раз так за кого-то переживал. Если только за дочь.
— Надя! — стучу в дверь. Пока не врываюсь, не нарушая ее личного пространства. Открывает. Переоделась в простое домашнее платье. Что-то милое, даже детское, я бы сказал. Только вот… Она словно стала старше на несколько лет. Стерлась эта непосредственность, наивность, мягкость. И мне это жутко не нравится.
Она обходит меня, снова сворачивая в спальню.
— Стой, — подхватываю за талию и направляю на кухню. Идёт безвольно. Как марионетка.
И мы ведь ей управляли, играли…
Доигрались…
— Садись, — усаживаю за стол. Двигаю к ней тарелку с едой и чай.
— Ешь. Пожалуйста, — мягче добавляю я.
Отпивает чай, к еде не притрагивается. И меня взрывает.
— Надя! Если ты сейчас не поешь. Я вызову из клиники врача, он вколет тебе питание через капельницу! — грубо произношу я. — Ты знаешь, я могу!
Ну а как по-другому?
Как?
По-другому я не умею.
Девочка замирает. А потом всё-таки берёт вилку, начиная есть. Выдыхаю. Ем вместе с ней, хотя самому кусок в горло не лезет.
Она съедает половину и поднимается со стола.
— Спасибо, — тихо произносит и уходит.
Выкуриваю на дворе сигарету, разговаривая по работе по телефону.
Когда возвращаюсь в дом, то застаю Надю за уборкой кухни. Удивлённо приподнимаю брови, наблюдая, как она намывает плиту.
