— Я так понимаю, расставаться здесь хочешь именно ты, — глядя ему прямо в глаза, говорю я. — Вскрыл все три мои дырочки, завоевал, влюбил в себя. Теперь трофей не интересен. Можно выбрасывать. Позаботиться только как следует, чтобы совесть совсем уж не мучила, — я показала взглядом на планшет, — я впечатлена, забота тотальная.
Адам резко встаёт. Отходит мимо меня к окну.
— Жёстко, Вика, — наконец, после долгого молчания, усмехается он. — Ты специально выражения не выбираешь?
— У меня хороший учитель, — в тон ему отвечаю я. — Нахваталась. У тебя.
— Выгоняют иначе, Вика.
Адам разворачивается, скрещивает свои мощные руки на широкой груди — невольно сглатываю от его вида, красавец, всё-таки этот гад, стоит ему только принять картинную позу, я тут же течь начинаю.
— И как же выгоняют? — заинтересованное переспрашиваю я, изо всех сил стараясь держать лицо спокойным.
— Выгоняют, не глядя в глаза. Просто к тебе приходит водитель, отдаёт тебе планшет, увозит в аэропорт и даёт билеты, — пожимает Адам плечом. — А я с тобой разговариваю.
— Есть опыт? — тут же вскидываюсь я.
— Да. Я опытен, — усмехается он. — Но не в этом контексте. Я женщин не покупал. И не выгонял.
Он ерошит волосы и улыбается — обезоруживающе открытой улыбкой.
— Я хотел тебя отпустить, а потом через полгодика, если ты всё ещё будешь одна, попробовать по-нормальному, Вика, — улыбка искривляется, теперь больше напоминая гримасу. — Я хочу. С тобой, — его резкий вдох. — Хочу по-нормальному.
Мы смотрим друг другу в глаза.
Наши лица спокойны.
А я… медленно перевожу дыхание.
Никуда ты от меня не денешься теперь, Адам.
Потому что в войне, в которую меня втянули, без шансов на победу или удачу, с риском для жизни… чтобы воспользоваться привязанностью Адама к рыжей любительнице фотографировать… я всё же уцелела.
И теперь могу покинуть поле боя.
Только вот я отказываюсь прекращать боевые действия без награды.
Я хочу себе трофей.
Адам, я знаю, что тебя это полностью устроит, и меня это совершенно точно устроит, но я действительно решилась, и я на самом деле хочу, просто обязана захапать себе большой и красивый трофей.
Теперь ты мой трофей, Адам. Никуда ты от меня теперь не денешься.
Я смотрю ему прямо в глаза и… наношу финальный удар.
— Адам, я не хочу расставаться, — медленно говорю я. — Потому что я тебя люблю.
Скоростной он у меня всё-таки.
Я бы точно не успела бы сфотографировать. Я даже не успеваю уловить выражение его лица.
Было ли выражение его лица достойно очередной фото-премии?
Этого я уже не узнаю, потому что Адам срывается с места, грабастает меня, стискивает почти до боли и утыкается лицом в мои распущенные волосы где-то в районе шеи.
Объятие длится несколько мгновений. Он отстраняется, оттирает волосы, упавшие мне на лоб и щёки, ладонями, отводит их в стороны, сжимает в руках моё лицо и вглядывается в мои повлажневшие глаза.
— Любимая моя девочка, — выдыхает он и целует.
50. Принадлежность
Этот поцелуй не похож ни на один прежний.
Да и много ли их у меня было? Все — принадлежат Адаму.
Как и я сейчас. Принадлежу ему. Вся.
Захватывает, прикусывает губы. Погружается, вонзается языком. Наполняет, ласкает, трогает, гладит.
Присваивает.
Стискивает руками мои ягодицы.
Поднимает легко, я обхватываю его пояс бёдрами, обнимаю за шею, погружаюсь пальцами в его волосы.
Отвечаю на поцелуй. Страстно. Поддаваясь давлению. Принимая его.
Разрешая ему — брать. Присваивать меня. Погружать меня в адамову страсть.
Несёт меня в комнату, не прекращая целовать.
Держит бережно, а губами и языком уже начинает трахать меня прямо на ходу.
Сильно, жёстко, властно, побеждая и утверждая надо мной свою власть.
Мне нравится. Дико нравится.
Трусь о него грудью, сплетаю язык с его, отстраняюсь и выдыхаю в его губы:
— Люби меня. Хочу.
Адам замирает на мгновение, прикрыв глаза. Улыбается широкой, до одури красивой и тотально счастливой улыбкой.
Укладывает меня на кровать — медленно. Расстёгивает на мне одежду — пуговицы и лоскуты в стороны.
Что получается порвать — рвёт, что не выходит, типа молнии, стаскивает.
Всё это с улыбкой и совершенно пьяным блеском в глазах.
Да и я сама чувствую себя странно. Хочу его так, что в висках стучит, а горло перехватывает.
Свожу бёдра, не знаю почему. Ему нравится.
Немного шутливой возьни и борьбы — я пытаюсь увернуться от поцелуев, а он, хрипловато посмеиваясь, дотягивается и умудряется целовать — куда попало, в локоть, бедро, под коленом…
Он сильнее. Возимся недолго — мы наконец-то голые совсем.
Снова выскальзываю из его рук, он хватает меня за щиколотку, дёргает, втаскивает под себя.
Его колено между моих ног, мои руки в его кулаках, его дыхание на моих губах.
— Ты моя хулиганка, — выдыхает Адам в мои губы. — Моя. Драться не разрешаю. Только стонать и кричать.
Резко втягиваю воздух, чувствуя прикосновение его члена к моим мокрым, заждавшимся его половым губам. Адам давит бёдрам, раздвигает, наполняет, проникает.
Похоже, хотел медленно, но сорвало его всё же — с глухим рыком вдавил в меня член до конца, прижал мои руки к кровати над моей головой, накрыл губами мой рот. Нашёл языком в глубине моего рта мой язык, погладил… и снова его резкий толчок бёдрами — глубоко, сильно, на всю длину внутрь меня — вырывая у меня громкий стон.
— Адам! — выстанываю я.
— Ты моя, Вика, — с каждым новым толчком отрывисто говорит он. — Моя. Вся. Люблю. Сегодня. Ты будешь. Кричать.
— Согласна, — выдыхаю я. — Ещё. Хочу. О да…
Двигаю бёдрами с ним. Не сдерживаюсь. Отдаюсь без остатка.
Только он, моя наполненность им, его жадные губы на моей коже…
Наше сплетённое дыхание.
Наша общая, сдвоенная страсть.
Горю под ним. Плавлюсь, осыпаюсь пеплом и снова воскресаю в его руках.
Новые толчки. Мои глухие стоны. Его губы на моей груди.
Напряжение такой силы, что, кажется, я не выдержу, но Адам меня держит бережно, и я разлетаюсь каплями лавы в диком интенсивном оргазме. В глазах темнеет, содрогаюсь всем телом, сжимаю половыми губами его член — ритмично, со стонами…. Совершенно не контролирую себя.
Глажу его по широкой спине, подставляю лицо под нежные поцелуи. Оказывается, мне на отдых нужно так мало времени, ведь я снова сильно-сильно его хочу.
Смотрю прямо в синие глаза. Адам держит меня крепко и бережно, ни на секунду не отводит горящего взгляда от моего лица.
— Какая же ты красивая, — шепчет он. — Хочу смотреть, как ты кончаешь. Часто и много. Но сначала… Оттрахаю тебя по-всякому. Будешь вся моя. До конца.
— Я согласна. Бери, — усмехаюсь я и подставляю губы под новый жадный поцелуй.
51. Решение
— Прям таки брать? — приподнимает брови он. — Я же тебя прямо драть хочу. Не сдерживаясь, — переводит взгляд на мои волосы, — всё представлял, как намотаю твой огонь огненный на кулак, и сзади тебя. Отжарю.
Меня это заводит до небес.
— А и отжарь! — широко улыбаюсь я. — Хоть узнаю, каково это, а то всё обещаешь.
Смеётся, выпрямляется, гладит рукой по моей груди. Стискивает пальцами мои розовые соски, прикручивает их, играет, рассматривает.
— Хочу тебя так, что в глазах темнеет, — признаётся он.
Приподнимается, разворачивает меня, ставит на колени и локти, касается пальцами моих нижних губ. Вдавливает пальцы внутрь, трёт большим пальцем клитор и надавливает у меня в глубине…
Меня хватает ненадолго, но у самого моего края Адам останавливается. Не даёт кончить. У меня вырывается недовольный возглас, я подаюсь бёдрами к нему, и в этот момент, он пристраивается ко мне членом, накрывает собой, прижимается грудью к спине.
Проникает уверенно и резко. У меня вырывается громкий стон от его уверенного вторжения.
Замирает, прикусывая моё плечо. Его ладонь прижимается к моему животу, затем выше, обватывает одну грудь, другую. Гладит обеими руками по спине, вцепляется в талию и на верх спины рядом с шеей.
