Ты не помнишь, ни как вырвалась от них, ни как добралась до дома. В твоей памяти остался черный провал длинной в несколько месяцев, пока длилось расследование по этому делу. Бывшие одноклассники в отделении УВД нашли этих мерзавце в считанные дни, но ты словно находилась в затянувшемся состоянии ступора.
… Тогда ты впервые пошла к психиатру, который провел с тобой часа три, но разговор с ним ни к чему тебя не привел. И ты вспомнила самый простой способ: помоги себе сам. Что тебе дала эта терапия, когда лица новых любовников менялись каждый день, а жизнь превратилась в полосу псевдовеселья, когда никакое опьянение не в состоянии вытеснить из груди камушек, пульсирующий непереносимой болью? Тогда ли ты поняла, что устала ежедневно бороться за свое место под солнцем? Это мне не известно. Я знаю только, что твоя первая попытка самоубийства пришлась именно на эти дни.
Так уж случилось, что лежала ты в одной больничной палате со смазливой девочкой, предложившей тебе попробовать лесбийскую любовь. Может, она была опытной, может, ты устала от мужчин, но с этого дня ты повернулась на сто восемьдесят градусов в своем мировоззрении, некогда категорически отказывавшемся принимать однополые отношения.
– Ириша, какая же ты нежная…
Нежность. Пожалуй, ее тебе больше всего не хватало в этой жизни. Ты привыкла скорее к грубости и тому, что отпор надо давать ежесекундно. Может ли кто обвинить тебя теперь, когда ты осталась один на один с окружающим миром, готовая огрызнуться на любой неожиданный выпад?
И только мне ты доверяешь полностью.
Я беру в ладони твою босую ножку и целую тебя в подошву. Ласка редкая и немного коварная, но ты уже настолько растворилась в нашей игре, что готова ко всему. И твой благодарный стон – лучшая награда за мои усилия.
Кажется, мне удалось разбудить в тебе женщину в самом лучшем понимании этого слова. Твое тело становится горячим, превращаясь в одну эрогенную зону, которую я ласкаю снова и снова, доводя тебя до высшей стадии блаженства.
Страсть может быть тихой, может быть нервной и пульсирующей а может быть стихийной. А перед стихией можно только отступить, но не побороть ее. И то сумасшествие, которое мы сейчас вкладываем в нашу безумную, и от этого еще более притягательную встречу – тоже стихия. Кажется, что вот-вот она сомнет нас и выбросит за пределы пространства, навстречу неведомому сумасшествию… Но мы балансируем на грани, не позволяя свалиться в пропасть, туда, где сладость и боль объединяются во что-то неделимое.
Я осторожно вожу пальцами по самым нежным участкам твоей кожи. Нов какой-то момент мои движения становятся сильнее и грубее… И ты уже сама направляешь мою руку движениями своего тела, отдаваясь мне полностью, улетая в неизвестность и бесконечность.
… Твое тело еще сотрясает дрожь нового оргазма, когда я бесшумно поднимаюсь с кровати.
– Ира?
Я стою в дверях, глядя на тебя, теперь уже удовлетворенную и безмятежную, готовую и дальше продолжать игру. Но мне пора. Я всегда знаю, когда надо остановиться. Потому что иначе уже не выдержу я. Ты слишком красива, чтобы долго сдерживаться рядом с твоей наготой и покорностью.
– Ира, ты где?
Я все еще здесь, девочка. Но через пару секунд уже буду спускаться по лестнице, оставляя за спиной твой голос, твое недоумение, твою злость на меня… И твою благодарность. Правда, это чувство появится намного позже, через годы, когда ты все-таки осознаешь, чем была для тебя эта безумная и страстная ночь.
декабрь 2002
Неосторожное движение рукой – вазочка с разным барахлом летит на пол и разбивается вдребезги. Бог ты мой… Чего здесь только нет…
Разная мелочь, которую забрасываешь наверх в надежде потом разобраться, что к чему, но не успеваешь, потом забываешь. И только изредка протирая пыль, натыкаешься и вновь даешь себе слово: вот на этой же неделе все переберу…
А рассматриваешь всю эту мелочевку только в таких случаях, как сейчас.
Наушники от телефона «Nokia». Сам телефон давно сдох, а наушники я почему-то не выбросила. Наверное, потому, что поменяла уже несметное количество: как-то не живут они у меня долго – то рвутся, то еще что-то.
Дискета… Боже, какой раритет! Здесь у меня какие-то гитарные проигрыши, напевки, которые я намурлыкала в незапамятные времена, наброски стихов и песен… Почему-то я не доверила эти осколки творчества жесткому диску на компьютере, а сохранила их на дискете. Забросила сюда – и совершенно забыла. Любопытно было бы посмотреть, что там… Ведь год как минимум не заглядывала. Наверное, улыбнусь своим творческим «взбрыкам»…
Компьютер долго думает, соображая, что там такое в него сунули. А потом выдает приговор: «Отформатируйте диск А».
Обидно… Надо было все это добро переписать на флэшку, что ли… Но чего не вернешь, того не вернешь.
… И одинокими разноцветными птицами разбросанные визитки.
Сейчас, в эпоху мобильников, визитка все больше уходит в прошлое. Но дань традиции или просто привычка пока еще заставляет нас хранить в бумажнике эти клочки бумаги.
Сажусь на пол и перебираю их.
… И каждое имя – мороз по коже.
Вячеслав Сергеевич Греков. Пресс-секретарь одной крупной фирмы. Умница, красавец и душа компании. Каждая пресс-конференция, которую он проводил, превращалась в какое-то феерическое шоу. Он мог расшевелить и заставить раскрыться любого интервьюируемого. И они начинали отвечать на вопросы не скучно и обыденно, казенным языком, а увлекательно и даже с юмором. Цитаты с таких пресс-конференций потом долго ходили афоризмами у журналистской братии.
И никто не знал, чему стоила ему работа. Внешне беззаботный и полный оптимизма, он переживал за каждую неудачу фирмы, потому что ему приходилось в пожарном порядке улаживать слухи, циркулирующие вокруг предприятия. А слухов было немало. Его шеф – фигура достаточно одиозная – был вспыльчив и скор на расправу. Вячеслав проработал чуть больше трех лет. А однажды просто не проснулся. Не выдержало сердце…
Генриетта Карловна Форд. Бог ты мой, как я улыбнулась, когда услышала ее имя-фамилию. Так и норовила спросить: «Генри Форд не родственник, случайно?». Особую пикантность данному совпадению придавал тот факт, что Генриетта работала топ-менеджером в местном представительстве фирмы «Мерседес».
Уверенная в себе холеная женщина из поволжских немцев. Умная. Красивая. В тридцать пять лет она уже успела дважды побывать замужем, но, видимо, работа для нее значила существенно больше, чем личная жизнь.
С ней мы познакомились на неимоверно скучном мероприятии из тех, что проводят почти обанкротившиеся «хозяева жизни», лишь бы только подчеркнуть, что на самом деле у них все тип-топ. Банкет, невнятные речи, совершенно унылые лица с пустыми глазами…
