— Да.
Карл переглянулся с Поттером и проговорил:
— Приказы вожака исполняются безоговорочно.
— Любые? — нахмурился Кингсли.
— Да, — подтвердил Карл. — Пока у него хватит сил доказывать, что он способен быть вожаком.
— Вы понимаете, что такие слова заставляют по-новому взглянуть на события войны относительно участия в ней оборотней?
— Именно это я и пытаюсь донести до тебя и до магического мира в целом, — кивнул Гарри.
— Снова пытаешься всех оправдать?
— Я хочу предотвратить возможную бойню и напрасные жертвы. Мы не звери, а разумная раса, не нуждающаяся в контроле, так как способны осуществить его сами.
— Вся ваша история доказывает обратное.
— Наша история, как ее понимает магический мир, состоит из мифов и домыслов. К тому же вековые связи стаи на долгое время были разрушены из-за Грейбека и войны. Вам бы следовало поинтересоваться, как живут стаи в других странах.
— И как же?
— У них договор с их министерствами и статус приравнен к вампирам, вейлам и прочим разумным магическим существам.
— Я не могу так рисковать жизнями людей!
— Поэтому делаешь все, чтобы положить начало если не новой войне, то массовому противостоянию? Наше слово таково: оборотни не будут проходить регистрацию в министерстве магии, записываться на получение волчьего противоядия. Нам это не нужно. И уж тем более мы не позволим выслеживания. Да, и не стоит забывать, что я тоже могу заговорить.
— В каком смысле?
— В прямом. Например, пригласить Риту Скиттер и дать ей весьма откровенное интервью о себе, политике министерства и своих предположениях, к чему она может привести.
— Это… это же… — казалось, Кингсли вот-вот окончательно потеряет дар речи.
— Угроза и где-то даже шантаж, да, — невозмутимо согласился Гарри. — Ты столько раз обвинял меня в них, что, наверное, и правда пришло время использовать этот способ… борьбы. У меня… нас просто не остается другого выбора.
— Ты шутишь… — у министра просто в уме не укладывался новый образ героя магического мира. Этот суровый и расчетливый молодой предводитель оборотней никак не походил на прежнего Поттера.
— Какие уж тут шутки! — возмущенно фыркнул Гарри. — Я лишь беспокоюсь о судьбах тех, кто доверился мне. Я никогда не любил быть публичным человеком и не собирался лезть в политику, но раз уж все складывается так, что иначе нельзя…
Похоже, терпение парня было уже на исходе, или он просто решил «поиграть мускулами», но и он, и все оборотни вдруг разом посмотрели на Шаклболта. Кажется, в кабинете потемнело. Воздух наполнила магия, потрескивающая, как ток высокого напряжения. Она была другая. Мощная, сокрушительная, с запахом озона, как лес после грозы, и зверя. Грозного хищника, из-за которого древние люди боялись темноты. Министр почувствовал, что душу прокрался холодный, липкий ужас, очень хотелось достать волшебную палочку. Кингсли сам себе казался сейчас одиноким путником, заблудившимся в лесу и окруженным хищниками. Он попытался отогнать это ощущение, и тут выяснилось, что глаза всех присутствующих стали волчьими и светились.
Гарри воззвал к силе стаи. Это сейчас казалось легким и правильным. Все они чуяли страх министра. Он сладким нектаром прокатывался по нёбу. И все-таки Поттер побоялся перегнуть палку, поэтому поспешил отозвать силу обратно.
Кингсли словно переместили из глухой ночи в солнечный день. Оказалось, что все это время он даже не дышал. А ведь считал себя опытным, много повидавшим волшебником, которого так сильно ошеломить попросту невозможно уже! Ошибся. И не только в этом, как выяснилось. Вопрос как выйти теперь из этой щекотливой ситуации. И личной, и политической.
Пытаясь еще хоть как-то потянуть время, министр налил воды из графина в бокал и сделал пару глотков. Руки дрожали. Впрочем, к сожалению, все присутствующие и так были очень даже в курсе его чувств. Проклятое усиленное обоняние!
Шаклболт посмотрел в сторону Поттера. Вот кто оставался на редкость невозмутим. Словно заранее знал, чем дело кончится! Не удивительно, с такой-то силищей! И почему все бывшие орденцы (почти все) полагали, что Гарри станет кем-то вроде Ремуса? Безобидным, стесняющимся своей природы… Ага, сейчас! Такой безобидный, что ни Воландеморту, ни Дамблдору в лучшие годы такое могущество и не снилось! Придется договариваться…
А сам Гарри, выдержав паузу после столь внушительной демонстрации, проговорил:
— Надеюсь, теперь необходимость мирного соглашения очевидна. Я предлагаю Министерству Магии заключить договор со стаей. Я, как вожак стаи, гарантирую поведение каждого ее члена в рамках закона. Если возникнут проблемы с кем-то из нас, то министерство будет связываться со мной, и я все выясню и улажу. При доказанной вине преступник не уйдет от наказания. Мы так же надеемся на такое же действие с вашей стороны. Если кто-то открыто будет преследовать кого-то из стаи — вы должны будете принять законные меры, не вынуждая разбираться нас. Вы же знаете, как мы можем это сделать.
— Но нападения оборотней…
— Мы сделаем все, чтобы их не было. Война и последующая неразбериха расшатали устои стаи, но теперь они снова крепки.
— Думаешь, все так легко послушают тебя, Гарри?
— Я вожак стаи, Кингсли. А мы все-таки не люди, так что да, послушают.
Видно, министр все еще не до конца верил в столь простое решение проблемы, и, чувствуя эту нерешительность, Карл снова решил вступить в разговор, предварительно переглянувшись с Поттером:
— Стая — единый организм. Когда умирает кто-то из нас — мы это чувствуем, равно как и друг друга в принципе. У вожака эти ощущения еще больше обострены. Он может без труда найти любого из нас даже на значительном расстоянии, а так же отрезать ослушника от стаи.
Гарри удалось скрыть изумление. Он до сих пор еще недостаточно освоился со всеми этими способностями, но не было причин не верить Карлу.
— А как же те оборотни, что не в стае? — спросил министр, все еще сомневаясь.
— Таких единицы, но и они, волки-одиночки, обязаны соблюдать законы стаи, — ответил Саймон.
— Все так серьезно?
— Именно, — кивнул Поттер. — Мы все одно, и мой долг — помогать собратьям. А этот эдикт способствует только дискриминации. Многие из нас и так не в лучшем положении, но мы справимся с этим сами, лишь бы министерство нам не мешало неуместными инициативами. Ведь и мы, и вы хотим одного и того же: жить в мире, спокойно работать.
— Постой, так этот новоявленный фонд, как его… «Лунный путь», твой?
— Да, — не стал отпираться Гарри. К чему?
— Вижу, ты основательно подготовился.
— У меня не осталось выбора. И я больше не мальчишка, бездумно бросающийся в авантюру, — наверняка, Северус поспорил бы с последним утверждением, но его тут не было.
