Кристина Денисенко - Созвездие он-лайн неверности

 Высокие красные свечи в красивых подсвечниках, изготовленных в классическом стиле, горели, наполняя комнату приятным и нежным ароматом бергамота, дарующим покой, а танцы огоньков в полумраке восхитительно разыгрывали воображение. Кому-то, может быть, не хватало бы медленной музыки для полного ощущения интимной обстановки, но у нас похоже эта музыка звучала в душе.

 В двух бокалах искрилось шампанское, над разбросанными и по столу розовыми лепестками возвышалась коробка шоколадных конфет, тарелка с фруктами, блюдечко с миндальными орехами и небольшой торт в форме сердца. Белые салфетки лежали треугольником на белых тарелочках. Справа от каждой был и нож, а слева вилка.

 — За нас, любимая! – Люсьен протянул мне бокал,  и мы впервые выпили на брудершафт.

 На мне кроме белого гостиничного халата были только комнатные тапочки мужской расцветки в крупную клеточку. Без каблуков я была ниже Люсьена на целую голову, и в его объятиях я чувствовала себя птенцом под материнским крылышком. Жестом, стараясь лишний раз не нарушать тишину, а вместе с ней и сон ребенка, Люсьен пригласил меня присесть.

 — Давай съедим по кусочку сладенького тортика, а потом сыграем в одну игру, – с горячим дыханием шепот слетал с его губ.

 — Что за игра? – удивилась я.

 Но когда я подняла салфетку со своей тарелочки, руки невольно остановились. Я замерла, любуясь блеском обручального колечка, отражающего красные огни свечей золотыми бликами на белую гладь фарфора.

 — Это тебе, моя милая Валенсия, в знак моей любви и безграничного счастья по поводу самой приятной новости, которую только может преподнести женщина любящему мужчине  – сказать, что он станет папой!

 — Любимый, ты такой романтичный, как принц на белом коне, как рыцарь из доброй сказки!

 Его посиневшие пальцы, наверно, с болью сжимались, но Люсьен бережно взял мою правую руку и легким движением снял с безымянного пальца старое тонкое кольцо, надев вместо него новое колечко шириной около 5-6 мм, украшенное круглыми светящимися камнями по всей окружности.  А обручальное кольцо, надетое более 6 лет назад на мой палец Паулином, так и осталось лежать на краю стола.

 — Я люблю тебя, Валенсия!

 — Я тоже тебя люблю.

 Потом мы играли в интересную и возбуждающую игру – в кубики желаний. На каждой грани голубого небольшого кубика было написано, что нужно сделать,  глаголы: погладить, помассировать, поцеловать, лизнуть, укусить… А на втором кубике были написаны части тела.   И я, и Люсьен бросали по одному кубику. Тот, кто бросал голубой кубик, выполнял написанное действие. Например, поцеловать животик, лизнуть шею, помассировать ухо, укусить губы. После такой игры невольно захочется продолжить доставлять друг другу удовольствие, чтобы в итоге испить до дна чашу грации и блаженства в объятиях своего партнера, и, не закрывая глаз, черпать энергию бушующей любви, отражающуюся в зеркалах наших душ. Это незабываемые моменты, когда искрами бенгальских огней светятся глаза любимого человека!

 Субботнее майское солнце ранними лучами весело проскочило сквозь сияющую органзу, и свет разлился по всей комнате. Лучики играли на атласном банте плюшевого мишки, отражая озорные огоньки на розовые щечки маленького спящего принца – моего Елисея. Настал новый день, главной задачей которого было забрать личные вещи с квартиры мужа (хотя она была такая же его, как и моя) без лишних разговоров и выяснения отношений…

 Сразу же после завтрака мы втроем собрались сходить за документами к Паулину, за одно и прогуляться по Донецкому парку. Елисей радостно прыгал по дорожкам, срывал желтые одуванчики, ковром устилающие зеленые полянки, показывал пальчиком на гнезда сорок, свитые на старых высоких акациях, интересно поднимал голову вверх, наблюдая за стаями прилетевших птиц. А мы с Люсьеном продолжали свое знакомство, познавая друг друга все больше и больше.

 — Что ты думаешь вообще о семейной жизни? Даже не о нас с тобой, а образно? У тебя ведь уже был опыт в этом деле? – спросила я, когда мы присели на лавочку, сидя на которой можно было кормить белых лебедей, подплывающих к берегу Кальмиуса.

 — Будучи еще семнадцатилетним подростком, я думал, что никогда не женюсь, рассчитывая, что можно прекрасно прожить всю жизнь и без семьи: без грязных пеленок, бессонных ночей и вечно недовольной жены! – Люсьен весело улыбался, сняв черные очки, не побоявшись останавливающихся взглядов на его избитом лице таких же отдыхающих у набережной, как мы. 

 — Твоя жена была монстром в юбке? – рассмеялась я, представляя толстого гнома в несексуальном халате, на голове бигуди, в руках скалка, а на лице маска из белой глины, и недоброжелательный взгляд говорит вместо не шевелящихся губ что-то типа «не подходи – покусаю!»

 — Не то чтобы прямо-таки монстром, но я женился на ней только из-за мыслей, что пора сменить холостяцкую жизнь на семейную. Не под влиянием бушующей любви, не по зову сердца и души. Нет. Видимо, я боялся остаться отшельником, поэтому и сделал предложение одной актрисе малого театра.  Но она была мне явно не пара, – как-то грустно добавил Люсьен, бросая кусочки сдобной булочки в воду.

 — Как ты это определил? – сорвалось с моих губ.

 — У меня в Киеве есть однокомнатная квартира, там мы и жили на протяжении  немногим более года. Но если изначально там был творческий беспорядок, то после свадьбы и вплоть до развода вечный хаос на правах хозяина  стал царить в нашем «семейном гнездышке». Актриса. Что с неё взять? Ей не было дела ни до куч стирки, ни до гор  немытой посуды, крошки со стола ей даже некогда было смести, – Люсьен явно был недоволен.