— Ты прав, — отвечает Василиса, глядя в упор. Потом тактично ослабляет хватку рук у меня за спиной, и делает шаг назад. Все мое тело противится, но разум шепчет, что так будет лучше. «Да нихрена не будет лучше!» - кричит моя душа. Я влюблен в нее. Полюбил эту девушку, забываясь в мгновениях, но признаться… Нет. — Это вообще все было ошибкой! — воскликнула она, размахивая руками в стороны. Ее легкое платьице стало развиваться на ветру, и Василиса задрожала от холода, обдавшее разгоряченное тело. — Все что между нами – это ошибка, Артём, — печальным голосом повторяется в словах, и затем отводит взгляд в сторону. Ей одиноко, больно и трудно смириться с мыслью, что наша связь не переросла в более сильные отношения. Но, если бы только Прекрасная знала, что это не так, и я тянусь к ней, только разум сопротивляется, оберегая и ее и мое сердце от душевного терзания.
— Это не ошибка, — не узнаю свой тихий голос. Протянув руку, я беру девушку под локоть. Прекрасная не сопротивляется, и кажется, это прикосновение ее ранит больше, чем мои слова. Я останавливаюсь, но не выпускаю из рук. Убрав выбившуюся прядку волос из хвоста Прекрасной за ушко, приподнимаю ее лицо, желая видеть глаза синего моря, в котором сейчас бушует цунами. И я наблюдаю, как из правого глаза из уголка стекает слезинка. — Мы с тобой не ошибка, Вась. — Отрицательно качаю головой, будто так сильнее подтверждаю сказанное. Провожу по щеке указательным пальцем, смахивая мокрую дорожку. Одна единственная слезинка, но бесценная. Василиса вложила всю свою скорбь, что нашей любви не суждено прорасти в что-то прекрасное, чем просто страсть и секс.
— Отпусти, — жестко просит, отдаляясь во всех смыслах. — С самого начала это была ужасная ошибка. Не должна была столкнуться с тобой у входа в здание. Я не должна была заходить в твой кабинет в первый день. Не должна была отвечать на поцелуй. Не должна была и соглашаться на секс, — ее голос надрывается. Мимо идущие люди с интересом наблюдали за нашей сценой выяснения отношений. И возможно со стороны все выглядело так, но только мы знаем, что нет. — Это какой-то кошмарный сон, и я скоро проснусь, — всплеснула руками, а потом обняла саму себя. Подняв на меня печальный взгляд, от которого в груди моей защемило, она сделала шаг вперед, приподнимаясь на носочки, поцеловала в щеку. Я ошеломленно уставился на нее, боясь уничтожить момент своими действиями. — Спасибо за поездку, — сухо произносит, и вновь отдаляется на пару шагов, затем отворачивается, уходя от меня.
— Василиса! — крикнул, очнувшись от ступора. Девушка отошла от меня уже на приличное расстояние. — Постой! — но она не повиновалась. Нагнав ее, я ухватился за руку и потянул на себя.
— Артём! — запротестовала, и стала колотить руками по моей груди. — Оставь меня! Хватит!
— Успокойся! — рявкнул, теряя контроль над собой. Мои глаза покрылись пеленой злости к себе, на всю ситуацию и предательство. Теперь я поступал так же, как Линда со мной. И чем же я лучше. Василиса замерла в моих руках. Черт возьми, я напугал ее своим криком. — Давай оставим все, как есть сейчас. А по приезде обговорим наши дальнейшие отношения.
— Ты свихнулся, — истерически хохотнула Прекрасная. — У тебя все в порядке с головой, Артём? О каких отношениях? О сексе?! Нет. — Замотала головой. — Нет! Достаточно с меня.
— А чего ты ждала? — заорал во все горло, тряхнув девушку. — Что я припаду к твоим ногам? Ты этого хотела? Отвечай!
— Нет! — она заерзала. — Я ничего не хотела. Тем более от тебя, — с презрением говорит, оставляя дырку в моем сердце. Почему вдруг сейчас я чувствую сильную боль, словно кусок оторвали и пропустили через мясорубку. Не выдержав гневного взгляда, я обрушиваюсь с поцелуем на губы Прекрасной. Она сопротивляется, но через пару секунд моей настойчивости все же сдается. Василиса крепко впилась ногтями мне в шею, намеренно царапает, пока я кусаю ее губы в жадном поцелуе, словно перед смертью пытаюсь надышаться. Страсть и желание вспыхивают мгновенно, и оба сопротивляемся, но тщетно. Кое-как совладав с собою, отстраняюсь. Глаза Василисы затуманены, но дымка мигом рассеивается, когда реальность обрушивается на голову тяжелым молотом.
— Не уходи от меня, — шепчу, поглаживая бархатистую кожу щеки девушки. — Не уходи, прошу, — с опаской прошу об этом.
— Я останусь до конца поездки, как и планировалось, — деловым тоном отвечает. — Но большего предложить не могу, Артем Борисович. — Василиса отступила от меня, напоминая о наших статусах.
— Хорошо, — безжизненным голосом отвечаю, сжимая руки в кулаки. — Мы идем на свадьбу в эти выходные. — Прекрасная охнула, но тут же надела безучастную маску. — Фьюри пригласила.
— Я поняла, — кивает, но не смотрит мне в глаза. Подбородок девушки предательски дрогнул, но она сумела совладать с порывом чувств.
Мы молча вернулись в отель. Вторая комната все-таки пригодилась. Василиса перенесла все свои вещи, и больше не выходила из нее. Сначала я думал, что так будет лучше. Она остынет и после мы сможем поговорить с холодным разумом. Та страсть, что бурлит у каждого из нас заслуживает существовать, но любовь... Я цыкнул про себя. Любовь – это слабость. И если я вновь пущу в душу девушку, которая мне не безразлична, опять напорюсь на грабли, ожидая от нее большего, чем она готова будет дать. В смятенных чувствах, решаю оставить все, как есть. И все же следует примириться до окончания поездки. Я всю ночь ерзал в постели, ища теплое тело Прекрасной. Без сна провалялся, встречая лондонский рассвет. Отчего-то теперь этот город был мне не мил. Встав с кровати, я увидел, что Василиса забыла здесь блузку. Ту самую, в которой была в первый день нашей встречи. Пролитый кофе очерчивал ее небольшую, но аккуратную грудь, и я не мог отвести глаз, когда кружевной лиф качественно подчеркивал ее красоту. Наверное, это было первым сигналом, что я угодил в любовные сети. Это смешно, но, судя по всему, такое случается в реальности. Чем она притягивает меня, кроме нежного тела и стонов подо мной? Стоя у окна во всю стену, я вглядывался в суету города, анализируя каким образом Василиса стала мне нужна. Это не просто прихоть, это уже потребность в ней, в ее близости. Поднося к носу ее блузку, я глубоко вдохнул аромат духов, запоминая нотки не только самого аромата, но и ее собственного. Как ненормальный, стал прокручивать в голове ее образ: улыбчивый, грустный, веселый и чувственный. Определенно все ее эмоции – это результат влюбленности. А я? Когда я начал осознавать, что девушка не просто орудие моей мести? Да и мне абсолютно наплевать на Фьюри. Это осознание током пробило мои сердце и мозг. Мне все равно на девушку, которая была моим центром вселенной почти год. То, что я чувствовал тогда, не сравнится с чувствами, которые испытываю сейчас. И мне стало страшно. Я испугался самого себя, что так быстро сумел преодолеть страх новых чувств, позволить пробить брешь той, которая попалась мне на пороге у входа. Теперь точно мог сказать: я полюбил Василису именно в тот момент, как только она врезалась в меня и съязвила. Но я идиот. Отвергнул ее чувства ко мне и вряд ли Василиса примет меня с распростёртыми объятиями. Взглянув еще раз на блузку, нашел повод, постучаться в ее спальню. Я ждал.
— Дверь открыта, — крикнула она, скрываясь в ванной.
— Я подожду, — кивнул. Она вышла все еще влажной после душа, и от вида у меня пересохло во рту. Всего лишь единственную ночь мы провели порознь, а кажется прошла целая вечность.
— Что случилось? — она замерла, глядя на меня обеспокоенным взглядом. Но потом заметила в руках свою вещь и расслабилась.
— Вась, — зову ее, и она ступает на пару шагов ближе ко мне. — Прости за вчерашнее, — начинаю, но она улыбается, а потом забирает из рук блузку, отбрасывая ту в сторону.
— Не начинай, — обманчиво спокойным тоном просит, а в глазах выражается боль. — Ты правильно поступил, что притормозил и сказал все мне в глаза. С моей стороны было глупо признаваться в том, что могло произойти, и произошло. Но, поверь мне, я не стану настаивать. Где нет начала, там нет и конца, — заканчивает, сбрасывая с себя полотенец. Она нагая и все еще разгоряченная, начинает надевать трусики. Один резкий рывок и я хватаю ее за талию. Прекрасная вскрикнула от неожиданности. Я повернул ее к себе лицом, прижимая к голой груди ее обнаженную и возбужденную.
