— Слишком? Слишком?! — уже не могла остановить своё недовольство женщина. — А делать своего сына несчастным из года в год это не слишком, Люциус? Ты ведь можешь её спасти. Только дай своё благословение!
— Но ты ведь ему об этом не рассказала, да? — вызывающе спросил он. — Не сказала, что украшение может стать сильным оберегом, если все Малфои дают своё благословение.
— Чтобы сделать ему ещё больнее? Это бы лишило его всякой надежды на спасение женщины, которую он любит! Ты ужасен, Люциус, — начинала выходить из себя Нарцисса. — И знаешь что? Если ты не сделаешь, что нужно, и он опоздает, я сама сожгу это поместье. Не останется и щепки. А в роду Блэков Драко и любой его избраннице всегда будут рады. Выбор за тобой, — угрожающе прошептала женщина и покинула библиотеку.
***
Резко открыв глаза и пытаясь привыкнуть сначала к темноте, а потом к свету от свечей, Гермиона поняла, что в этот раз очнулась не на мягкой кровати. Она сидела на стуле, всё в том же чёрном шёлковом платье, больше похожем на сорочку. Ноги и руки почти онемели от нахождения в одном положении, а на запястьях уже виднелись ожоги от магических верёвок.
Грейнджер осмотрелась и поняла, что находилась в комнате, больше похожей на бальный зал. Вместо окон были большие витражи, обрамлённые красивыми бархатными шторами, сквозь которые пробивался лунный свет.
Мебели в комнате практически не было, только небольшой столик на длинной ножке напротив сидящей Гермионы и одинокое зеркало, которое стояло в дальнем углу. Даже картины на стенах отсутствовали.
— Ты как раз вовремя очнулась, Гермиона. Время на исходе, — прищурившись, она увидела мужчину, который вышел как будто из ниоткуда и поставил на столик перед ней небольшую, сделанную из чёрного дерева, шкатулку.
— Что это? — хриплым от долгого молчания голосом сказала Грейнджер.
— Сейчас я покажу, — ответил Эдриан и, одним взмахом руки открыв коробку, повернул к ней.
Внутри на синей бархатной подушке лежал чёрный хрустальный цветок в виде лилии с множеством лепестков. Каждая грань отражала свет зажжённых свечей и сверкала ярче, чем любой алмаз на планете. Глаза слепило от красоты предмета, но сознание вопило, что эта красота убийственная.
— Она прекрасна, не так ли? — не отрывая глаз от предмета, сказал мужчина. Гермиона в ответ, лишь согласно кивнула головой, но всё же нашла в себе силы отвернуться. — Во избежание непредвиденных обстоятельств и сюрпризов от тебя, ты останешься связанной, пока я не закончу с артефактом.
Сразу повернувшись обратно к столу, она начала наблюдать за тем, что делает Эдриан. Бережно достав хрустальный цветок из коробки, он положил его на центр стола. Как только лилия коснулась деревянной поверхности, от неё стали расходиться синие лучи, которые начали выжигать на мебели лепестки, похожие на сам цветок. Это устрашало и завораживало одновременно.
Из небольшой сумки на плече, которую Гермиона даже не заметила, мужчина достал похищенную из Отдела Тайн сферу, где находилась магия Алисии. Надеяться, что он не будет знать как её открыть, не имело смысла. Волшебник, прикрыв глаза, сосредотачиваясь, сделал глубокий вдох и лишь один взмах рукой. Сфера начала гореть яркой вспышкой, которая осветила комнату, практически ослепив пленницу, но Эдриан даже не зажмурился.
Он отставил сферу на угол стола так, чтобы она не касалась нарисованных на мебели лепестков. Следом достал из-за пояса кинжал, которым провёл по собственной ладони. Густая тёмная кровь начала капать на хрустальный артефакт. Спустя минуту стали происходить невообразимые вещи, а Гермиона затаила дыхание.
Цветок окутала тёмная дымка и синее свечение. Лепестки лилии прокручивались в разные стороны, после чего из артефакта начал вырисовываться красивый фужер. Длинная хрустальная ножка была обвита такими же кристаллическими листьями, а сама чаша преобразовалась в бутон цветка, чем-то напоминающий самый тонкий бокал для шампанского.
Грейнджер подняла голову и посмотрела широко открытыми глазами на Эдриана, который торжествующе улыбался. Левая половина лица была изуродована окончательно. На ней не было живого места. Он потянулся к сфере и вылил содержимое в чашу. Магия Алисии струилась, как нити воспоминаний, изымание которых девушка не раз видела в своей жизни. Но как только сфера опустела, и всё было перелито до последней капли, содержимое бокала почернело.
— Теперь твоя очередь, — впиваясь взглядом в девушку, проговорил мужчина. — Я развяжу тебя. Но если ты вздумаешь выкинуть что-то… Я за себя не ручаюсь. Тебе не избежать своей участи, Гермиона. И если ты всё сделаешь без сопротивления, то больно не будет. Почти не будет.
Она почувствовала, как слабеют тиски на руках и ногах. Пользуясь моментом, она потерла обожжённые запястья и попыталась подняться. Вышло не с первого раза. Собрав всю силу воли в кулак, она встала и подошла к столику. Остановившись напротив Эдриана, Грейнджер гордо подняла подбородок и сказала:
— Я никогда не сдамся, ты ведь это понимаешь? — ровным тоном, дерзким, словно бросая вызов.
— У тебя не хватит на это сил, — с насмешкой над смелостью девушки ответил волшебник, протягивая руку. — Дай мне ладонь. Если не хочешь, чтобы я прямо сейчас начал убивать близких тебе людей, — он повернулся вполоборота к окну, прислушиваясь. — Нужно всё сделать быстро. И, возможно, я даже дам тебе попрощаться.
Грейнджер лихорадочно начала вертеть головой, пытаясь расслышать хоть что-то. Но мельком увидела лишь вспышки за окном как раз в тот момент, когда Эдриан полоснул лезвием по ладони девушки, и в чашу начала литься её собственная кровь.
Содержимое бокала так и осталось чёрным, лишь светиться стало ярче. Внимательный взгляд мужчины напротив приказывал взять бокал, и Гермиона трясущимися руками потянулась к ножке. Уже поднеся к губам, она поняла, что запаха эта жидкость никакого не имела. Но это всё было не важно.
Она прикрыла глаза, вырисовывая изображения самых близких людей перед собой и клялась, глядя в глаза каждому, что никогда не сдастся. Гермиона представляла серые глаза, такие любимые, и молилась, чтобы ему хватило сил оставить это всё позади. Чтобы он смог это пережить и двигаться дальше.
Выпивая всё до последней капли, девушка начала чувствовать, как обжигало горло. В него лилась горячая лава. Тело начало трястись от боли и от ощущения, что в кожу впились миллионы иголок. Каждый дюйм кожи пылал адским пламенем, отчего хотелось разодрать грудную клетку ногтями. Царапать, ломать кости. Лишь бы побыстрее лишиться чувств от болевого шока. Краем уха ей послышался треск стекла, на который она резко повернула голову, но рассмотреть что-то из-за дичайшей головной боли было тяжело.
Она стала всматриваться в дальние углы комнаты, где перед ней предстали трое мужчин с поднятыми перед собой палочками. Радостная песня, которую начинала петь душа от вида таких родных лиц, тут же заглушилась жуткой болью, отчего Гермиона пронзительно закричала и повалилась на колени.
— Гермиона, нет! — крикнул Драко, пытаясь рвануть к своей девушке, но не мог из-за летевших в него проклятий.
— Что ты с ней сделал? — кричал Поттер, обращаясь к Эдриану.
— Я сделал то, ради чего жил последние семь лет. Неужели, мистер Поттер, вы думаете, что обычными боевыми заклинаниями сможете одолеть меня? — мужчина повернулся к сидящей на полу Гермионе. — Смотри, дорогая, первые твои жертвы сами пожаловали к нам в руки.
Забини, Малфой и Поттер обратили взор на девушку, которая сидела на коленях, оперевшись руками об пол. Она глубоко дышала, а из-под платья начали расползаться тёмные рисунки, напоминающие змей. Но они были под кожей.
— Гермиона… — прошептал Драко, помещая всё своё отчаяние в голос.
Резким движением девушка подняла голову и впилась взглядом в мужчину. На месте красивых карих глаз, которые так обожал Малфой, были затянутые пеленой чёрные склеры. Зрачков не было вовсе. Она была похожа на демоницу, поднявшуюся прямиком из Ада. Вены были чёрные, словно наполненные нефтью. Их рисунок распространился по всему телу, делая такое маленькое и хрупкое тело отталкивающим.
