Согревшись, выбираюсь из ванны и, потратив пару минут на сушку волос полотенцем, выхожу в коридор. Дамир сказал не одеваться, и я выполнила его указание. Не прикрываясь иду на свет в спальне, но едва захожу, тут же замираю.
Первое, что я вижу, низко сидящие штаны на крепких бёдрах. Водолазку он уже снял. Вероятно, чтобы больше не пугать меня ее окровавленным цветом. Ползу взглядом вверх, по мощной гладкой спине, но едва дохожу до плеч, как укол боли простреливает грудь. Левая рука Дамира перемотана после ранения.
Ступаю босыми ногами по ламинату. Дамир оборачивается и тут же следует еще один укол. На этот раз возбуждения. Чёрные глаза прожигают мое нагое тело. Словно лазером по коже. Сглатываю под этим безотрывным опаляющим взглядом. Он смотрит на меня так, будто я единственное что ему нужно, и от этого плавится в мозгах.
Дамир
Можно ли хотеть Машу еще сильнее, чем в ванной комнате? Можно, черт возьми. Эти минуты, что она принимала душ, подсобили в том, чтобы собрать развалившееся сознание в подобие кучи, но сейчас оно снова неумолимо рушится. Жадно облизываю взглядом острые плечи, небольшую вздернутую грудь с призывно торчащими сосками, мокрые светлые волосы, с кончиков которых ползут капли воды. Одна цепляется за левый сосок, а мне моментально хочется языком ее поймать. Подавленное восстание в штанах поднимается с удвоенной силой.
Она невероятна. Утонченная, неземная. Послушала ведь, не постеснялась. Думал, обернется полотенцем, но как всегда недооценил.
Маша подходит и вскидывает голову. Синие глаза подернуты дымкой желания.
– Ты сказал не одеваться, – словно оправдывает свою смелость.
– Все верно, – подтверждаю, притягивая к себе маленькую соблазнительницу одной рукой.
Вторая адски болит. Пришлось закинуться обезболивающим пару минут назад, потому что те, что вкололи не сильно помогают. Но сейчас, когда моя рука обхватывает узкую талию, а от Маши исходит запах моего геля для душа, я забываю даже о боли. Приподнимаю ее одной рукой и усаживаю на рядом стоящий комод. Опираться на кровать я буду не в состоянии. Маша обдает меня рваным выдохом, когда оказывается на прохладной деревянной поверхности.
– Сейчас я тебя согрею, малыш! – обещаю перед тем, как поймать в плен красные губы.
И как я мог себе отказывать в этом? Просто целую ее, а в организме происходит Армагеддон, пуская ростки чего-то абсолютно нового, неизведанного, но катастрофически важного. Будто такой малости не хватало для того, чтобы все вдруг обрело смысл.
Позвоночник простреливает, когда она тут же подается мне навстречу. Теплые ладони гладят мой пресс, переносятся на спину. Маша трогает лопатки и притягивает меня еще ближе. Сумасшедшая девочка. И так еле держусь. Целую как голодный волк, вырвавшийся из леса. Здоровой рукой обхватываю налившуюся грудь и пробегаюсь большим пальцем по твердому соску. Рваный стон плавит мозг.
Оторвавшись от сладкого рта, веду губами по подставленной для меня шее, ключице. Дурею от вкуса алого соска на моем языке.
Абсолютно неприкрытая влажная плоть упирается в мой пах через ткань джинсов, вызывая в мышцах болезненные спазмы. Доверчивая такая, открытая. На щеках румянец выступил, а в глазах призыв. Касаюсь пальцами блестящей от влаги плоти и едва не рычу.
Не знаю что будет потом. Как все сложится и сколько продлится. Но знаю, что буду всю жизнь жалеть если не рискну.
Раздвинув складки, проезжаюсь по бархатной коже, и Маша тут же роняет мне на грудь голову. Словно прячется. Неровное дыхание решетит кожу, а я не могу от нее оторваться. Маленькая смущается, распаляя меня этим только сильнее.
Расстегиваю ширинку, тянусь к тумбочке и, достав оттуда упаковку с презервативом, раскатываю его по стволу члена под пристальным девичьим взглядом. Маша прикусывает губу.
– Сегодня не на кровати, Маш, – говорю, снова становясь напротив широко распахнутых ног.
Головой качает.
– Не важно где, – шепчет горячо и ладонями по моей груди ведет.
Это точно. Сейчас ничего уже не важно. Кроме синих глаз, топящих меня в томительном ожидании и нежности. На меня так не смотрели во время секса. Еще ни разу. С похотью – да. Дерзко. Призывно. Но вот так, чтобы внутри все скручивало в пружину, только Маша умеет.
Беру ее лодыжки в руки и заставляю оплести бедра ногами. Накрываю приоткрытые губы своими и, закручивая в поцелуе, упираюсь членом в горячую плоть. Маша тут же обхватывает меня сильнее. Неторопливо вхожу в нее, растягивая узкие стенки. Черт меня раздери! Такая тугая, что чем глубже я проникаю, тем сильнее меня ведет. Острые ногти резко вонзаются в мою спину под аккомпанемент немного болезненного стона. Отрываюсь от истерзанных губ.
– Все нормально? – приподнимаю лицо за подбородок, чтобы в глаза посмотрела.
– Да. Все очень хорошо!
Шепчет, и я верю. Она бы сказала, если бы что-то было не так. Слегка выхожу из нее и вновь проникаю внутрь немного глубже. Если бы я знал, что это будет настолько на грани, то хотя бы как-то подготовился. Как? Черт его знает. Каждый толчок словно удар током. Остро. Пронзительно. Сквозь мышцы разрядами. Сцепляю зубы, стараясь сдерживать импульсы, простреливающие поясницу. Какая же она горячая, влажная.
Хвала Богам, Маша расслабляется очень скоро. Не знаю, что это было, но могу сделать предположение, что секс у нее был давно. Должно это меня трогать? Нет. Но трогает. Сильно трогает. Настолько, что когда Маша начинает отчаянно двигаться навстречу и стонать, я готов утопить ее в жадной нежности.
Забыв о боли в левой руке, ласкаю ладонями грудь. Щипаю соски, сжимаю, тону в эйфории, рожденной звуками, исходящими от наших соединяющихся тел, хаотичными поцелуями Маши, которыми она осыпает мою шею, стоит мне на короткий миг оторваться от нее.
– Дамир, боже, – обдает малышка мое лицо горячими выдохами в такт моим толчкам.
Собираю в кулак светлые волосы и, запрокинув ее голову назад, слегка перемещаю свое нежное сокровище к краю комода. Еще глубже, до самого основания оказываясь в ней. Снова толчки. Более резкие, быстрые, потому что сдерживаться больше нет сил. Беру податливую девочку алчно, двигаясь в ней остервенело, так, что с истерзанных губ мое имя очередью летит. Один раз, второй, третий. Но даже сейчас Маша не отпускает меня. Не хватается за край стола, дергаясь под моим напором. Руками крепко вцепилась в плечи, ни на секунду не отрываясь. Будто я единственное, за что хочет держаться, и я готов удерживать ее всегда. Не дать упасть или обжечься.
– Машка, – выдыхаю, ускоряя темп.
Нет никакой возможности оттянуть захлестывающий нас обоих оргазм. Маша вздрагивает на пару секунд раньше. Протяжно стонет, пока конвульсии убийственного удовольствия сотрясают мое тело.
Крепко прижимаю ее взмокшую к себе, пока пытаюсь восстановить дыхание. Пульс дробит ребра и у меня, и у нее. Она тяжело дышит, уткнувшись мне в шею носом, а я понимаю, что был прав. Эта девочка не смогла бы стать для меня просто интрижкой, даже если бы не была дочкой Ивана. Она – мое постоянство.
40
– Тебя сильно ранили?
Спрашиваю, уютно устроившись в объятиях Дамира. Пока он умиротворенно лежит рядом, мои пальцы безнаказанно гуляют по мужской груди, играя с жесткими черными волосками, негусто покрывающими кожу.
Как давно я об этом мечтала. Как часто представляла такую простую сцену нашего маленького счастья, и сейчас, дыша любимым мужчиной мне даже не верится, что происходящее реально.
– Если бы сильно, я бы не был способен на то, что мы только что провернули, Маш, – отвечает с легким смешком Дамир, вызывая на моих губах смущенную улыбку. Сама не знала, что способна на подобное – так громко стонать и дерзко раскрывать ноги перед мужчиной. С Валерой тогда все было иначе. Не то, чтобы я стеснялась, но ощущалось все по-другому. Не настолько остро и чувственно, как несколько минут назад. – Вот об этом я тебе и говорил, – мужской голос теряет смешинки и становится серьезным. – Я никогда не знаю, что будет завтра.
