— С чего ты взял что она…
— Она сказала. Мы пересеклись сегодня.
— Она… — черт, да какого хрена все происходит так не вовремя? Время двенадцатый час, я не могу сейчас поехать к Ире, чтобы спросить прямо, на улице ночь. Завтра с утра она уйдет на работу, и мы снова не увидимся до вечера. Придется ждать, я должен с ней пересечься. — К нашим с Дашей отношениям это не имеет никакого отношения.
Пашка наградил меня тяжелым взглядом и процедил.
— У тебя блядь ребенок будет, ты издеваешься?
— Еще не факт, что будет, вопрос легко уладить, и вообще, это не твои заботы.
Надо прямо сейчас набрать Ире, может она не спит?
— Легко уладить? Потрахал и теперь за последствия отвечать не хочешь?
— Осади, — поднялся и выпрямился. Меня задолбали его закидоны. — Еще раз повторяю: это не твое дело.
Пашка тоже вскочил, стиснул зубы, но потом будто какая-то пружина внутри него расслабилась и широкие плечи поникли.
— Ты меня услышал. А сейчас мне пора. Даша ждет.
Он развернулся и подцепив чемодан поморщился, видимо костяшки саднит.
— Не вернешься сюда больше? — наблюдал как друг несет чемодан к выходу и внутри разрасталась пустота. Но я должен был понимать, что когда привязываешься к людям, неизбежно в них разочаровываешься и чувствуешь это дерьмовое сожаление.
— Нет, можешь искать другого соседа или снимать один. Делай что хочешь.
— Ладно… — я шагнул к выходу, Пашка машинально подцепил ключи, но тут же разжал пальцы и те выпали. — Когда отбываешь?
— Завтра вечером поезд, — Суворов ответил и обувшись выпрямился, глядя на меня отстраненно. — К сестре не лезь.
— Иначе что? — склоняю голову на бок и чувствую боль в челюсти от того, как сильно стиснул зубы.
— Не нарывайся. Не хочу прощаться на такой ноте.
— А разве это что-то изменит? — спросил, скрещивая руки на груди и Пашка дернул уголком губ раздражаясь.
А потом поднял чемодан и вышел за дверь, оставляя меня одного. Прихожая опустела, я слышал, как заработал лифт, но продолжал стоять и смотреть на дверь, на свою просранную жизнь. И не знал, что делать.
Еще месяц назад я мог поклясться, что счастлив. Есть нормальная работа, жилье, куча друзей и семья: Геннадич и Пашка. Любая девушка ответит согласием, если подойду, при этом со свободой проблем нет. Чем не счастье для холостяка? Все было нормально, пока на вечеринке я не подошел к девушке, доступ к которой запрещен.
Вот в тот день все и пошло под откос.
И что я имею теперь?
Кучу проблем за плечами, нерешенный вопрос с беременностью бывшей и полный крах в отношениях с Дашей. Теперь у меня больше нет семьи. Нет близких. Только свобода, которая больше напоминает тюрьму одиночества и пустая квартира, которая слишком велика для одного меня.
Хотите просрать жизнь? Спросите меня, как.
Шагнул к двери и закрылся, а потом направился в спальню с тяжелым сердцем. Пожалуй, я уже давно так паршиво себя не чувствовал и дело даже не в обстоятельствах, дело в том, что единственный человек, к которому я был искренне по-братски привязан только что ушел из моей жизни навсегда.
С этой мыслью и уснул.
54
Весь следующий день сходил с ума от неведения. Ира не брала трубку, когда я звонил, а на рабочем отвечала ее коллега, и мне так и не удалось с ней связаться.
Едва выдержал, когда наступит конец рабочего дня и рванул к дому бывшей. Надвинул капюшон на голову и сел в тачку, подкуривая очередную сигарету. Раньше старался не курить в машине, но сейчас забил и затянулся, выезжая со стоянки.
Если Пашка прав и Ира беременна, то кто отец? Уверен — не я. Но и она не из тех, кто бросается на шею первому встречному.
А может, с горяча соврала? Но смысл ей ему врать? В голове не укладывается этот бред. Тут что-то другое…
Допускал даже мысль, что она переспала с Серегой Петровым, но тут же отмел. Ира не стала бы с ним трахаться, он птица не ее полета, Ире нужен нормальный мужик, который будет за нее горой, а не этот недомужик, который распускает сплетни по курилкам.
Едва дождался, когда бывшая приедет с работы. Она сегодня задержалась, и я весь извелся пока стоял на площадке, поэтому, когда услышал ее легкие шаги выскочил так резко, что напугал Иру.
Оттягивать уже не мог, поэтому, как только она впустила меня в квартиру я задал вопрос в лоб.
— Пашка сказал, ты беременна.
Она растерялась и отвела взгляд, а я усиленно вспоминал не случалось ли у нас форс-мажора с гандонами и понял, что нет, не случалось. Мы всегда предохранялись.
— Ир, только честно…? Ты сказала ему с горяча, или ты реально влетела?
— С горяча… — улыбнулась горько. — На выходных была у врача. Делала узи.
— Чей ребенок? — неловко себя ощущал, как если бы ребенок был реально мой. — Прости, если я так резко, но ты сама понимаешь, мы с тобой всегда…
— Не твой, не волнуйся.
Не такого ответа я ждал, но мне все равно отлегло.
— А отец ребенка в курсе?
— Могу я рассчитывать, что разговор останется между нами? — скрестила руки на груди и я кивнул. Было видно, она не знает с чего начать, но нам давно пора отбросить эти формальности и поговорить начистоту.
— Ира?
— Отец ребенка наполовину в курсе. Он знает о беременности, но не понял, что он отец. А я не стала распинаться и объяснять. Вот если вкратце.
— А ну теперь понятно. А если по-русски?
— Суворов отец.
Вот такого я не ожидал, но понял, что она не соврала. По искреннему взгляду, по голосу звучавшему спокойно, по тишине, воцарившейся потом. А ведь все сходится. И Суворовские закидоны, и его злость, когда Ира оседлала мои колени, и резкость его движений, когда наматывал ее волосы на кулак и впивался грубым поцелуем в шею. Он злился на то, что она была со мной, но пытался это скрыть. Значит, поэтому он сорвался с цепи, когда я сказал про Дашу. Дело было не только в том, что я запал на его сестру. Он искал повод меня отпиздить, нарывался на драку, поэтому и был таким замкнутым и злым после несостоявшегося тройничка.
Тварь молчаливая. А ведь мог прямо сказать. Хотя чем я-то лучше него?
— Серьезно? — ну что за пиздец? В голове не укладывается…
Ира глянула на меня сердито, а я не смог сдержаться и заржал. Видимо, напряжение последних дней сказалось, и пружина внутри распрямилась, отпуская скрученные в спираль нервы.
— Вот Пашка сука, — никак не удавалось прекратить ржать. — А я все думал, хуле он как с цепи сорвался, когда меня пиздил в субботу. Думал за сеструху так впрягся. А он оказывается на своей волне. Поэтому и молчал, падла.
— Марк, так это он тебя так? — Ира выглядела искренне возмущенной, и это было даже забавно.
— Я сказал о нас с Дашкой, он сорвался. Но он до этого воду мутил, а я все гадал почему. Слушай, ответь честно: он с тобой по серьезному или так на раз перепих?
— По какому серьезному, Марк? Пашка уехал, нужна я ему, ага! Мы с ним спали-то всего раз, ну ладно пару раз.
Она задумалась после этого вопроса, и я немного напрягся. Если Пашка думает, что ребенок мой — его злость понятна. Но ведь он мог уточнить у Иры.
— И…?
— И все!
— Пашка подумал, что ребенок мой?
— Да, — удрученно кивнула и поднялась, чтобы налить чай. — Он знает, что до него я встречалась с тобой и думает, что… — она резко осеклась. — Поклянись! Поклянись, что не расскажешь ему сам, Марк я серьезно. Дай слово.
— Пашка должен знать, — хоть эта падла больше мне не друг, но врать в таком серьезном вопросе не по-человечески.
— Марк!
— Ладно… А ты пообещай, что сама скажешь ему при первой возможности.
— Хорошо, — слишком быстро Ира ответила и это напрягло.
— То есть этот хрен не дождался, когда за мной простынет след, и прибежал к тебе скрашивать одиночество твое да?
— Ой вот не надо сейчас, ладно? Ты и сам вон тестики с Дашкой делал едва ли не через неделю после нашего расставания!
