Льюис тоже испытывал страстное желание унять похоть. Всякий раз когда Харриет кончала, у него сводило мошонку. Он чувствовал нечто похожее на лихорадку.
За ужином Эдмунд обратил внимание на то, что Харриет уселась с чашкой кофе на ковер и рассеянно оглядывается по сторонам, раскачиваясь всем корпусом и глупо улыбаясь. Глаза ее блестели, кожа покрылась потом.
Он тоже сел на пол напротив нее и, вытянув ноги, положил их у нее между бедер. Воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что все остальные либо разговаривают, либо читают, она проворно прижалась промежностью к его ступне и начала о нее тереться.
Дыхание ее участилось, по шее и груди растеклось красное пятно. Она задрожала и легонько застонала. Он развернул газету и сделал вид, что читает. Харриет схватила его за щиколотку и стала тереться о ступню промежностью с неестественной ожесточенностью. Глаза у нее расширились.
— Интересно… — пробормотал он и убрал ногу от ее промежности.
Харриет замерла и уставилась на него с мольбой в глазах. Она почти обезумела от желания почувствовать давление на половые органы, потому что шарики, постоянно движущиеся в ее лоне, довели ее до умопомрачения, раздражая нервы влагалища. Клитор разбух и онемел, лишенный стимуляции. Удовлетворение могло принести только соитие или массаж.
Эдмунд сжалился над Харриет и нажал большим пальцем ноги на клитор. Она громко вздохнула. Тогда он стал потирать ее наружные половые губы пяткой, одновременно нажимая большим пальцем на клитор.
Харриет разомлела от блаженства. Ее тело напряглось, ноги затряслись, рот раскрылся. Она с трудом сдерживала стон. Носок на ноге Эдмунда промок насквозь от ее соков.
Он заметил, как набухли под ее блузой соски, трущиеся о материю, как увеличились в объеме груди. Бюстгальтер стал им явно тесен, они вылезли наружу, дразня его взгляд неж ной кремовой плотью. После серии легких оргазмов приближающийся большой оргазм наполнял сердце Харриет волнением, близким к смятению людей, ощущающих землетрясение перед извержением вулкана.
Ее живот и бедра ныли от постоянного сокращения мышц. Она изо всей силы терлась половыми губами и клитором о ступню Эдмунда, жадно втягивая ноздрями аромат своих соков, смешавшийся с его запахом. Ей уже трудно было сдерживать стоны, она слегка попискивала и подвывала в такт своих движений. Ей было безразлично, что о ней подумают окружающие. Ее избалованное мужскими ласками, развратное тело властно требовало удовлетворения.
Она стала пунцовой, глаза ее увеличились в размере, они сочились похотью. Эдмунд понял, что ждать она не в силах, и провел большим пальцем по ее половой щели. Это было именно то, что переполнило чашу ее терпения. Тело Харриет затряслось, как у эпилептика, долгожданный оргазм сокрушил ее. Она громко вскрикнула.
— Да, да! Боже, как мне хорошо! — рыдала она, раскачиваясь и мотая головой. — Это блаженство! Райское удовольствие!
Все находившиеся в гостиной обернулись и уставились на нее, потрясенные столь бурным выражением чувств.
Эдмунд ликовал, поедая ее жадным похотливым взглядом.
Женщины не знали, чем вызвано такое поведение Харриет, но с интересом наблюдали, как она стонет, корчится и сладострастно смеется. Ее мокрые волосы рассыпались по плечам и прилипли ко лбу. Глаза закатились, лицо исказилось гримасой сладострастия.
Оливер, спокойно игравший в карты с Нелл, раскрыл рот от изумления: ничего подобного он раньше не видел. Во рту у него пересохло, а пенис встал и рвался наружу. Зрелище кончающей у всех на виду Харриет возбудило его сильнее, чем совместное с Эдмундом совокупление с ней. Теперь он видел ее лицо, мог рассмотреть всю ее в деталях.
Льюис, отдававший себе отчет, что произойдет с женой к концу дня, когда вставлял ей во влагалище шарики, с интересом наблюдал ее в момент оргазма со стороны и, как ни странно, не ощущал ревности.
Харриет была прекрасна в этот момент. И когда она, слегка успокоившись, прислонилась к креслу и уронила руки, он решил, что этот эпизод непременно нужно включить в будущий фильм. Такая откровенная сцена наверняка потрясла бы зрителя, особенно если показать лицо героини крупным планом, так чтобы было видно выражение ее глаз. Жаль только, что это будут глаза актрисы, играющей Елену. Льюис обернулся и пристально взглянул на Эллу.
Она была возбуждена не меньше, чем все остальные, и облизывала язычком пересохшие губы. Вид у нее был такой, что Льюис впервые всерьез задумался, а почему бы, собственно говоря, и не отдать ей главную роль.
Харриет окончательно пришла в себя и наконец осо знала, что произошло нечто постыдное. Она долго сидела, потупившись, потом посмотрела на Эдмунда. Он с серьезным лицом уставился на нее немигающими глазами, но в них она прочла одобрение и восторг. Желая разрядить обстановку, он громко спросил, обращаясь ко всем собравшимся:
— Кто-нибудь хочет еще кофе?
— Пожалуй, я с удовольствием выпью чашечку, дорогой, — отозвалась Нелл, потрясенная страстностью Харриет до глубины души.
— Я, пожалуй, тоже, — подал голос и Оливер, изнемогая от желания немедленно овладеть Нелл.
— А я пойду спать, — сказала Элла, которая так перевозбудилась, что больше не могла здесь находиться, ей не терпелось добраться до фаллоимитатора и самой испытать оргазм.
— А ты, Харриет? — с улыбкой спросил у жены Льюис. — Ты хочешь кофе?
Она покачала головой, желая лишь одного — молча встать и уединиться в спальне. Льюис угадал ее желание и сказал:
— Тогда ступай отдохни, дорогая. Я попозже к тебе присоединюсь. Посмотри пока видеофильм или прими ванну.
— У вас в комнате есть видеомагнитофон? Вот это новость! А я и не знала! — вскричала Нелл.
— Мне он требуется для работы, — пояснил Льюис.
Тем временем с кухни вернулся Эдмунд, держа в руках поднос с кофейником и чашечками.
— И что же ты смотрел, находясь здесь? — спросил он у Льюиса.
— Так, всякую ерунду, — отмахнулся Льюис. — Ничего существенного. Впрочем, были кое-какие любопытные моменты.
— Ты лукавишь, мой друг! Нам пора поговорить по душам, но с глазу на глаз, — сказал Эдмунд. — Если ты, конечно, не возражаешь.
— По-моему, нам пора прогуляться, — выпив кофе, сказала Оливеру Нелл. — Прогулки очень полезны перед сном.
Оливер, Элла и Нелл покинули гостиную. Эдмунд и Льюис остались в ней одни.
— В чем дело? — сухо спросил Льюис.
— Я хочу поговорить с тобой о картине «Запретные желания», — сказал Эдмунд.
— А что именно тебя интересует? — Льюис удивленно вскинул брови.
— Мне бы хотелось узнать, как идет ваша с Марком работа над сценарием.
