Но нет…
Не понимаю почему, но, резко дёрнув дверную ручку на себя, распахнув дверцу с моей стороны, Кай замирает, пристально разглядывая меня горящим взором. В нём всё то же самое — ничего хорошего, чистая ярость и лютая ненависть. Жилка на его шее пульсирует так интенсивно, словно вот-вот взорвётся. Каменные плечи пронизывает напряжение. Кулаки сжаты с такой силой, что вздувшиеся вены отчётливо проступают.
— Выходи, — глухо бросает он.
Не то, чтоб особенно удивляет частичной переменой в своём поведении, однако мысль заорать и позвать на помощь теперь кажется кощунственной. Если отбросить сам факт того, как этот человек действует на меня эмоционально, я ведь сама, почти добровольно с ним ушла, ради папы… который, только теперь задумываюсь, совсем не отрицает ни единого слова из того, что говорит сам Кай о своём прошлом.
И почему я только сейчас об этом вспоминаю?
Ладони леденеют…
Невольно вздрагиваю, когда, не дождавшись от меня никакой реакции, мужчина сам тянется навстречу. Нет, не хватает за руку, как снова жду. Протягивает ладонь… в приглашении?
Очень подлый жест с его стороны!
Потому что я всё ещё не в себе. Безотчётно вкладываю свою ладонь в чужую и позволяю помочь выбраться. Обманываю себя этим подобием временного перемирия. И совсем не блажу, как юродивая, призывая на помощь окружающих, пока иду следом за мужчиной к многоэтажке, хотя отчётливо осознаю — это мой последний шанс.
Который я благополучно упускаю…
Кай всё также молчит. Может быть я снова себя обманываю, но почему-то кажется, у него в голове прямо сейчас происходит какая-то борьба, чем ближе окончание нашего шествия, тем всё острее становится исходящее от него напряжение. Лифт, уносящий нас двоих ввысь, активированный ключ-картой, движется почти бесшумно, в гнетущей тишине, останавливается на двадцать седьмом этаже. Распахивается плавно, открывая вид на то, что я уже видела прежде. Тот самый пентхаус. И закрывшиеся за нами створы, отрезающие все последние крохи на пути к моему гипотетическому отступлению.
— Располагайся, ты тут надолго, — вопреки всему, что я вижу в нём, произносит ровным, ничего не выражающим тоном, Кай.
Подсознательно кривлюсь такому сомнительному проявлению гостеприимства. Заодно отвешиваю себе мысленную оплеуху за упущенный шанс обрести спасение и прекратить весь этот фарс — он же кошмар наяву. А всего-то лишь надо было слегка унизиться и покричать, глядишь нашлись бы неравнодушные.
Хотя кому я вру?
Не удивлюсь, если бы Кай и с пришедшими на помощь мне поступил бы тем же способом, что и с моим отцом. А быть ещё одной причиной чьей-то испорченной жизни совсем не хочется.
Тем более, как сосредотачиваюсь на былой теме, так и забываю о ней. Сразу, как только прихваченный из аптеки пакет довольно шумно приземляется на ближайшую горизонтальную поверхность, а мужчина начинает вытаскивать наружу его содержимое. Одно за другим располагается прямо перед моими глазами, при том с уже замеченной мной ранее дотошностью в симметрии и схожести по цветовой гамме в своём расположении, что невольно задумываюсь о новой психологической составляющей того, с кем приходится иметь дело.
В самом деле, психопат?
Социопат…
Или как там такое расстройство личности называется?
Не уверена, что хочу и это знать…
К тому же, если бы не задумывалась о подобной не особо значимой сейчас фигне, не пропустила бы то единственное из всего, что скрывается в недрах его кармана, прежде чем сам хозяин пентхауса скидывает ботинки, проходит дальше, двигаясь в направлении кухонной зоны.
— Остальное сегодня не пригодится, — бросает великодушно.
Наверное, мне должно стать легче.
Не всё сразу, и то…
Хорошо?
Ещё бы понять, что именно он с собой прихватывает!
Но не тут-то было. Ведь куплено всё было не в единственном экземпляре, а изначально посчитать “от и до” я не догадываюсь.
Моё воображение и без того сегодня раскручено до невообразимых пределов, а после его слов подкидывает не один десяток вариантов того, что за этим кроется. Как назло, один другого хуже. В то, что Кай смягчится на мой счёт, я не верю ни на миг.
Такой, как он, ни за что не откажется...
Молчу. Настороженно слежу за тем, как мужчина, временно позабыв о моём существовании, активирует подсветку над барной зоной, а затем закатывает рукава рубашки и моет руки. Долго. Сосредоточенно. С такими упорством и тщательностью, будто они в самом деле по локоть в крови.
— Так и будешь там стоять? — всё-таки вспоминает обо мне и довольно скоро. — Может, и спать тоже там будешь? — бросает с ленивой издёвкой, отворачиваясь спиной.
Снова молчу. Неохотно, но с места сдвигаюсь, выбрав для себя зону отдыха, где располагается широкий низкий кожаный диван полукругом. Присаживаюсь на самый край, продолжая наблюдать за ним. Он открывает холодильник, достаёт оттуда свежие огурцы, яблоки и сельдерей, которые поочерёдно бросает в блендер.
С моих губ почти срывается нервный смешок.
