Мария давно начала подозревать, что это не совсем так.
Гости парами направлялись к столовой, кругом слышались разговоры и смех, но Марии казалось, что они остались вдвоем в целом свете, что некий кокон укрывает их от чужих взглядов и ушей. Интересно, чувствует ли Оливер то же самое?
Оказавшись в столовой, Оливер повел Марию к столу с двумя свободными стульями, но тут им наперерез двинулась красивая дама с явной целью занять место.
— Прошу прощения, Китти. — Оливер взялся за спинку стула. — Но мы первые.
— Странно видеть тебя здесь, Стоунвилл, — с некоторым пренебрежением в голосе произнесла дама, потом окинула Марию оценивающим взглядом. — А кто твоя новая подруга?
Сказано это было настолько вызывающе, что Мария вспыхнула, догадавшись, что имела в виду незнакомка.
Видимо, Оливер это тоже понял. У него на скулах заходили желваки.
— Леди Тарли. Мисс Баттерфилд. Мисс Баттерфилд недавно прибыла из Америки. Она гостит у моих сестер.
Леди Тарли иронично приподняла бровь.
— Рада с вами познакомиться, мисс Баттерфилд, — без выражения произнесла она. — Какое чудесное на вас платье. Я и сама носила его с удовольствием, пока оно мне не надоело. Я вижу, вы сохранили гипюровую драпировку на груди. Я тоже так носила. Платье придумали специально для меня, но вам очень к лицу.
Краска залила щеки и шею Марии. О Боже, нужно было раньше думать, что случится именно так. Глаза Оливера превратились в две узкие щели.
— Ты ошибаешься, Китти, — ледяным тоном произнес он. — Я сам присутствовал, когда портниха обсуждала с мисс Баттерфилд этот фасон. Уверен, что эта женщина просто предложила фасон, который она уже шила. — Он холодно улыбнулся. — Никогда нельзя верить портнихе, когда она заявляет, что придумала что-то только для вас. Особенно если не платить ей как положено.
Глаза леди Тарли злобно сверкнули.
— Я узнаю орнамент. Я даже помню, что там есть царапинка. — И она потянулась к груди Марии, но Оливер остановил ее железной рукой.
— Держите руки подальше от платья моей невесты, иначе вам придется раскаяться.
Леди Тарли выдернула у него свою руку и злобно хохотнула:
— Ваша невеста? Вот это новость!
Мария тихонько застонала. Она не могла поверить, что Оливер это сказал. Его рука напряглась под ее ладонью.
— Мы еще не объявляли об этом, а потому вы сделаете нам любезность, если пока помолчите.
— Разумеется, Стоунвилл. — И леди Тарли прижала палец к губам. — Я буду нема как рыба. — И, развернувшись на месте так, что юбки закрутились вокруг ее ног, она полетела к первой же возникшей на пути женщине.
— Она ведь не будет молчать? — сказала Мария.
— Нет, — мрачно подтвердил Оливер. — Черт возьми! Мария, простите меня, что так вышло. Не знаю, что на меня нашло. Представьте, я вдруг забыл, что у нас не настоящая… — Он отодвинул для девушки стул. — Посидите. Я попробую погасить пожар в зародыше.
Оливер удалился, а Мария вдруг обнаружила, что улыбается, хотя должна бы сердиться. Слухи могут попасть в лондонские газеты, а потом дойти до ушей Натана. Почему же она радуется?
Потому что Оливер сделал это, чтобы спасти ее из беды. Потому что он редко следует импульсу. Если вспомнить, с какой силой он сопротивлялся женитьбе, то следует лишь удивляться словам, которые вдруг слетели у него с языка.
Мария оглядела гостей.
Женщина, с которой только что говорила леди Тарли, уже спешила к миссис Пламтри, и та сразу расплылась в довольной улыбке. Потом бабушка Оливера обернулась к Марии и, к огромному удивлению девушки, весело ей подмигнула.
Подмигнула! Мария не знала, что произошло за эти часы, но миссис Пламтри, которая так не одобряла выбор своего внука, вдруг стала благоволить Марии.
О Боже! События этого вечера разворачиваются совсем не в том направлении, на которое рассчитывал Оливер. И Мария, как это ни глупо, радовалась такому повороту.
Глава 19
Оливер, ругаясь себе под нос, пытался догнать Китти. Как смеет это злобное создание оскорблять Марию? Оливер вспомнил расстроенное лицо Марии и заскрипел зубами от ярости. Неудивительно, что он проговорился. В тот момент ему хотелось задушить эту мерзкую женщину.
Китти ненавидела его с тех пор, как Оливер отверг ее заигрывания еще в ту пору, когда у нее продолжалась интрижка с его другом Энтони, который вскоре ее оставил. Китти решила, что это Оливер наябедничал ее любовнику, и с тех пор старалась ему отомстить. Леди Тарли не знала, что Энтони получил сведения из другого источника.
И вот теперь из-за нее Мария оказалась еще глубже вовлечена в его противостояние с бабушкой.
Китти зигзагом летала по столовой от одной группы гостей к другой, без сомнения, сообщая последнюю новость.
Оливера то и дело останавливали знакомые, чтобы спросить, действительно ли он помолвлен с «американской девушкой». Несколько раз он, запинаясь, объяснял, что это еще «неофициально», но потом махнул на все рукой, понимая, что отрицание только подольет масла в огонь.
Вдруг он увидел, что бабушка углубилась в беседу с одной из ближайших подруг Китти, и вздохнул с облегчением. Бабушка все уладит, объяснит, что произошла ошибка. Но как только она попытается развеять этот слух, можно считать, что Оливер победил. Тогда он сможет угрожать, что отправит объявление о помолвке в газеты. У нее не останется выбора, и ей придется отказаться от своего плана.
Однако сейчас бабушка вовсе не выглядела так, как будто оспаривала неприятный слух. Напротив, она оживленно что-то обсуждала, а когда заметила Оливера, радостно ему улыбнулась. И внезапно его осенило. Он все, все неправильно понял, не смог достойно оценить ее коварство.
Все это время она упорно подталкивала его к нужной ей цели. Попытка подкупа Марии, неодобрительные высказывания и ядовитые уколы — все это блеф. «Господи, помоги мне!» — взмолился Оливер.
Он следил обреченным взглядом, как бабушка подошла к герцогине и что-то прошептала ей на ухо. Герцогиня поднялась и постучала вилкой по своему бокалу, давая понять, что будет говорить. И вот бабушка с победной улыбкой объявила о помолвке ее внука; маркиза Стоунвилла с мисс Марией Баттерфилд из Дартмута, штат Массачусетс.
Все взгляды обратились на Оливера. Гости дружно зашептались.
Оливер не мог поверить своим ушам. Как же он мог быть так слеп? Он проиграл битву, а может быть, и всю кампанию.
Хуже всего было то, что Мария тоже оказалась в ловушке. Оливер ведь поклялся, что дело не зайдет так далеко, что никакие слухи не дойдут до ушей Хайатта. Мария пыталась предупредить его, что бабушка может объявить о помолвке, а он, самоуверенный осел, не хотел ничего слушать.
Через минуту его и Марию окружили гости, а они даже не могли подойти друг к другу. Отовсюду летели добрые пожелания и поздравления, но по углам уже шептались, стараясь понять, почему маркиз Стоунвилл женится на никому не известной девице. Оливера приводила в отчаяние мысль, что теперь и Марию окутает шлейф слухов и сплетен, который годами тянулся за его семьей.
Не успел Оливер пробраться к своей невесте, как ему преградила дорогу Минерва.
— Бабушка хочет уехать, — сообщила сестра.
— Удивительно, — с досадой рявкнул он. — Она же добилась чего хотела! Я думал, она будет торчать здесь до утра, пожиная плоды своей победы.
Минерва поджала губы.
— Она говорит, что устала, и я по ее лицу вижу — это правда. Мы с Селией отвезем ее домой.
— Отлично. — Он посмотрел на Марию, которая с вымученной улыбкой слушала сразу трех женщин. Оливера охватило сочувствие — надо ее выручать. — Захватите и Марию. Ей сейчас нелегко. А мне надо остаться и попробовать спасти положение. Если не принять мер, завтра новость будет во всех газетах, а Мария волнуется, что это дойдет до ушей ее настоящего жениха.
На самом деле ему не было до этого никакого дела. Хайатт ее не заслуживает, но Оливер обещал, что этого не случится, и он должен сдержать обещание.
