Тяжелые, громоздкие цепи надевались на ее тело с каждой меткой, на ее разум - с каждым услышанным злобным смехом, а на ее душу - каждый раз, когда она слышала слова «маленькая девочка». Они наматывались и наматывались на нее, затягиваясь все туже и туже...
Глаза начали медленно моргать, и она почувствовала, что начинает отключаться, боль стала слишком сильной.
Ее последняя надежда на спасение от дьявола исчезла. Никто не придет ее спасать. А если кто-то и придет, то будет уже слишком поздно. Спасти ее сейчас означало бы, что кто-то ужаснее должен был забрать ее душу у дьявола и присвоить ее себе. Однако такой человек не должен был существовать. А если бы он существовал, это было бы вовсе не спасение...
***
Девушка начала терять сознание, и ее серые глаза, теперь уже травмированные, начали уплывать. Ему нравилось видеть, как глаза меняются от того, кем они были раньше, к тому, кем они стали после того, как он закончил с ними. Это была его метка, то, как он их использовал.
Он забрал молодую девушку, которой она когда-то была, и превратил ее в свое прекрасное творение. Ее тело, разум и душа принадлежали ему и всегда будут принадлежать... пока он не заберет ее последний предсмертный вздох.
Ее глаза закатились к затылку, прежде чем веки закрылись.
— Спокойной ночи, моя маленькая девочка.
Когда дверь открылась, он повернул голову и увидел, как его мужчина заталкивает другого мужчину в склад.
— О Боже! — закричал мужчина, пытаясь добраться до маленькой девочки, но его люди не позволили ему. — Что вы с ней сделали! — кричал он.
Люцифер провел ножом по бессознательному телу девочки. Я сделал ее красивой.
— Я предупреждал тебя, что чем дольше ты будешь терпеть, тем больше времени у меня будет с ней, Максвелл.
— Моя дочь... Как ты мог...? Почему ты сделал это...? — Отец маленькой девочки упал на колени.
— Этот город нуждается в переменах. — Повернувшись, Люцифер хотел увидеть его лицо, когда он сказал: —Данте Карузо, возможно, добился твоего избрания, но он больше не контролирует тебя. Это делаю я. Ты будешь делать все, что я попрошу. Не сделаешь, — он указал ножом на камеру, которая все это время вела запись, — и я с радостью напомню тебе, кому принадлежишь ты и твоя драгоценная семья. — Подойдя к человеку, стоящему на коленях, Люцифер прикоснулся лезвием, капающим кровью, к лицу Максвелла. — У нас есть соглашение?
Слезы побежали по лицу Максвелла, когда он кивнул.
— Да.
Вернувшись к лежащей на столе девушке, он поднял ее на руки и обнял, когда она начала понемногу приходить в себя.
Наклонившись, он прошептал ей на ухо:
— Ты снова будешь у меня, девочка. В следующий раз я тебя не отдам. Я убью тебя, и тогда ты станешь моей навсегда.
Прежде чем передать ее обратно Максвеллу, он крепко прижал к себе свою новую дочь. Дочь, которая принадлежала уже не Максвеллу, а самому дьяволу.
***
Сознание Хлои вернулось к жизни, когда она услышала громкий треск. Боль, которую она почувствовала, была невыносима для ее души.
Открыв глаза, она поняла, что находится на руках у отца, который нес ее вниз по склону к обломкам своей машины. Посадив ее в разбитую машину, он достал свой мобильный телефон и набрал три номера.
Ее глаза то открывались, то закрывались, она видела вокруг себя искореженную машину и слышала расстроенный голос отца.
— Меня зовут Максвелл Мастерс, произошла ужасная авария...
Сорок
Смерть последует за ним
Когда экран потемнел, Луке потребовалось все, что было в его силах, чтобы сдержать желчь, поднимающуюся в горле. Он не был человеком со слабым желудком. На его долю выпали самые ужасные испытания, которые только можно было увидеть. Однако это было нечто совершенно иное, когда ему приходилось смотреть, как беспомощная, невинная юная Хлоя умоляет и просит, пока ее клеймят на всю оставшуюся жизнь.
И без того разбитые останки его сердца разлетелись на мелкие кусочки, когда он почувствовал боль, не похожую ни на какую другую. Она хотела сломить даже такого сильного человека, как он, но он не мог - не хотел - позволить ей. Хлоя пережила это, и он был свидетелем этого. Теперь она могла отдать часть своего бремени ему, и они могли разделить его вместе.
Вытащив диск, он смял его в руках. Никто больше не сможет увидеть его содержимое.
Телефон, зазвонивший на его столе, заставил его посмотреть на незнакомый номер.
Вошел Сэл со своим ноутбуком, предупредив о звонке и сообщив Луке, кто именно находится на другом конце.
Лука взял трубку и подождал, пока Сэл покажет ему большой палец вверх.
Сэл кивнул.
Успокоившись, Лука нажал кнопку ответа и приложил трубку к уху.
— Привет, Лука. У меня есть кое-что твое, — насмехался Люцифер.
Из горла Луки вырвался низкий рык. — Если ты причинишь ей вред, я убью тебя и всех, кто носит фамилию Лучано.
— Причинить ей боль? Она мне нужна. В любом случае, это был лишь вопрос времени, когда ты придешь за мной. Мы оба это знаем.
Он знал.
— Не волнуйся, я не собираюсь причинять ей боль... — Люцифер сделал паузу, его голос стал гордым, — которую я причинил твоей матери.
Тьма в Луке поднялась, ухмыляясь тому, что должно было произойти.
— Только этого я и ждал.
На словах Луки на другом конце провода наступила жуткая тишина, а затем раздался щелчок, завершающий разговор.
Люцифер только что решил свою судьбу. Единственная причина, по которой Лука так долго оставлял его в живых, заключалась в том, чтобы доказать, что этот человек причастен к смерти его матери.
Он встал, не теряя времени.
— Пойди приведи мою собаку.
— Куда ты идешь? — спросил Сэл, вставая.
Его голос был серьезным и мрачным, когда он ответил:
— Переодеваться.
Теперь у него были основания для войны.
***
Он открыл дверь на верхнем этаже отеля-казино, не дожидаясь, пока его пригласят войти.
Данте как раз подносил к губам полный стакан темной жидкости, но остановился, увидев, что в кабинет вошел его сын. Его холодные, льдисто-голубые глаза стали еще холоднее, когда он взглянул на сына, сразу поняв, что ничего хорошего из уст сына не прозвучит.
Лука откинул назад свои недавно подстриженные волосы, которые подчеркивали его коротко остриженную бороду. Затем он поправил свой черный костюм, угрожающе стоя перед отцом. От него практически волнами исходил запах ярости и жажды крови. Это было редкое и пугающее зрелище для любого человека. Взрослым мужчинам этот образ даже снился в кошмарах.
Увидеть Луку в костюме и галстуке было не очень приятно. Когда бугимен надевал свой черный костюм, это всегда означало одно... За ним следовала смерть.
— Объясни, — потребовал Данте.
— Тебе нужны были доказательства, прежде чем ты захочешь войны... — Дверь снова открылась, и Сэл ввел связанного и слепого человека. — Вот они.
Деформированный и истерзанный человек был еще одним зрелищем, которого многие не видели. Шедевры Луки были произведениями искусства, а он был настоящим художником.
Откинувшись в кресле, Данте улыбнулся.
— Это тот самый человек, который ворвался к Неро, пытаясь добраться до Марии?
— Да, но он был там не ради Марии.
Данте поднял бровь.
— Тогда ради кого?
Лука посмотрел вниз на свою недоедающую собаку, которая молчала.
— Хлои Мастерс.
— Маленький испуганный друг подружки Неро?
Лука снова поправил свой костюм, эти слова вывели его из себя.
— Ты не будешь говорить о ней в таком тоне.
Данте понял это.
— Ты, блядь, несерьезно, — насмехался он.
— Я чертовски серьезен. — Слова были произнесены низким рыком.
— Она еще практически ребенок, Лука. — Лицо его отца стало яростным, по одному только взгляду его глаз он понял, как серьезно его сын относится к ней. Данте был в недоумении, и это его разозлило. Лука не проявлял чувств к собственной семье, не говоря уже о девушке.
