— Зачем вам это, — вдруг спрашивает меня, отпивая кофе. Он всегда просит меня его налить, издевается. Говорит, что он успокаивает его нервы.
— Что именно?
— Проект этот. Вертолет. Если вы пытаетесь доказать коллективу, что вы не в отношениях с руководством, то, по-моему, поздновато.
Я отвожу руку от мышки и поворачиваю голову. Слезы жгут глаза, но я не даю пролиться ни одной.
— Я никому ничего не доказываю. И так ясно, что мы с Арсением в отношениях, но это никого не касается. Даже вас, со всем уважением.
— И все-таки? Зачем? Я помню, что вы упоминали мельком о мечте сделать вертолет, но способностей к самостоятельной работе у вас никогда не было.
— Знаете… — я шумно выдыхаю. Хочется оскорбить старика, но я лишь сжимаю кулаки. — Когда я пришла в танцы, мне тоже мой первый тренер говорил, что я совершенно неуклюжа и мне стоит заняться чем-то простым.
— Но вы остались, потому что упертая.
— Да.
— Но разве вы этого хотели? На самом деле?
— Нет, — отвечаю честно. — Просто было рядом с домом, а потом втянулась.
— А это? — кивает на компьютер, возле которого уже два часа сидим.
— Это мечта. Я всегда хотела и получила возможность сделать что-то стоящее в своей жизни. И я это сделаю.
— Не сомневаюсь. Только вот, Машенька, мечты могут меняться и ничего в этом плохого нет. Вы слишком много думаете о том, чтобы что-то кому-то доказать. Хотя на самом деле пытаетесь доказать свою самостоятельность тому, кому это не нужно.
— Вы про Арса?
— Про него, Маша. Я видел, как он на вас смотрел, видел, как вы отвечали ему взаимностью. Это все попытка оттянуть то, что неизбежно.
— Что именно?
— То, что вы станете женой Арсения, полагаю.
— Вы не правы. Мы просто…
— Вот. Пока вы так думаете, вы будете ему что-то доказывать, а на самом деле…
— На самом деле его все устраивает. Он рад, что я чем-то занята и не выношу ему мозг насчет серьезных отношений. Так что давайте доделаем этот чертов проект.
— Давайте, — вздыхает он, а я сквозь слова слышу «Молодежь, молодежь».
Вечером опять звонит Арсений, но разговор с Владиславом Сергеевичем и собственная неудача настолько меня из колеи выбивают, что я просто не беру трубку, воя в подушку. Последнее время я часто плачу, а запахи собственной квартиры раздражают.
В итоге прихожу сюда, только чтобы поспать.
Уже засыпаю, когда в дверь раздается звонок.
Я отрываю от подушки голову, чувствуя волнение. Не может быть! Он не мог прилететь! Вскакиваю с кровати и бегу в прихожую.
— Кто?! — смотрю в глазок, и разочарование затапливает. Гена.
— Откройте пожалуйста, Мария Викторовна, — просит он, и я открываю. Он стоит и протягивает мне телефон. Мне становится дико неудобно, горло стягивает стыдом. Арсений наверняка попросил его приехать, когда я упорно не отвечала. Понимала ведь, что он так просто этого не оставит, но все равно повела себя как идиотка.
Беру трубку.
— Привет, прости, я… — думаю, что соврать, но не получается.
— Привет, перезвони мне прямо сейчас со своего телефона, а Гену отпусти.
Иду с телефоном к своему, отключаюсь и тут же перезваниваю. Возвращаю телефон Геннадию и шепчу одними губами «Извините».
Водитель уходит, я закрываю двери и приваливаюсь к ней спиной, слушая тишину в трубке и рассматривая свои ноги. Интересно…
— Арс, а тебе как больше нравится, чтобы ногти на ногах были накрашены или нет?
Арс молчит, а я даже улыбаюсь, представляя раздраженное выражение лица.
— Ну скажи?
— В последний раз, когда мы были вместе, как у тебя было?
— Без лака.
— Значит, пусть так и остается. Мне нравится брать твои пальцы в рот, — выбивает он меня из колеи признанием, и внутри тела моментально рождается волнение, граничащее с острой болью. Сердце трепетно сжимается, как и бедра, между которыми тут же начинает приятно ныть…
Перед глазами эротическая карусель последнего секса. Странно, но за этот месяц мы много разговаривали, но он никогда не намекал, что хочет меня. Иногда даже становилось обидно, но он просил доверять, и я не могла его ослушаться
— А еще бы хотел?
— Конечно, малыш. Но поговорим мы об этом, как только ты расскажешь, почему не брала трубку. Ты одна?
— Уверена, — фыркаю, — ты знаешь, что одна.
— Знаю, просто понять не могу, что случилось.
— Проект… — выдаю я, как пластырь срываю. — Не получается.
— Получится. Это процесс не быстрый.
— Ты думаешь?
— Я знаю, Маш. А Влад строгий, но мудрый. Он, конечно, может вынести мозг, — это уж точно. — Слушай его, плохого он не посоветует.
Становится дышать легче, словно кто-то корсет ножом подрезал.
— Спасибо… Мне нужны были эти слова. Твоя вера в меня.
— Иначе и быть не может, — говорит он спокойно, а потом вдруг понижает тон голоса до интимного, словно сидит рядом и на ухо шепчет. — Маша…
— Мм? — шепчу в трубку.
— Сейчас ты включишь видеозвонок и разденешься. Я пиздец как по тебе соскучился…
— Я думала ты никогда не попросишь, — хрипло смеюсь, спеша в комнату, чтобы включить ноутбук.
Глава 38
Арс
— Поздравляю, — тянет руку руководитель группы финансистов из ОАЭ, которые вынесли мне мозг за последний месяц основательно. Выебали так, что самому даже дрочить особо не хотелось. Приходил после очередных переговоров и просто падал на кровать.
Они видели, что дело им выгодно, но боялись заключать сделку с русским. И это предвзятое отношение бесило всегда больше всего.
Еще дед рассказывал, что, если выходишь на мировой рынок, готовься к тому, что каждый будет плевать в твою сторону. Тогда мне казалось, что я смогу это изменить, что снова смогу сделать нашу державу уважаемой. И вот прошел месяц, я добился цели, а все, о чем могу думать, так это о том, как скоро Машка доберется до ноута.
За ее очередной выкидон хочется сорваться и просто отстегать ее ремнем.
— Спасибо, рад, что мы все по итогу решили.
— Мы тоже, — говорит Араб на ломанном русском. — Это будет очень выгодное сотрудничество.
Я скорее прощаюсь, и как мальчишка тороплюсь в свой номер, чтобы увидеть лучшую версию собственных фантазий.
Скидываю пиджак, пару верхних пуговиц и падаю на диван, чтобы поскорее врубить ноут, и снова позвонить Маше. Только попробуй, блять, не взять теперь трубку.
Отвечает.
Появляется в экране уставшее лицо, но улыбка искренняя, настоящая. Меня ведет, хочется впрыгнуть в экран и стереть эту улыбку поцелуем.
— Прости, что не отвечала, просто сил не было. И мне жаль, что пришлось мотать туда-сюда Гену. Ты когда приедешь? Ты правда соскучился? Что мне сделать? Раздеться? Или станцевать для тебя?
Я сглатываю, чувствуя, как за спиной режет, словно крылья прорываются наружу. Этот ее бесконечный поток мыслей, который она не умеет фильтровать, возбуждает больше чем любая самая жесткая порнуха, где одну растягивают во все дыры.
Маша сидит, поджав ноги под себя со сложенными ладонями на острых коленках. На щеках играет румянец. Глаза горят, а усталость, кажется, отступает.
Она устала, взяв ношу не по себе, но уверен, что добьется результата. Удовлетворит ли он ее, другой вопрос.
— Даже если тебе плохо, ты все равно отвечаешь на звонок. Рассказываешь почему плохо, — отвечаю, кажется, излишне грубо, но только потому что она не рядом.
Потому что запах ее тела, который чувствую, фантомный. Потому что, блять, не могу кулаком схватить ее волосы, а другим прогнуть в пояснице, чтобы увидеть идеальное оттопыренное сердечко. Злюсь, потому что не могу оставить на сливочной коже след. Свой след.
— Даже если мне попались в магазине гнилые помидоры? — смеется она, а я пытаюсь вспомнить, в каком магазине она закупается.
— В каком магазине были гнилые помидоры?
— Эй, я же пошутила, — отмахивается она и улыбается. Мило. Почти невинно. Эта невинность после того, что мы вытворяли в последний наш раз, просто рвет меня на части. — Ааарс…
