Катя достала из шкафа конусовидную колбу со спиртом и пустой стакан. Сменный сел за стол, плеснул из колбы в стакан, повернулся к Кате:
– А закусить?
Катя развернула на столе свой ночной "тормозок".
Михаил Иванович опрокинул содержимое стакана в рот, удовлетворённо крякнул, закусил.
– Слушай, Катюха, хороший парень – Аполлон, – заключил он, прожевав. – Ох, смотри, упустишь. Девки нынче бойкие пошли – не успеешь и глазом моргнуть, как уведут из-под носа.
– Уж прямо так и уведут, – в пику начальнику, шутливо, но с плохо скрываемой ноткой озабоченности отреагировала Катя.
– А ты что ж думала? Послезавтра он на машину пересядет, тогда ищи-свищи ветра в поле… Ну ладно, я пошёл. Если что – я в кочегарке.
Повеселевший мастер, заговорщически подмигнув, скрылся за дверью. Но его последние перед дежурной фразой слова, брошенные так, по привычке, шутки ради, породили сомнения в Катиной душе. Душа её и так уже не находила покоя. Давненько она так не целовалась с ребятами. Хотя опыта в этом деле ещё со студенческой скамьи у неё было предостаточно, но такого мастера затяжных поцелуев она ещё не встречала. Нет сомнения, что он мастер и по более тесным контактам. Эти несколько минут вот тут, на этой кушетке – Катя подошла к кушетке, села на неё, с нежностью посмотрела на смятый халат в изголовье, – сняли тормоз, на который она себя поставила по приезде в Синель почти год назад. Да, по правде, что тут за кавалеры? Грубые, лезут напролом, как танки, или примитивно пресмыкаются, никакой фантазии. А тут – Аполлон, просто эталон мужчины – красивый, сильный, остроумный, обходительный, уверенный в себе, надёжный… Уже по одним его глазам она увидела, почувствовала женским своим чутьём, что умеет он самые свои изысканные чувства претворять в жизнь самым лучшим образом. А какая в нём, оказывается, кипит внутренняя страсть за внешней сдержанностью! А как целуется!
Катя не могла усидеть на месте. Сомнения, посеянные в её душе словами сменного технолога, в считанные минуты превратились в смятение, которое, в свою очередь, смешалось с порождённой воображением, долго сдерживаемой страстью, и превратилось в гремучую смесь, готовую взорваться от малейшей искры. И чем больше она старалась отогнать грешные мысли, тем ещё более грешными они к ней возвращались в следующее мгновение. "Аполлон… Аполлоша…", – переливающейся всеми цветами радуги каруселью вертелось у неё в голове.
Катя взяла склянки и вышла. Она задержалась на площадке у двери лаборатории, сверху украдкой наблюдая, как Аполлон лихо управляется со своим производственным хозяйством. Это ж надо, за каких-то пару недель благодаря ему их смена уже выходила в передовые!
Аполлон поднялся на верхнюю площадку, чтобы загрузить разварник. К нему подошёл вошедший с мойки Петя.
– И-най, и-тай? – озабоченно указал Петя на повязку на голове Аполлона.
– Да ничего страшного, Петя, – ответил Аполлон и кивнул вниз, где Катя с пробирками уже спускалась с лестницы. – Гляди, выходит твоя зазноба. И Вася с Кольками уже начеку. Смотри, опоздаешь.
Петя посмотрел вниз и, увидев, что Катя и трое её воздыхателей с разных сторон приближаются к чану, стремглав бросился к лестнице и загромыхал по ступенькам.
Аполлон проводил его слегка насмешливым взглядом и посмотрел в сторону чана. Катя рассеянно оглядывалась по сторонам в окружении своей постоянной свиты. Подняла голову, и их глаза встретились. И хотя между ними было порядочное расстояние, но каждый из них увидел в глазах другого страстный призыв, зов любви.
Катя поднялась к себе, сделала анализы проб, записала результаты. Посидела некоторое время за столом, в задумчивости подперев ладонями подбородок. Затем прошла к кушетке, опустилась на неё, снова взгляд её упёрся в лежащий у изголовья сложенный халат. Женщина в ней проснулась с такой силой, что она просто испугалась. Испугалась, что, если не найдётся выход её страсти, она просто сойдёт с ума. Аполлон явился толчком, той искрой, которая зажгла в ней этот сжигающий всё на своём пути огонь. И теперь всякий, приблизившийся к этому огню на опасное расстояние, а тем более подбросивший в него даже самую тоненькую веточку, рисковал в него попасть. Не зря, как видно, кто-то выдумал присказку "Любовь – солома, сердце – жар, одна минута – и пожар".
Как самое желанное видение в двери возник Аполлон.
Катя бросилась ему навстречу, уловила его ответный порыв. Они успели только коснуться друг друга губами, как сквозь оставшуюся приоткрытой дверь послышались тяжёлые шаги по железным ступенькам лестницы.
Не отрывая друг от друга пылающих страстью взглядов, несчастные влюблённые отстранились, ещё раз нежно коснувшись друг друга горячим дыханием.
– У нас есть полчаса, – прошептал Аполлон.
– Здесь нам не дадут покоя, – ещё тише, с едва уловимой ноткой раздражения, прошептала она.
Внезапно лицо девушки озарилось, и она быстро, с заговорщическим видом, прошептала:
– Посреди ночи никто не моется… Баня свободна…
Аполлон только успел согласно кивнуть своей забинтованной головой – весь дверной проём заняла могучая фигура Пети.
– А, это ты Петенька, – приветливо улыбнулась Катя.
Она знала о тайном Петином воздыхании. Это наивному Пете, наверное, казалось, что его любовь – это только его любовь. На самом же деле она была у всех как на ладони, и каждый считал своим долгом лишний раз подковырнуть Петю одной и той же затёртой шуткой, но каждым выраженной по-своему. Но сама Катя была очень доброй, очень участливой, совестливой девушкой, она над Петей не издевалась, была с ним всегда приветливой и терпимой. И Петя, чувствуя к себе такое отношение с её стороны, никогда не позволял, со своей стороны, даже никаких намёков на то поведение, которое он демонстрировал в клубе, гоняясь за шальными девчатами. А Катя, в свою очередь, знала, что при желании может свить из Пети любую верёвку, стоит ей только заикнуться: хоть тончайшую капроновую нитку, хоть корабельный канат.
Петя радостно заулыбался и произнёс свою универсальную фразу, которая могла означать что угодно, судя по обстановке и интонации, с которой она произносилась:
– И-най.
На этот раз она, очевидно, означала: "Да, это я".
И он счёл своим долгом пояснить:
– И-най, и-най.
Это и дураку было ясно, как божий день: "Вот, шёл мимо, да и решил заглянуть".
И добавил, восхищённо указывая рукой на пышную Катину грудь под распахнутым халатом:
– И-най, и-най и-тай!
Это уже школа Аполлона – Петя был весьма прилежным учеником во всём: "Какая на тебе сегодня, Катя, красивая кофточка!".
– Спасибо, Петенька, – поблагодарила Катя за комплимент и чмокнула Петю в щеку.
