К моему огромному счастью, никто из выпускного класса так и не решился составить мне компанию в Вестхолле, поэтому добираться до приграничной крепости мне предстояло самостоятельно. Надеюсь, рапорт о моем переводе и вещи уже прибыли, мне бы не хотелось расхаживать среди вояк в бальном платье, каким бы красивым оно не было.
Сонный возница, ожидающий случайных пассажиров у портальной башни, затребовал золотой до сторожевой крепости. Я хмыкнула, удивляясь местным ценам, но торговаться не стала. Ехать было не близко, к тому же, желающих довести меня подешевле в округе не наблюдалось.
Закутавшись в теплый плащ, подбитый норкой, я задремала, и проснулась лишь тогда, когда коляска замедлилась, преодолевая разлившуюся после недавнего дождя, обычно узкую речушку. На севере государства поздняя осень уже уступила свои права ранней зиме, что раздела деревья и посеребрила инеем стыдливо качающиеся на ветру ветки. Яркое солнце светило, но не согревало, бесцеремонно ослепляя проказливыми лучами, и не давая рассмотреть Северный предел Вестхолла во всей красе.
Крепость аванпоста была огромной, суровые монолиты из которых был сложен замок и внешняя стена, скалящая острые зубы, были темными, с кровавыми прожилками речной глины. Ров, подвесной мост, узкие башни-донжоны, вот, пожалуй, и все, что пока я видела пред собой. К моему удивлению подъемная часть моста была опущена, а вот охраны, несущей вахту у входа в крепость, я не увидела.
Совершенно беспрепятственно я минула и внешнюю стену, и внутреннюю. И пока я шла к главному зданию моё удивление перерастало в злость. Догадаться что случилось с людьми и оборотнями, служащими в этой крепости не составило большого труда: характерный сивушный запах первака и мертвецки пьяные солдаты, брезгливо переступая через которых я вошла в главную залу, не оставили простора воображению.
Запах пшённой каши привел меня на крепостную кухню, где с раннего утра уже трудились несколько поваров. Привалившись к стене и прихлебывая, кажется, антипохмельный отвар, из огромной, бронзовой кружки, спиной ко мне сидел одетый по форме, пусть и слегка не свежей, молодой адъютант.
То, что на заставе отсутствует офицеры в полном составе, было ясно, как и то, что солнце встает на западе. Полковник Густффсон, как и подполковник Фальк были известны далеко за пределами учебок и академий, именно поэтому я была благодарна командеру за назначение именно сюда и не просила, как некоторые из моих одногруппников мест потеплее и поспокойнее.
Условия близ разлома приравнивались к боевым, стаж утраивался, к тому же после окончания контракта на Северном пределе я смогу сама выбирать место дальнейшей службы. На моем курсе было порядка тридцати оборотней, дюжина из них с активным дбномам, именно им, в первую очередь предлагали выбирать направление практики, и ни один из них не захотел сюда. Тем же, кто как я, имел в себе искру, но за время учебы так и не сумел её разжечь в пламя, порекомендовали максимально экстремальные заставы и части — инициация дремлющего дара вероятнее.
Мне даже было немного смешно, так как бравые одногруппники, кичащиеся силой и второй ипостасью банально сдрейфили, доверять свои драгоценные жизни, жизни первых наследников в руки отмороженных на всю голову боевых офицеров. Нам посчастливилось трижды встретится с командерами башни во время учебы, и на всех их уроки произвели неизгладимое впечатление.
А у меня по большому счету не было выбора, если я не смогу инициировать дбнам или попасть в преторианцы к самому Кёнигу моей судьбой будет распоряжаться опекун, словно я рабыня или дитя. И дядя, судя по всему, был согласен с мамой, раз отдал ей Хагалаз, у родительницы просто не хватило бы терпения за столько талей не проболтаться о нем.
— Представьтесь по форме, — негромко, но уверенно произнесла я.
Полученные при окончании МАСа звание старшего лейтенанта давали мне для моей просьбы все полномочия. Несколько мгновений в глазах адъютанта плескалось изумление, он, буквально раскрыв рот рассматривал едва выступающий подол платья с ажурным, вышитым стеклярусом в тон кружевом и платиновые локоны, выступающие из сложносочиненной прически. Замерли и работники кухни, с интересом наблюдающие за дальнейшим развитием ситуации.
В моем животе заурчало, и, хотя я вчера плотно поужинала, наслаждаясь изысканными блюдами в «прекрасной компании», запахи сдобренной орехами и мёдом каши, будоражили, заставляя чаще глотать набегающую слюну.
— Бёрг, адъютант Бёрг, — решил, наконец-то, мужчина какой линии поведения придерживаться и встал. — С кем имею?..
— Честь? Не уверена. Старший лейтенант Вулф, приквартированна к части на срок действия контракта. Пусть слуга покажет мою комнату, через три четверти леора ожидаю васгде тут можно поговорить?
— В моём кабинете
— Хорошо, там. Доложитесь.
— А почему вы не спрашиваете Густаффсона или Фалька? — удивился он. — Если бы они были в крепости, ваши солдаты на горшок по расписанию ходили бы, а не валялись пьяными. Здание гауптвахты, надеюсь, достаточно велико?
— Так точно.
Меня отвели в скромную комнату на третьем этаже. Здесь было чисто, кровать была застелена свежим бельем, в крошечной вазе на прикроватной тумбочке даже стояли поздние бархотцы, но самое главное — все мои вещи были здесь.
Кувшин с теплой водой мне принесли через мгновение, а когда я переоделась и привела себя в надлежащий уставом вид — спустилась в кабинет младшего офицера, его дверь мне показала словоохотливая служанка, провожавшая меня и помогавшая освободиться от взявших меня в плен платья и корсета.
И пока девица выполняла свои обязанности — не затыкалась, поток информации лился на меня как из рога изобилия, раскрашивая догадки яркими мазками подробностей, являя мне пусть не полную картину произошедшего, но белых пятен стало явно меньше.
Итак, меньше терила назад подполковник Фальк собрал лучших «красавчиков» крепости и отправился на учения. Китти долго ломала язык и наконец после массы вариантов смогла воспроизвести слово — «экстремальные», наверное, где-то подслушала. Фальк и в Академию был приглашён руководить военными играми, что проводятся на третьем и четвертом курсах, не удивительно, что и здесь его основной задачей было содержать элиту подразделения в отличной боевой форме.
В МАСе через жернова его Обсидиума* прошёл далеко не каждый. Помимо того, что физически эти испытания невероятно тяжелы в них еще нужно действовать головой: читать карты, находить знаки, применять тактику и стратегию, думать логически, к тому же всё усложнялось мелкими пакостями изнанки, которых то и дело подсовывал зампретора на ключевые пики заданий. Те же, кто сумел пройти игры не запятнав себя, или даже отличившись, получали при выпуске на одно звание выше.
В Академии учились не только вояки, но и представители закона, чьё ведомство соседствовало с нашим. Меня несколько раз уговаривали сменить направление, но тогда я бы утратила дополнительный шанс с Личной гвардией Кёнига, редкий служитель закона подбирается к правителю так близко как личный преторианец.
Про полковника Густаффсона она ничего не знала, вроде бы позавчера его еще видели, но это не точно.
В форме я почувствовала себя значительно увереннее, хотя белье оставила своё, как и во время учебы не смогла заставить носить себя эту власяницу, ношения казенного неглиже надо бы прировнять к особо изощренным пыткам. Служанка проводила меня до кабинета, хотя я предпочла бы сначала позавтракать. Голодная, я становлюсь раздражительной и вспыльчивой, сестра всё время носила с собой марципановую розочку с миндалем, и она не раз спасала её от моего дурного настроения.
Мужчина тоже не терял времени даром, во-первых, выглядел он гораздо свежее давешнего трупа, что пил противоопохмелин на кухне, во-вторых, незримо, но его одежда выглядела свежее, и даже шейный платок кипенно-белым, куда делось то мятое, застиранное недоразумение, что украшало его шею четверть леора назад, знать не хотелось. Как сулит простая учтивость он встал, приветствуя то ли даму (меня), то ли старшего офицера (вот же сюрприз, снова меня).
