Ее потрясающие волосы были завиты в локоны. Она оставила их распущенными, что Чету очень нравилось. Он хотел протянуть руку через стол и прикоснуться к ним. Исключительно в художественных целях, конечно. Ага, как же. Он хотел знать, насколько мягкими были эти волосы, определить текстуру и точный оттенок, чтобы все было идеально, когда он нарисует ее.
Ее совершенство, абсолютная безупречность кожи, хрупкое телосложение, ее неземная красота поразили его, будто внезапный удар в живот. Ему казалось, что она была красивой на тех странных фото, что Шейн иногда выставлял на свою страницу, но сейчас Чет был совершенно не готов увидеть Нину вживую, естественный ее образ. Что-то тяжелое и горячее развернулось в груди. Сердце начало биться о ребра, стуча так громко, что он мог поклясться, она услышала. Его мысли спутались, и парню пришлось сжать руки в кулаки под столом, чтобы сохранить видимость самообладания. Он не мог вспомнить, когда в последний раз женщина вызывала в нем такую сильную, первобытную реакцию.
— Извини, я опоздала.
Когда ее большие глаза невероятного изумрудного цвета обратились к его лицу, он понял, как сильно она смущена. Ее щеки зарделись, и дело бы не в косметике. Высокие скулы выделяли изящную челюсть, тонкий нос и приятных очертаний лоб. У нее было лицо в форме сердечка, в очертаниях которого прослеживалось что-то сказочное, даже эльфийское. Такое лицо можно было бы изобразить в любом типе искусства. Он почти мог назвать ее моделью, но для модели она была слишком фигуристой. Изгибы ее груди и бедер были чувственными, а ноги длинными и стройными. Он осмелился взглянуть на них, пока она шла к столику.
Чет ощутил странный душевный подъем, как если светишься изнутри, полыхаешь. Он чувствовал, как горит и покалывает его кожа, будто при лихорадке.
— Я… моя машина сломалась на полпути. Нет, не так. Колесо спустило. Я могла бы починить, но только не в этих чертовых туфлях.
В ее глазах сверкнуло раздражение, когда она посмотрела под стол на свою обувь. Его глаза проследили за направлением ее взгляда, и он увидел ее золотые двенадцатисантиметровые туфли, которые подходили к платью.
— Я пыталась, но потом сдалась. Я не смогла бы сделать это, будь я даже без каблуков.
— Я под впечатлением, — Чет откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Почему? Потому что я пыталась сменить шину сама или потому что знаю, как это сделать?
— Я думаю тем, что ты вообще это знаешь. Я назову мало парней, которые могут поменять колесо.
— Не говоря уже о женщине.
Она закатила глаза, и он сразу понял, почему они с Шейном подружились. Они были схожи в своей необузданности. У нее была та неукротимая внутренняя сила, которая нечасто встречается в людях. Нина не просто вспыльчивая, она гораздо более многогранная.
— Не говоря уже о женщине, — признался он. — И что ты сделала? Оставила машину на дороге и прошла пешком половину пути?
— Нет. Я вызвала эвакуатор, они поставили мне запасное колесо, и я приехала.
— Это потрясающий предлог, чтобы опоздать.
Румянец на высоких точеных скулах Нины потемнел. Теперь щеки ее были не просто розово-румяные, а ярко-красные.
— Не такой потрясающий, как твой предлог чтобы привести меня сюда.
— Это не предлог.
Чет про себя восхитился ее острым умом, но совсем не собирался сообщать девушке об этом.
— Ну, может, и нет. Я не знаю, как это назвать. Может взятка. Свидания в обмен на деньги?
— Вообще для этого есть другое название или даже несколько, но не думаю, что ты захочешь их услышать.
Краска залила все ее лицо и шею, даже нос немного покраснел. Она приоткрыла рот, но ничего не сказала. Наконец Нина наклонила голову, уступая ему победу.
— Ты немного напоминаешь мне Шейна, — призналась она. — Он всегда говорит глупости и хочет, чтобы последнее слово осталось за ним.
— Я не всегда хочу, чтобы последнее слово осталось за мной.
— Сказал ты, пытаясь оставить последнее слово за собой.
Теперь настала его очередь смущаться. Он протянул руку к меню.
— Заказывай все, что тебе хочется, — сказал Чет, не поднимая глаз. — Я плачу.
— Я на это надеюсь.
Он поднял глаза и увидел, что Нина смотрит на него. Несмотря на то, что она сохраняла невозмутимое выражение лица, ему казалось, что она смеется над ним.
— Я слышал, в этом месте подают отличный стейк.
— Я вегетарианка.
Она снова выбила его из колеи. Он был благодарен, что на такой смуглой коже, как у него, хуже видно румянец.
— Да?
— Я шучу. Мне просто было интересно, что ты ответишь.
— Я бы сказал, что на первый взгляд тут огромное количество салатов в меню.
Нина пробежалась глазами по меню, захлопнула его и отодвинула в сторону на край столика.
— Знаешь, Шейн сказал, что ты сумасшедший. Естественно, он думает так из-за твоих тату на руках и шее.
Ее красивые зеленые глаза захватили Чета, внутри разлился странным жаром. Он начал распространятся, путешествуя вверх к груди и вниз к паху, и Чету пришлось мысленно встряхнуться, чтобы прогнать это чувство.
Это во имя искусства. Во имя моего творчества и только творчества.
Он и вполовину не верил в свой мысленный рациональный монолог.
— Я не знаю, что сказать. Шейн почти меня не знает.
— Потому, что ты ушел и не возвращался. Он хочет узнать тебя, понимаешь. Он скучает по тебе.
Нина стиснула зубы, как будто сказала слишком много. Волна вины ударила Чета прямо в живот. Он тоже отложил меню, отодвинув его к краю, где лежало меню Нины.
— Я не хотел никого обидеть. Шейн наверно и правда думает, что у меня не все в порядке с головой. Предполагаю, что он прав я и правда сумасшедший. Чувствую что-то такое с самого детства. Желание путешествовать и видеть мир вызвано лишь мыслями о том, что я могу застрять здесь до конца моих дней, меня это пугает и сводит с ума.
— Тебе не нужно было уезжать так рано, Шейн почти тебя не помнит. Ты хотя бы мог поддерживать связь.
Чет пожал плечами, пытаясь выглядеть беспечным, что было неправдой. На самом деле он чувствовал себя изможденным, воздух будто застрял у него в груди.
— Некоторые люди просто не очень хороши в подобных вещах. Я хотел написать ему, но что можно сказать брату, который еще ребенок?
— Он больше не ребенок, — Нина нахмурилась, размышляя. — Хотя, наверное, ты помнишь его именно таким. Думаю, было бы сложно просто явиться из ниоткуда и снова начать разговаривать с ним, и выяснить, кем он стал и как изменился. Сложно, но оно того стоит.
Она пристально посмотрела на него, и он сразу понял, что лучше не стоит быть у Нины на плохом счету. Чет также осознал, как это чертовски горячо, когда она смотрит на него вот так, с подчеркнутым значением во взгляде.
К их столику подошла официантка в униформе, идеально подгадав момент, чтобы прервать разговор, который Чет не очень хотел продолжать. Нина откинулась на спинку стула и сладко, со всем изяществом и очарованием, улыбнулась женщине. Он оценил, как вспыхнули ее глаза, когда она защищала его брата. Что он мог сделать, чтобы иметь такого же друга, как она? Нет, не друга. Чет не рассматривал ее как друга. Он не был уверен, как брату удалось сохранить дружбу за все эти годы, на месте Шейна он пересек бы это черту уже тысячу раз.
— Мне, пожалуйста, соус со шпинатом, лаваш, и я также хочу попробовать ваши жареные грибы в панировке, греческий салат, французский луковый суп и пинту самого вкусного светлого пива, что у вас есть на розлив, — Нина откинулась назад, явно довольная собой.
Ручка официантки порхала на бумагой. Чету было почти жаль ее. У нее могла начаться судорога, пока она записывала столь большой заказ.
— А мне, пожалуйста, стейк. Средней прожарки. И то же пиво, светлое на розлив.
Официантка поспешила прочь. Или она почувствовала напряжение в воздухе за столом, или же просто хотела поскорее разобраться с таким большим заказом.
— Ты сказал, я могу заказать все, что хочется. Может, я просто захотела попробовать все, — Нина пожала плечами. — Не могла решить, что выбрать. Можешь потребовать с меня денег.
