За исключением того, что правда в том, что все это не реально. Там нет шкафа, полного бывших. Никакого безвкусного списка женатых мужчин или приключений, достойных писем в Пентхаус. Все это чушь собачья, чтобы поддерживать определенный образ, который я даже не знаю, зачем он мне больше.
По правде говоря, я никогда ничего не делала ни с одним парнем. Или, по крайней мере, не знала как до трех недель назад.
Но три недели назад я сделала ВСЕ, и с тех пор я ни на секунду не переставала думать о той ночи или об этом мужчине.
Часть меня чувствует себя немного виноватой. Может быть, вам следует сказать человеку, который лишает вас девственности, что он на самом деле это делает.
Но я этого не сделала.
Я положила на него глаз и без сомнения поняла, что он был тем, чего я хотела. Он был тем, чего мне не хватало, — фантазией, которой я по какой-то причине придерживалась. И, Боже мой, он был фантазией — каждый горячий, требовательный, оргазмический дюйм этого.
Я думала, что сделаю дело и брошу его, как люди думают, что я делаю это каждые выходные. Я наконец-то потеряю свою гребаную v-карту, и покончу с этим, и с ним.
Но в том-то и проблема: я с ним еще не закончила. Я не могу быть такой, с тех пор как он вторгается в каждую мою мысль. Возможно, я сегодня я выхожу замуж. Но последние три недели все, о чем я думала каждую минуту каждого дня и каждую ночь задыхаясь в подушку, — это он.
Раздается еще один стук в дверь, прежде чем она распахивается. Я смотрю мимо Фионы и напрягаюсь, когда вижу организатора свадьбы. Или, в моем случае, палача.
— А это, должно быть, подружка невесты!
Фиона кивает без улыбки.
— Да, это я.
— Мы могли бы использовать тебя на репетиции! — говорит планировщик с приторной улыбкой.
— Ну, мне бы не помешало больше, чем девятичасовое предупреждение о том, что моя лучшая подруга выходит замуж! — Фиона лучезарно улыбается в ответ.
Улыбка планировщика исчезает.
— Ну что ж. Если бы вы были так любезны занять свое место у дверей церкви, это было бы просто замечательно, ммммкей?
Фиона поворачивается ко мне и закатывает глаза. Это мелочь, которая мне нужна, чтобы заставить меня хотя бы чуть-чуть улыбнуться.
— Если хочешь убежать, скажи только слово, — шепчет она. — Ты знаешь, что можешь пойти со мной к Виктору. Я знаю, ты собираешься сказать”нет", но если ты на полпути к алтарю и…
— Я дам тебе знать, — задыхаюсь я, пытаясь скрыть это улыбкой.
Она кивает. — Тогда ладно.
Фиона крепко обнимает меня и отстраняется.
— Просто скажи слово, — шепчет она. Я киваю вытирая слезу. Она поворачивается и протискивается мимо организатора свадьбы к двери.
— Что ж, если мы готовы…
— Я не готова, — бормочу я.
— Ладно, хорошо, у нас немного времени…
— Мне нужна минутка.
Она хмурится и открывает рот, но я свирепо смотрю на нее.
— Мне нужна чертова минута, — огрызаюсь я.
Она хмуро смотрит на меня.
— Одну минуту, — коротко говорит она, прежде чем шмыгнуть носом и выскользнуть, закрыв за собой дверь.
Я издаю стон и вздыхаю, поворачиваясь плюхаюсь за туалетный столик. Я не могу поверить, что это на самом деле происходит. Но это так. Я закрываю глаза и представляю себе другую свадьбу. Я знаю, что это глупо. Я знаю, что это была одна чертова ночь, и с таким мужчиной, как он.
Но все же. Я закрываю глаза и представляю, что это мужчина из прошлой ночи, который ждет, когда я пойду к алтарю.
Я закатываю глаза. — Не будь дурой, — шепчу я себе. Делаю глубокий вдох, зная, что пришло время встретиться лицом к лицу с игрой. Я слышу, как позади меня открывается дверь, и со стоном поднимаю голову.
— Господи Иисусе, мать твою, я же сказала, что буду готова через…
Мои глаза встречаются с его глазами через зеркало передо мной. Мои глаза расширяются, когда моя челюсть отвисает в недоумении. Поворачиваюсь, вытаращив глаза, пытаясь сосредоточиться на великолепном, грубом и опасном мужчине в кожаной куртке и темных джинсах, стоящем в дверном проеме.
Тот самый мужчина, который впервые уложил меня в постель — и на диван, и на кухонную столешницу, и напротив входной двери — три недели назад.
— Ты… — Я дышу.
— Ты, — рычит Лев. Его губы кривятся, и опасный огонь вспыхивает в его ледяных голубых глазах. И вдруг он начинает идти ко мне, как животное, преследующее свою добычу.
— Ты пойдешь со мной.
Я ахаю. Реальность всего этого внезапно обрушивается на меня, как шторм, сотрясая меня.
— Подожди, что?
— Я сказал — он рычит. — Ты пойдешь со мной.
Я хмурюсь.
— Подожди, это… Я выхожу замуж…
— Нет больше ты этого не делаешь.
Внезапно он набрасывается на меня. У меня перехватывает дыхание, когда его огромные руки хватают меня за талию, поднимая в воздух. Инстинктивно я брыкаюсь и набрасываюсь, когда он хватает меня, но он намного больше и сильнее меня. Не успеваю я опомниться, как снова задыхаюсь, когда он перекидывает меня через свое долбаное плечо, как пещерный человек.
— Подожди, где…!
Он поворачивается и, не говоря ни слова, начинает выносить меня. Он выбегает из гардеробной, идет по коридору, а затем внезапно распахивает боковую дверь и выходит на дневной свет.
Подальше от церкви. Подальше от свадьбы из шоу ужасов. Но куда?
Его мышцы играют на моем теле. Его уверенная хватка крепко держит меня. И вдруг я не уверена, должна ли я быть возбуждена или напугана.
Это также может быть и то, и другое, и мне это может понравиться
Глава 3
Лев
Она тяжело дышит, прижимаясь ко мне. Но когда мы выходим на улицу, она вдруг начинает драться.
— Отпусти меня! — Она кричит. Я хрюкаю, когда она начинает пинать и колотить на меня. — Отпусти меня, черт возьми!
Она извивается и пинается еще сильнее. Я издаю стон, когда одно из ее коленей попадает мне прямо в грудь. Но затем я крепче обнимаю ее за талию и ноги, прижимая ее к своему плечу. Она снова кричит, когда я марширую к счастью через пустую парковку. Она снова пинается, и ее большое белое свадебное платье задирается вокруг бедер.
Она продолжает извиваться и биться об меня. И это делает меня… твердым. Как и мелькание ее бедер, когда она пытается вырваться из моей хватки. Мои глаза косятся в сторону, и я издаю стон, когда они упиваются видом гладкой, кремовой кожи ее ног. Стискивая зубы сопротивляюсь желанию задрать платье до конца и позволить своим глазам впиться в нее.
Картинка исчезает, когда она снова начинает кричать о том, что ее похитили.
— Перестань орать, — шиплю я.
— Ну, прекрати, блядь, похищать меня!
— Я не…
— Ты буквально перекинул меня через плечо, уводя меня с моей собственной гребаной свадьбы! — огрызается она. — Помогите!! Кто-нибудь, помогите! Помогите, меня забирают!!
Я хмыкаю и внезапно провожу рукой вверх по ее бедру, пока не хватаюсь за белый кружевной пояс подвязку, который я там заметил.
— Эй! — бормочет она. — Что ты…
Я сдергиваю эту дурацкую штуку с ее брыкающейся лодыжки. Протягиваю руку через плечо и, прежде чем она понимает, что я делаю, засовываю подвязку ей в рот.
— Мммммммммпфхх!!! — Она визжит сквозь импровизированный кляп. Она бьется и сильно извивается на мне. Но я намного, намного сильнее.
Здесь не было никакого реального плана — ни маршрута бегства, ни плана Б. Ничего. Все, что я знал, — это заполучить ее, взять ее, сделать своей. Но каким-то образом я вывел ее из церкви через парковку и завернул за угол к гаражу, где я припарковался.
Я рысью поднимаюсь по лестнице на второй этаж гаража, а она все еще брыкается и кричит сквозь подвязку, извиваясь у меня на плече. Я подхожу к своей "Шевелле" 70-го года выпуска и распахиваю пассажирскую дверцу. Зои все еще выкрикивает в мой адрес то, что, я уверен, является ругательствами и непристойностями, когда я снимаю ее с плеча и сажаю на сиденье.
