Глава 2. Принеси, подай, отнеси
Блондинка бесшумно прикрывает дверь, и женщина за секретарским столом закатывает глаза, тоненьким писком пародируя блондинку:
— Мирон Львович?
Прыскаю от смеха и прикрываю рот ладонью. Некрасиво за спиной человека над ним смеяться, и мне становится совестно.
— Господи, да взял бы он уже кого-нибудь, — женщина качает головой и сердито шелестит документами. — Я не подписывалась быть его секретуткой! Я, мать его, кадровик! Вот делать мне нечего, как кофе ему носить!
— Мария Ивановна, — звучит злой голос Мирона из плоской коробочки с кнопками. — Прервите связь.
— Хорошо, — женщина невозмутимо тянет руку к устройству. — Вам кофейка плеснуть?
— Да, будьте так любезны.
Мария Ивановна тыкает на кнопку и корчит в пустоту рожицу.
— Сил никаких нет, — грузно встает и поправляет на полной груди цветастую блузу.
— Вы еще на связи, Мария Ивановна, — раздраженно говорит Мирон Львович.
Женщина хмурится и нажимает на другую кнопку:
— Алё?
Тишина в ответ, и Мария Ивановна разворачивается ко мне:
— Все нервы вытрепал. И ведь недоплатит! Точно тебе говорю, зажмет премию.
— Извините, но мне пора, — бочком по стеночке пробираюсь к выходу.
— Погоди, — Мария Ивановна хватает со стола несколько папок и вручает мне. — Занеси в бухгалтерию. Заманалась я уже сегодня бегать туда-сюда, а я женщина пожилая. Ноги болят. Давление скачет. Всё, иди!
Повелительно машет рукой, и я растерянно выхожу из приемной. А где, собственно, бухгалтерия? Спускаюсь в главный зал офиса — открытое пространство островками столов, которые разделены между собой перегородками.
— Извините, — подхожу к пожилому мужчине с толстыми роговыми очками на носу, — а где бухгалтерия?
— За авансом? — поднимает на меня мутный взгляд. — Не дадут. Мне от ворот поворот дали. Змеи подколодные!
— Ты на прошлой неделе брал аванс, Гриш, — к нам на скрипучем кресле разворачивается тощая женщина с глубокой морщиной на лбу. — У тебя там от зарплаты с гулькин нос осталось.
— И что? Вот пусть половину гулькиного носа и дадут! Мне очень надо!
Женщина указывает рукой на дверь в углу офиса, и торопливо семеню мимо столов. Мужчины и женщины углублены в работу и громко клацают мышками. На экранах — чертежи, в которых я ничего не понимаю.
— Алексей! Почему у тебя трубы без уклона?! Говно нахер из унитазов полезет! — громогласно орет толстый мужик в полосатой рубашке и бросает на стол испуганному парню с рябым листом кипу бумаг. — Я же тебя самого потом приведу и заставлю откачивать дерьмо! Тебя, черт дери, чему в институте учили?!
— Да особо ничему и не учили, — Алексей втягивает голову в плечи. — Та еще шарашка.
— Переделывай! — бьет кулаком по столу. — Щенок!
Алексей вздыхает, и я скромно стучу по двери. Не дождавшись ответа, вхожу в светлый кабинет, где три дамы средних лет с жуткой химией на голове распивают чай с тортиком.
— Вот, — протягиваю женщине с рыжими мелкими кудряшками, — просили передать.
Отхлебывает чай, отставляет чашку в сторону и принимает папки. Хочу уйти, но женщина поднимает руку, пресекая мой побег. Внимательно перелистывает документы, причмокивает и вытирает губы салфеткой.
— Лен, дай отчеты за квартал, — прячет папки в ящики низенькой тумбочки.
Женщина с выбеленной паклей на макушке через стол протягивает синюю папку, которая через секунду оказывается у меня в руках.
— Отнеси.
— Кому? — удивленно хлопаю ресницами.
— Машке, — Лена отправляет ложку со взбитыми сливками в рот.
— Тортика не желаешь? — спрашивает женщина с иссиня-черными и короткими завитками на голове.
Похожи на трех ведьм. Потасканных жизнью и заботами.
— Нет, спасибо, — перевожу взгляд на папку в руках. — Но я ведь…
— Тогда иди, чего встала? — фыркает Лена. — Не мешай работать. Стоит! Рот открыла!
Действительно. Выхожу и вздыхаю. С порядком здесь явные проблемы. Незнакомую девицу гоняют из кабинета в кабинет с важными документами. А вдруг я возьму и сбегу?
Возвращаюсь в приемную и сталкиваюсь на пороге с грудастой и блондинистой соискательницей работы личного секретаря. Опять уступаю ей дорогу, и та встряхнув шелковистыми локонами горделиво удаляется.
— Ля, какая цаца, — Мария Ивановна подпирает лицо рукой. — Споткнется ведь на своих каблучищах и ноги все переломает.
Кладу папку на стол, и пока женщина не опомнилась, вылетаю из приемной и убегаю. Задержусь на пару секунд, и меня опять куда-нибудь погонят с очередными бумажками, а я тут даже не работаю.
— Эй!
Загнанно оборачиваюсь на Марию Ивановну, которая выглядывает из приемной.
— Слушай, сбегай вниз, милая. Курьер, кусок идиота, не дозвонился и оставил почтовый пакет у администратора. Новенький и тупой. Понаберут дурачков и довольные.
— Но я же…
— Иди! Вдруг что-то важное! — округляет глаза. — Он даже не сказал, от кого и что принес!
Вот именно! Вдруг я с этим чем-то важным вздумаю свалить! Обреченно киваю. Тетка вроде приятная, пусть и наглая. Улыбается и прячется за дверью.
Метнувшись на первый этаж, возвращаюсь к Марии Ивановне и всучиваю ей пакет, в котором, по моим ощущениям, сложена какая-то объемная тряпка. Женщина торопливо вскрывает белый полиэтилен и встряхивает в воздухе, вы не поверите, каким-то огромным шелковым мешком. Лишь через минуту, когда женщина накидывает на плечи пафосную тряпку, я понимаю, что это кокетливый халатик с кружевами по подолу.
— Так, — раздается удивленный мужской голос, — что тут происходит?
Женщина охает и неуклюже стягивает халат, сминает его и заталкивает в шуршащий пакет под гневным взглядом Мирона Львовича.
— Я все еще жду кофе, Мария Ивановна.
— Уже бегу, Мирон Львович, — кидает пакет под стол и, суетливо приглаживая блузу на груди, тяжело топает мимо к двери за горшком с высокой и пышной пальмочкой. — Бегу.
— До свидания, — попискиваю я и спешно покидаю приемную под испытующим и взглядом потенциального босса.
