– Зажим, – а это мне.
Подаю нужный. Сначала для захвата лёгочной ткани. Затем – сосудистый. Проговариваю про себя, ведя подсчёт: использованы зажимы Фёрстера – один, Дебейки – один… Мозг работает в автоматическом режиме, отсчитывая впечатанные в подкорку манипуляции. Операция идёт своим чередом.
– Гемодинамика стабильная, – анестезиолог.
– Мышцы, – гибкие пальцы накладывают шов. – Надя, что ты мне суёшь хвост какой-то. Длинную дай.
Протягиваю нить нужной длины.
– Дальше с операционной сестрой ушивайтесь, Анна Николаевна, – хирург уже с треском стягивает с себя перчатки, ассистент кивает и сдвигается на его место, я рядом, на своём.
Операция проходит в штатном режиме. Краем глаза фиксирую количество впитывающих салфеток, всё это будет внесено в операционный протокол, как и использованные инструменты.
– Надюша, ты молодец, – спустя час к сестринскому посту, где я заполняю нужные бумаги, подходит улыбающаяся Анна Николаевна.
– Спасибо, – улыбаюсь в ответ.
– Никита Сергеевич тоже доволен, – сообщает она мне весёлым шёпотом. – Сам, понятное дело, никогда не скажет, но я-то знаю.
Мы обмениваемся понимающими взглядами и улыбками. Аннушка, как её все зовут за глаза (а кое-кто, например, наша старшая медсестра Надежда Константиновна, – и в глаза тоже), замужем за главным хирургом – заведующим отделением, так что она действительно в курсе дела. Я немного выдыхаю. Уже полгода как прошла повышение квалификации и теперь операционная медсестра, но пока ещё нервничаю, особенно когда приходится работать с такими светилами хирургии.
– Я, кстати, в ожоговом была пару часов назад, тебя Леонид Львович просил зайти к нему, если успеешь.
Киваю, на плечи опять наваливается усталость. Я сегодня на сутках, так что можно сейчас дойти до ожогового, пока в хирургии относительная тишина.
Спустя пятнадцать минут, закончив с протоколами, стучусь в знакомую дверь.
– А, Надюша, заходи-заходи, – немного постаревший за последние годы, но до сих пор вполне себе крепкий Леонид Львович кивает и опять углубляется в документы. – Присядь, я сейчас закончу.
Устраиваюсь на стуле и рассеянно вожу глазами по кабинету, всё так же заваленному бумагами. Надо же, сколько всего произошло с того дня, как я очутилась здесь в первый раз. Поморщившись, прогоняю неприятные воспоминания.
– Как мама? – Леонид Львович наконец поднимает голову от бумаг.
– Как всегда, – вздыхаю.
– Ты бы передала ей, что я жду её… на приём, – мужчина смотрит тоскливо, и я его понимаю.
Мама у меня – товарищ с характером. Что решила – с дороги не свернёт. Вся больница ставки делала после её выздоровления, все уже были в курсе, что Леонид Львович, холостяк со стажем, влюбился в свою пациентку по уши. Да только мама вбила себе в голову, что такая, как она, никому нужна не будет.
Ей провели несколько операций, выполнили пересадку кожи, но на лице и за ухом остался длинный шрам, да и на теле тоже несколько. По-моему, Леониду Львовичу абсолютно плевать на это, достаточно один раз увидеть, как он смотрит ей в глаза. Но, увы.
– Я передам, но вы же её знаете, – пожимаю плечами.
– Надь, я тут разговаривал с пластическим хирургом, он может посмотреть её, – вдруг говорит мужчина. – Ты знаешь, мне всё равно, но если Маше это важно…
– У нас не хватит средств оплатить операцию, – качаю головой, – я только-только по кредиту расплатилась. А по квоте она не проходит.
– Я мог бы…
– Леонид Львович, – говорю мягко, – я знаю. Но мы ведь уже говорили с вами на эту тему. Мама в курсе нашего финансового положения. Она поймёт, что это вы устроили. И никогда не примет от вас помощь.
– Чёрт, Надь! – взрывается врач. – Ну что ж вы гордые-то такие, а?!
– Уж какие есть, – вздыхаю и улыбаюсь. – Но у меня тут отличная новость. Я нашла хорошо оплачиваемую подработку. Завтра собеседование. Если получится, то все эти деньги буду откладывать маме на операцию! Так что вы придержите пока свою договорённость с хирургом, ладно?
– Эх, Надюша, – качает головой Леонид Львович. – Где только делают таких, как ты. Жаль, раньше я твою маму не встретил, дочкой была бы мне.
– Ещё не поздно, – задорно ему улыбаюсь и получаю ответную улыбку.
– Сама-то ты как?
– Да мне-то что, у меня всё прекрасно, – отмахиваюсь от вопроса и понимающего взгляда. – Пойду я, Леонид Львович. А то до конца смены ещё несколько часов.
– Иди, Надюш, – мужчина кивает. – А маме всё-таки напомни.
– Напомню.
Дежурство заканчивается спокойно, что даже удивительно, но всё равно за эти сутки я вымоталась ужасно. Доползаю домой и падаю спать.
Будит меня запах блинчиков. Тяну носом и улыбаюсь.
– Доброе утро, – говорю весело, заходя на кухню.
– Добрый день уже, Надюша, – фыркает мама, а я, вдруг испугавшись, хватаю мобильный. – Что такое? Ты чего?
– Фу-ух, – выдыхаю облегчённо, – до собеседования ещё три часа, я уж испугалась, что проспала.
– Какого собеседования? – мама смотрит на меня вопросительно, садится напротив, пододвигает ко мне тарелку с блинами. – Поешь. Ты что, с работы увольняешься?
– Нет, конечно, – сворачиваю блинчик и запихиваю его в рот. – Подработку нашла, – бурчу невнятно.
– Надя!
– Ну что «Надя»? – смотрю на маму, подняв брови.
– Ты же сказала, что по кредиту расплатилась, – укоризненно говорит она.
– По кредиту да, но деньги лишними не бывают, – в последний момент решаю не говорить, что они нужны ей на операцию.
А то знаю я, как мама отреагирует. Нет уж. Перед фактом её поставлю.
– Тебе, кстати, Леонид Львович передавал, что ждёт тебя на приём.
– Какой приём, он уже давно не мой лечащий врач, – мама отворачивается.
– Динамику проверить, – вру, но она качает головой.
– Нет никакой динамики, – резко встаёт. – И не будет.
Я вздыхаю. Это бесполезно. Отодвигаю от себя блины. Нечего наедаться. И так поправилась немного в последнее время из-за очередного гормонального колебания. Надо пойти сдать анализы и провериться в очередной раз. Морщусь, но куда деваться. В моей ситуации лучше себя не запускать.
В своей комнате открываю шкаф и скептически рассматриваю варианты, которые можно надеть на собеседование. Эту вакансию мне предложила знакомая медсестра из офтальмологии.
– Надь, – Лика неуверенно рассматривает свои руки, избегая глядеть в глаза, – не знаю, насколько тебе это подойдёт. Понимаешь, там не столько медсестра, сколько компаньонка нужна. Твоё среднее медицинское – это, конечно, гигантский плюс, но по большей части нужно быть «подай-принеси».
– А почему тогда такую зарплату предлагают? – спрашиваю, чувствуя подвох.
– Потому что женщина с характером, – вздыхает знакомая. – И терпеть её требования и заскоки не всякий сможет. Мне шепнули, что три девочки с ней и пары недель каждая не протянули. Я бы и тебе предлагать не стала, но ты просила сказать, если что, вот и…
– Спасибо, что сказала, – говорю твёрдо. – Сама знаешь, деньги мне нужны. А характер… Ну что ж, все мы бываем не подарок. Попробовать никто не мешает. Ты сказала, сын ей нанимает компаньонку?
– Да, – на её лице вдруг появляется улыбка. – Сын там – просто ух!
– Вот это как раз мне безразлично, – качаю головой, но тоже улыбаюсь. – От этих «ухов» одни неприятности, так что пусть кому-нибудь другому достаются.
Разговор состоялся неделю назад, и я попросила Лику сразу передать работодателю мои контакты. Позавчера мне написали с предложением встретиться, и мы, обменявшись сообщениями, договорились на сегодня. И вот теперь я копаюсь в своём скудном гардеробе, пытаясь понять, что бы такое выбрать, чтоб сразу дать понять этому «ух»-сыну, что я настроена серьёзно и по-деловому.
В конце концов останавливаюсь на тёмно-зелёных зауженных книзу брюках и свободной рубашке с отложным воротником, которая заодно скроет пару моих лишних килограммов.
– Мамуля, я пойду, – кричу ей в комнату. – Потом сразу домой!
