Когда я без верхней одежды оказываюсь, то меня накрывает новой волной. Коленки немного подкашиваются. В жар кидает за секунду. Капельки пота на лбу появляются.
А дальше совсем странное происходит. Я прошу показать, где ванная комната. Руки нужно помыть, а еще я хочу водой холодной умыться. Вдруг меня отпустит?
Но дедушка себя странно вести начинает. Я сама не понимаю, как в его объятиях оказываюсь. Может, оступилась, а он меня словил? Упасть не дал?
Горячее дыхание опаляет кожу. Еще больше в жар бросает.
Я отмечаю, что от дедушки приятно пахнет.
Экономит на электричестве, но на парфюм денег не пожалел?
— Иди лучше ко мне, — и голос его этот приятный... Теплом внутри отзывается.
— Подождите, я должна сделать вам укол, — я напоминаю пациенту, зачем вообще пришла.
Маша что-то упоминала про то, что провела у дедушки два часа в прошлый раз. Ну если он такой любвеобильный, то понятно, почему она задержалась.
Пытаюсь расцепить его руки. Но он крепко держит.
И снова диссонанс. Его руки... на ощупь они совсем неморщинистые.
— Сделаешь, — шепчет мне на ухо, а у меня неожиданно мурашки по коже.
У меня точно аллергия на спирт! Иначе как это все объяснить? Мурашки по коже от его шепота. Приятный трепет внутри от звука его голоса. Это точно, побочка!
— Сначала я тебе сделаю. Кожаным шприцам.
Дедушка и правда странный. Таких шприцов не бывает.
— Разве такие бывают?
— Пойдем, я тебе его покажу, — мои руки на его шее оказываются. Его горячее дыхание ощущается еще острее. Кожу покалывает.
Я совсем упускаю тот момент, когда пациент меня целует... Захватывает мои губы, втягивает. Языком проводит.
Приятная волна жара по телу прокатывается.
Стыдно признаться, но со мной подобное впервые происходит.
Я не могу объяснить реакцию своего тела. И то, что этот странный поцелуй, похоже, мне нравится.
Пока я пытаюсь разобраться с тем, что вообще происходит, мы локацию меняем.
В квартире не горит свет, но тусклый свет из окна, от уличных фонарей, немного освещает комнату.
Я понимаю, что мы в спальне оказываемся. Здесь есть столик и большая кровать.
— Я сейчас, — тихонько произношу, выворачиваюсь из рук пациента.
К столику подхожу. Мне же укол сделать нужно. А столик идеально подходит, чтобы разложить на нем все необходимое.
Губы пульсируют от его поцелуя. Я все списываю на побочку и аллергию. Главное — укол сейчас сделать и быстренько сбежать. Мне домой срочно нужно. А может, и в больницу. Потому что это все меня пугает.
— Я уже почти...
Голос предательски хрипит, разворачиваюсь, чтобы дедушку найти. Он же, наверное, плохо слышит? Громче сказать нужно?
— А я уже, — хриплый шепот, мои ладони упираются во что-то горячее и твердое.
— Ой, — вырывается из груди.
Я не сразу понимаю, что в пациента впечаталась. Ладошками в грудь его упираюсь.
Под пальчиками как будто стальные мышцы переливаются. Кожа гладкая такая и горячая...
И не скажешь совсем, что дедушка...
Неожиданно для себя самой, я ладошками по груди веду и ниже спускаюсь. Хочу всего ощупать. Интересно, он такой твердый везде? Наверное, в зал ходит? За собой следит?
— У вас кубики, — в полнейшем шоке произношу, когда пальчиками по прессу его провожу.
— А ниже переключатель передач, — на ухо хрипит, — давай, детка, врубай уже третью передачу, сколько мы с тобой на нейтралке стоять будем?
Глава 3
Давид
В общем, хотите охуенных ощущений — езжайте на периферию. Она же еще и чемоданчик взяла с собой. Все на столе разложила, типа уколы делать будет. А сама такая:
— Ой! У вас кубики!
И меня опять размазывает.
Я и так дышу как домна, сейчас нахуй тут все поплавится. А она член будто случайно нашла. Хотя какой случайно, он ей сам в руку прыгнул как живой.
Руки у девчонки пиздец нежные, это мне дополнительный бонус за игрушки, лампочки и журналы. Но мне бы и пожестче зашло. Толкаюсь ей в руку, наклоняюсь ниже и хриплю в самое ухо:
— Сколько мы с тобой на нейтралке стоять будем? Погнали, родная...
Вместе падаем на кровать, подминаю ее под себя. Ее пальчики скользят по плечам.
— Они у вас такие гладкие, неморщинистые...
Мурлычу в ответ как котяра:
— Я весь охуеть какой неморщинистый, даже там, — тяну ее руку ниже, кладу на яйца. Они сейчас лопнут от напряжения, твердые, будто из стали отлитые. — Только ты меня завязывай на «вы» называть.
Тонкая рука легонько сжимает яйца, проводит по стволу, гладит головку.
— Разве такие бывают? — бормочет девчонка, но на меня не смотрит. Сама с собой разговаривает.
— Не бывает, — сипло отвечаю, прикусывая мочку уха, — это опытный образец. Кожаный шприц, экспериментальная модель. Сейчас будем на тебе опробовать. Сильнее сожми, вот так, да...
Глухо стону, упираясь лбом. Поступательно двигаю бедрами, и по позвоночнику бежит горячая струйка.
Да что это со мной, чего меня от нее так вставляет? Ощущения странные, обычно я не развожу со шлюхами долгих прелюдий. А здесь хочется не просто секса, а феерии.
— Как же меня ведет от тебя, пиздец, — бормочу, зарываясь в шелковые, одуренно пахнущие волосы. — Готовься, родная, всю ночь ебать тебя буду.
Она хочет что-то сказать, но я накрываю ее рот, толкаюсь в него языком. И так мне вставляет, что не хочется прекращать. Хочу и членом ее трахать, и языком.
Расстегиваю ширинку на джинсах, сдергиваю по ногам вниз. Возвращаюсь обратно, девчонка притягивает меня за затылок, снова оглаживает плечи.
— А чулки где? — спрашиваю, не отрываясь.
— Дома, — отвечает, задевая губами губы, отчего все тело пронзает дрожь, — холодно на остановках стоять.
В голове что-то смутно мелькает и исчезает.
— Холодно, — соглашаюсь и кладу руку на полоску белья между ног, — зато тут пиздец горячо. И мокро.
Отодвигаю насквозь промокшую ткань, девчонка стонет мне в губы и двигает бедрами, насаживаясь.
Пиздец. Ну пиздец же.
Обычно шлюхи пользуются смазкой, а эта сама течет мне на руки. Течет и насаживается. Ее трусики полностью мокрые, и от этого тоже вставляет.
Походу на периферии шлюхи какие-то неправильные. Или мне такая попалась.
Стягиваю через голову футболку, штаны снимаем с меня вместе. Я помогаю ей выпутаться из рукавов длинного свитера.
Белье на ней наощупь простая хэбэшка. Без всяких кружев-паутинок и без всяких разрезов для быстрого доступа.
Тут периферия отстает. Хотя ладно, помню, что на остановках холодно. Зато то, что под бельем — чистый кайф. Полушария ложатся в ладонь идеально, соски твердеют, стоит коснуться их языком.
Девчонка подо мной стонет и извивается. Мне не так хорошо видно в темноте, но я чувствую на совсем другом уровне — она не играет. И если немного напрячься, можно даже представить, что у нас с ней все по-настоящему. Не за деньги.
Но я не буду. Я вызвал шлюху, за которую хорошо заплатил. Мне просто нужна парочка хороших оргазмов. Можно три. А не сопли и слюни. Сопли и слюни это для слабаков.
— Пристегивайся, родная, прокатимся, — шепчу на ухо девчонке.
Выпрямляюсь, подтягиваю к себе за колени. Развожу шире стройные ножки. В агентстве клялись, что девочки у них чистые и на таблетках. Это мой пунктик, не люблю презервативы. А трахаться люблю, поэтому мне проще с эскортницами.
Раскаленный стояк сам находит влажный вход, и я размашисто ударяю бедрами, вгоняя его по самые яйца.
Девчонка подо мной вскрикивает, шелковые стеночки облегают член плотно как перчатка.
Пиздец, какая она. Тугая, шелковая. Как же в ней охуенно!
Я уже несколько раз кончил в мыслях, пора теперь догонять в реале. Упираюсь руками в разведенные коленки и начинаю мерно вколачиваться в узкую и тугую девчонку, стонущую и извивающуюся, как будто у нас с ней все по-настоящему.
И я на какую-то долю секунды пиздец как хочу, чтобы это было по-настоящему.
