Закрываю глаза, выравниваю дыхание.
— Ничего. Мы начали не с того.
— Вы правы. Нам следовало бы встретиться вне школы. Например, в книжном магазине или кафе. Тогда я бы пофлиртовал с вами там, а не в кабинете, и попросил бы номер телефона, — он улыбается мне. — И вы бы мне его дали.
Я ничего не могу с собой поделать, у меня вырывается смех.
— Это очень смелое и самонадеянное заявление.
Он пожимает плечами, затем скрещивает руки на груди.
— Я так чувствую. Вам не кажется? Между нами что-то есть, мисс Монтгомери?
Воздух становится плотным, тяжелым от его пристального взгляда. Я не моргаю; выдерживаю его взгляд и чувствую, как все вокруг электризуется. Между нами пробегает разряд, подтверждая правдивость его заявления.
Мне требуется вся сила воли, чтобы отвести взгляд. Сосредотачиваюсь на экране ноутбука, но на самом деле ничего не вижу. Двигаюсь, но только потому, что мне нужно убрать руку с ноутбука. Сжимаю пальцы в кулак и впиваюсь ногтями в ладонь. Чувствую боль.
Напряженно выдыхаю.
— Ты мне не поможешь, да?
Он снова улыбается. В его глазах вспыхивает вызов.
— Нет, мэм. Я все усложню.
Я приподнимаю бровь.
— Ладно. На этой ноте давай ответим хотя бы на один из вопросов анкеты, так мы на первом сеансе достигнем чего-то ценного. И я хочу, чтобы ты ответил честно.
— Я дам вам все, о чем вы попросите, — говорит он.
Я набираюсь решимости и открываю новую вкладку в его досье. Годы учебы в школе, всяких тренингов… но ничто из этого не подготовило меня к встрече с Картером Хенсли. Я должна взять себя в руки.
— Как, по-твоему, — начинаю я, — в чем разница между агрессией и насилием?
— Отвечать серьезно? — спрашивает он.
Я киваю.
— Пожалуйста.
Он проводит ладонями по брюкам, разглаживая складки, пока обдумывает вопрос.
— Агрессия — это реакция на действие, а насилие — это само действие.
Я морщу лоб, пытаясь собраться с мыслями. Не знаю, как реагировать и что думать. Я ощущаю магнетическое притяжение, исходящее из центра моей груди, притягивающее меня к нему — мощное притяжение, которое, как бы сильно я этого ни хотела, не могу игнорировать.
— Я угадал? — спрашивает он, криво улыбаясь.
Я прочищаю горло и прерываю зрительный контакт с ним.
— Да. Это был очень проницательный ответ.
— Что я выиграл? Можно я попрошу приз?
Я поворачиваю свой стул влево и выдвигаю ящик стола. Роюсь в запасах и выбираю свою любимую шоколадку, затем бросаю ему. Самодовольно улыбаюсь.
Он поднимает ее.
— Не эту сладость я имел в виду, — прежде чем я успеваю ответить, он встает и наклоняется над столом, его лицо оказывается слишком близко к моему. — Впрочем, у меня еще есть время. В конце концов, я получу то, что хочу.
Я не могу ясно мыслить, я потеряла всякое рациональное мышление. Должно быть, именно поэтому придвигаюсь к нему на дюйм ближе и говорю:
— А если я первая получу то, что хочу?
Глава 3. Зацикленность
Эллис
Все начиналось довольно невинно.
Я просто заглянула в социальные сети. Быстро поискала в Google. Посмотрела на его жизнь.
После того, как Картер покинул мой кабинет, я не могла перестать думать о нем. Ох уж этот пристальный взгляд. Вызов в его бледно-голубых глазах. То, как напряглись мышцы его предплечий, когда он ухватился за подлокотники.
Я должна была посмотреть, чтобы понять… Возможно ли, что он как-то связан с Джереми Риверсом?
Я знала, что это маловероятно, и все же не могла избавиться от навязчивой мысли. Мне нужно было убедиться в этом; что сходство Картера с мальчиком из моего прошлого было неудачным совпадением. Тогда мой разум освободился бы от навязчивой мысли.
Когда я нашла ответ — конечно, между ними ничего общего — я хотела прекратить поиски… но открыла дверь в его жизнь. Защелка на ящике Пандоры теперь сломана. У меня есть доступ к фотографиям, постам, его мыслям. Картеру нравилось ходить по горным тропам. Летом он начал брать уроки игры на ударных. Ему нравятся старые рок-группы восьмидесятых, и он ценит классику. Еще ездит на шикарном мотоцикле.
Я провалилась в кроличью нору. Чем больше я узнавала о Картере, тем больше различий между ним и Джереми я замечала, еще больше разделяя их. Это хорошо. Для меня они особенные. Когда Картер в следующий раз войдет в мой кабинет, я не буду застигнута врасплох и смогу уделить ему особое внимание, которого он и заслуживает.
Это сталкерство поможет мне стать лучшим психологом для него.
На второй неделе в АБМ я забрела в преподавательскую гостиную. Тут тихо, даже душно. Атмосфера с белоснежными нейтральными тонами должна быть успокаивающей, поскольку так замаскировали стены из бетона. Здесь есть небольшая модная кофейня с узкой столешницей, и черная классная доска, на которой от руки написано «Добро пожаловать». Несколько учителей заняты своими телефонами, просматривая социальные сети, читая электронные письма.
Я закрываю крышку своей серой походной кружки и подхожу к деревянному столику у стены. Непреодолимое желание открыть страничку Картера в социальных сетях, которое я пыталась подавить все утро, разгорается, как пламя, но я подавляю его. Я не могу поддаться этой старой, знакомой тяге.
Это похоже на наркотическую зависимость. Независимо от того, сколько времени прошло, голод всегда присутствует. Я научилась сдерживать это желание, но время от времени сильная жажда поражает меня, как гром среди ясного неба. Сорваться и сдаться — это же так легко.
Нет. Я слишком усердно работала, зашла слишком далеко, и не потеряю контроль над собой.
— Как прошла первая неделя?
То, что меня отвлекли — вызывает острое раздражение, и я почти срываюсь на женщину. Но выдавливаю из себя слащавую улыбку, как и практиковалась. Всякий раз, когда меня охватывает раздражение, я просто улыбаюсь людям. Это всегда обезоруживает, и с улыбкой можно сказать практически все, что угодно, и тебя простят.
Женщина садится напротив меня, прежде чем я успеваю ответить. Она, наверное, больше чем на десять лет старше меня, ей где-то около тридцати пяти, и на ней старомодный, поношенный блейзер. Ее волосы собраны в высокий пучок, сквозь темно-каштановые пряди выбиваются седеющие.
— Ну? — спрашивает она, затем делает глоток кофе. Ее кружка — из общих чашек кофейни.
Мой нос морщится от отвращения, и я тут же расплываюсь в улыбке.
— Хорошо. Многое предстоит переварить, но, думаю, все прошло нормально. Спасибо, что спросила…
— Сьюзен Кентербери, — она протягивает руку через стол. — Зови меня Сью. Кафедра «Углубленный анализ». Бе-е. Знаю. Но я люблю математику.
Я медленно киваю.
— Отлично. Как давно ты в академии? — спрашиваю я, затем заглядываю ей за спину, пытаясь понять, как мне сбежать.
Дело не в том, что я не люблю людей или недружелюбна. Просто я плохо переношу светскую беседу. Снова и снова сталкиваюсь с одним и тем же скучным общением с незнакомцами… Честно говоря, подобное утомительно, и у меня от этого болит голова.
Сью, очевидно, так не думает. Ее карие глаза расширяются от волнения.
— Ну, технически, я начала работать на полставки более десяти лет назад.
Я киваю, пока она продолжает рассказывать о том, как она стала главой математического факультета. Не обращаю на нее внимания, прихлебываю кофе и киваю, пока мой слух не улавливает знакомое имя.
— Что ты сказала про Картера Хенсли? — спрашиваю я.
Сью запрокидывает голову, ведь я впервые заговариваю с ней, прерывая болтовню.
— Ну, что видела, как он заходил в твой кабинет на прошлой неделе. Должно быть, это было непросто для первого рабочего дня, да? На пятом уроке у меня был Картер.
Я поднимаю руку.
— Сью, при всем уважении, я не могу обсуждать свои сеансы, — профессиональная часть меня гневается. Голос в голове кричит: произнеси его имя, произнеси его имя, произнеси его имя.
Это как утоление страстного желания. Успокаивающая мазь на ожог. Я хочу, чтобы она рассказала мне все, что знает о Картере.
