Мужчина, не обращая на меня больше ни малейшего внимания, вернулся к своему прерванному занятию, продолжив свое бесконечное путешествие из угла в угол.
– Та-а-ак, – потерла я лоб. – Или что-то с моими глазами случилось! Или одно из двух. Или у него бзики на почве эльфов, и он как бы не в себе. Или он эльф, и тогда не в себе я.
Тут о себе напомнил неопрен. Видимо, на фоне стресса и полной неудовлетворенности организма. Стало слегка жарковато. Прям как в сауне, но без удовольствия. К тому же неизвестность надавила на физиологию и потребовала немедленно и сразу. А где?
И на это месте до меня дошло! Если я не в загробном мире и не умерла, поскольку тогда мне бы так явно ничего не хотелось, то где я?
Мама! Куда меня занесло? Вдруг я сплю?
Ущипнула себя со всей дури и заорала:
– Мама! – подпрыгнув не хуже кенгуру.
– А? – отреагировал ушастый мужик, в котором я отказывалось признавать настоящего эльфа. Еще и этого моя надломленная психика не вынесет!
– Спасите! – проорала я под громкий ропот проснувшихся в клетках сокамерников. – Как хоть это место называется, а? Где я, черт меня подери?
– М-м-м... – пожал широкими плечами гривастый, дергая себя за неправильное ухо.
– Какой ужас, – прошептала я, сползая по прутьям на каменный пол. – И с этим мне нужно жить?
В дальнейшем разговоре по душам на разных языках и на непонятные темы я участвовать отказалась и уползла в дальний угол, скукожившись и обхватив колени руками.
– Это ж надо было так попасть! – бубнила я, периодично себя щипая и надеясь проснуться на больничной койке. Даже на нее я было согласна с радостью. Более того, любая убогая больница, но в знакомой стране и понятным языком виделась мне как самое большое счастье. – Интересно, а никак нельзя забуриться обратно?
Так и забылась в горячечном полусне-полуяви от физического дискомфорта, вызванного неопреном, и душевного дисбаланса.
Несколько раз просыпалась вся в поту, снимала штаны и куртку, чтобы немножко охладиться и проветриться, потом замерзала и одевала их на футболку с длинным рукавом и трико обратно. Холодновато все-таки у них ночью. Неприятно в одной тонкой футболке на земле спать.
На рассвете, немного посомневавшись, осталась в куртке и штанах гидрокостюма. Не сдамся без боя проклятым врагам! Это, конечно, смешно звучит. Но настроение против ожидания было не упадническое, а скорее боевое.
Если уж что-то от меня и захотят, то сразу точно не получат.
Стянула резинкой длинные русые волосы в хвост и спрятала под капюшон. По крайней мере, за них не схватят, на руку не намотают и в амбар не поволокут.
То, что у нас что-то назревает, я даже не сомневалась. Просто так в клетки от человеколюбия не сажают, посему цветов, шампанского и радостных объятий можно не ожидать.
Стремное местечко... тюрьма – не тюрьма... что-то такое есть. Похоже на камеру смертников или лагерь для беженцев.
Я уселась на пол и приготовилась ждать.
Наутро выражение 'Жизнь бьет ключом и добавляет ногами, причем, исключительно по мне', – стало мрачной явью.
Для начала на плато притащился отряд стражников-меченосцев с тремя какими-то мутными мужиками с неправильным ассоциативным рядом. Это когда при виде женщины начинаешь ревновать ее спутника.
В пользу моего вывода говорили подведенные глаза, широкие балахоны, похожие на платья, и кокетливые капюшоны. К тому же у этой троицы на висках сияли перламутром необычные татуировки, усиливая превратное впечатление от их гендерной национальности.
Стража по трое подходила поочередно к каждой клетке и выводили заключенных. Как они открывали наглухо заваренные клетки – занятный вопрос, но факт, что открывали одним махом.
Дальше на понурых заключенных надевали наручники и пропускала сквозь них цепи. Концы цепей выдавали страже, одетой в непонятные гремящие железом костюмы, хотя снаружи его вроде не наблюдалось. В бригандины стражу свою одели, что ли? А внизу? Бронетрусы? Или бронепанталоны?
Дальше все пошло по плану. Как в любом уважающем себя боевике, нашлись смельчаки, которые захотели принять весь удар на себя. И показать, какие они крутые.
Кошак, например, попытался сбежать в непонятном направлении и был геройски остановлен стражей, помахавшей у него перед носом то ли ваткой, то ли пуком какой-то белесой травы. Издалека не разберешь.
Так мужик нанюхался, что сам стал ходить за своими пленителями и выпрашивать еще, выгибая спину и поднимая хвост.
– Кошачья радость, – посочувствовала ему я. – Наша котя громко плачет, ей нанюхаться не хватит...
К эльфу стража сразу подошла с серьезными намерениями. И обдолбала длинноволосого электрошокерами. От души и по максимуму. Эльф от них уползти пытался, так догнали добрые молодцы и добавили до потери сознания. А потом со знанием тела и дела троица татуированных заковала его в ручные кандалы. Потом чуть-чуть подумали – и от щедрости натуры добавили ножные. Полюбовались делом рук своих, кругами походили, еще и вдогонку обмотали цепями по окружности. Эстеты, блин!
В результате осталась одна я неукрашенная. Собственно, я особо и не стремилась к экстриму, но кто ж меня спрашивал? Нет, они чего-то там курлыкали, и пальцами в мою сторону на кой-то хрен тыкали. Но я их не поняла. И поэтому мы не договорились.
Хотя я честно пробовала. Как могла и как позволяло смятенное душевное состояние.
Когда татуированные лысики подмигнули мне накрашенными глазками и показали, где здесь выход, я так обрадовалась.
Даже отпрыгнула в противоположную сторону и с криком:
– Врешь! Живой не возьмешь! – вцепилась в прутья решетки толщиной примерно в два пальца, попутно еще и отбрыкиваясь.
Гендерные отщепенцы обменялись знающими взглядами и сложили руки на груди, давая мне возможность излить свои претензии к сервису.
Просто они еще не знали, с кем связались.
Когда мне не понравился кофе в одной из забегаловок, и я усилием воли и магией печатного слова заставила его переделать, меня потом вспоминали года четыре. А я еще и в половину такой нервной не была, как сейчас.
Орать я больше не стала, чтобы не выдавать сразу свои военные тайны, зато попыталась забраться по прутьям наверх. И, представляете, мне это почти удалось!
На мое шоу глазела, открыв рот, вся ихняя дивизия.
Потом братва, видимо, сообразила, что когда я все-таки залезу наверх – оттуда доставать меня будет гораздо проблематичнее. Поэтому троица барахольщиков в балахонах запулила ко мне в клетку троих стражников.
