– Стукните его кто-нибудь, – попросила я, не дотянувшись до говорившего скованными руками. – А то я сейчас допонимаюсь до понимания умопонимания...
– Заткнись, существо! – вызверился на меня последователь строгой диеты.
– Я?!! Существо?!! – страшно обиделась я. – Ты еще инопланетный разум поищи!
– Или ты молчишь само, существо! – оскалился на меня самый главный. – Или я закрою тебе рот магически и навсегда!
Я прониклась, замолчала и жестами показала свое согласие. Обоими средними пальцами.
Мы продолжили движение. Меня с длинноволосым по-прежнему волокли на грубо сбитых носилках (в похожих, только короче в длину, раньше, в двадцатые годы на стройках носили песок и кирпичи).
Кошак, лунатично покачиваясь, брел с основным стадом, пребывая в своей, особой, кошачьей нирване. Я перевела взгляд и успела заметить, с каким состраданием смотрел на него длинноволосый.
Бултыхались мы после того около часа, дорогу по сторонам я почти не видела, потому как эти ироды натянули мне почти на все лицо капюшон. Дышала и то еле-еле. Но по мере тряски и за счет колыханий моей головы, эластичный прорезиненный капюшон задрался выше, и я смогла что-то видеть.
Вскоре показались домишки какого-то пригорода. Мы дотопали до городских ворот и притормозили. Злая и невыспавшаяся стража, скрипя воротами, неохотно впустила нашу процессию.
– Я протестую! – орал и дергался эльф, когда его первым проносили через ворота.
Я его всецело поддерживала, но – молча, помятуя об угрозе. Зато про руки никто ничего не говорил. И стража у ворот обогатилась знанием всех доступных мне земных жестов.
– Это кто такой? – наклонился надо мной усач с завтраком на бороде. – Никак не признаю, какая раса.
– Сами еще не определили, – буркнул старший магов. – Какая из рас много говорит, еще больше дергается и ведет себя против всякой логики.
'Вот так вы и познакомились с земной женщиной', – злорадно подумала я, оскаливаясь на стражника.
– Жуть какая, – отшатнулся тот.
– Вот и я думаю, – почесал нос дистрофик. – Может, зря везем? Кто на такое польстится?
– Экзотика всегда дороже, – нахмурился старший. – А такое нам попалось впервые. И кожа очень интересного цвета и как-то странно слазит. К тому же ярко выражены женские признаки. И если это все же женская особь, то желающих будет много...
Мне стало не по себе. Что эти извращенцы задумали? Хотя, если принять в расчет, что я лежу в неопрене, стянутая цепями, как вареная колбаса, и рядом отирается унюханный кошак с настоящим эльфом, то плачет по мне дурка.
– Ты кто, существо? – обратился ко мне стражник с заныканным завтраком.
– Можешь говорить, – милостиво разрешил главный маг.
– Хищник против чужого, – с готовностью поведала я.
– А-а-а, – до чего-то додумался стражник. – А мужчина или женщина?
– Угадай мелодию, – посоветовала ему я.
– Как бы узнать? – влез самый молоденький из троицы.
– Неопознанное рядом, – дружелюбно посоветовала ему я.
– Все же отдаленно похожа на женщину, – задумчиво протянул дистрофик.
– Приз в студию! – одобрила я загадку.
– Нам пора, – засуетился старший. – На месте разберемся.
И меня все-таки внесли вовнутрь. А там, внутри небольшого средневекового городка, будто праздник Первомая! Для полноты картины не достает транспарантов, шаров и покачивающихся мужиков, застенчиво прячущих по карманам бутылки с патриотическим подогревом.
– Не знаю, кто ты, – крикнул мне эльф. – И не могу тебя защитить, если ты женщина, или встать плечо к плечу, если мужчина! Но твое мужество достойно уважения!
– И тебе спасибо, незнакомый друг! – отреагировала я. – Но я все равно не признаюсь!
Взбодренные присутствием тысячных толп народа, который стоял на обочине и орал приветы непонятно кому и уж явно не нам, наша компашка порысила по широкой улице к главной площади. Или к чему особо популярному.
Когда мы приблизились и продрались сквозь толпу в центр, то прямоходящие скованные мужики заорали и попятились. Толкиенутый эльф заскрипел зубами и задергал ушами. Кошак вышел из нирваны и зашипел.
Я приподняла голову и от неожиданности икнула.
В самом центре площади находился высокий деревянный помост с характерными подтеками. На нем большая дубовая колода с воткнутым в нее топором. А возле нее, с ласковым оскалом садиста со стажем щерится мужик в красном прикиде и кожаном переднике.
– Это кто? – умирающим голосом поинтересовалась я, не в силах отвести взгляд от плотоядно улыбающегося мужчины, ласково поглаживающего топорище.
– Городской палач, – с готовностью ответил дистрофик. – Самый лучший. Специально приехал на наши торги. Не переживай так, существо, он профессионал своего дела. Все будет быстро.
– Спасибо на добром слове, – прошептала я, намереваясь шлепнуться в обморок. Жалко только шлепаться было некуда. Я уже лежала.
Но голос пропал. Наверное, побежал прятаться.
Эльф пораженчески закрыл глаза, сельские парнишки начали упираться и орать недорезанными подсвинками, что вызвало еще больший прилив энтузиазма у толпы. Только кошак расслабленно стоял и щерился бессмысленно-блаженной улыбкой дауна.
В полном отупении я слушала выкрики и перешептывания, пока мы следовали к мужчине в красном.
Барышни ахали и наперебой шептались о ценных качествах кошачьего косплейшика. В сторону толкиенутого плотоядно косились матроны со стажем. Даже на сельских недорослей нашлись охочие. В мою сторону и женщины, и мужчины пренебрежительно морщились и называли каким-то словом, которому в русском языке нет аналогов. То ли 'недопесок', то ли 'гермафродит', а то еще покруче.
Я презрительно усмехнулась в ответ. Не одобрили мой гидрокостюм, значит. Общественно порицают. И хорошо. Будут держаться на расстоянии. Я надеюсь...
Сколь бы в финале наше движение не замедлилось, в конце концов и ему пришел конец.
Мы дошли (а кого и донесли!) до крепко сбитого помоста. Тех, кто мог ходить сам, втянули за цепи. Нас с эльфом передали по эстафете и поместили в дальнем краю под усиленной охраной.
Троицу пленников выстроили в одну линию на переднем плане на обозрение толпы.
Вперед вылез краснощекий герольд, который сначала позырил на наши носилки вместе с нами, что-то записал себе на ладошке углем и пошел глотку рвать, как по штату положено.
– Эльф, а эльф, – покосилась я на соседа по цепям. – Что здесь происходит?
