Грэтхен надулась на том конце линии.
— Почему твой папа не может переехать в этот округ?
— Он живет в том доме уже тринадцать лет. И ты понятия не имеешь, что происходит прямо сейчас на рынке недвижимости? Думаешь, он может продать свой дом? — от мысли о желтом линолеуме на кухонном полу и цветочных обоях мне стало дурно. Дом нуждался в полном внутреннем преображении.
— Ох, заткнись Брук. Как будто ты все знаешь. Ты всегда строишь из себя умную.
— Без разницы. Я умна. И, вообще-то, новости я смотрю, — ответила я и затем добавила своим лучшим акцентом деревенской девушки. — Я абсолютно точно чертовски умная.
Грэтхен захихикала. Затем захихикала и я, потому что невозможно было не хихикать, когда это делала Грэтхен. Я наслаждалась звуками, пока мое сердце не сжалось, подавая сигнал о неподобающем поведении вскоре после смерти Бэт.
— И не говори, что я пыталась подцепить парня на похоронах Бэт, хорошо? Просто это неправильно, — произнесла я тихо.
Грэтхен помолчала немного.
— Я должна была пойти с тобой, — наконец, сказала она. — Я просто не могла. Я слабачка. Что я могу сказать? Ты ненавидишь меня?
Я покачала головой, но ничего не ответила, мгновенно ощутив ком в горле. Он появился из ниоткуда, болезненно пульсируя, особенно когда я попыталась сглотнуть.
— Ты здесь? — спросила Грэтхен.
Я кивнула, чувствуя первые горячие слезы, преодолевшие нижнее веко и повисшие на ресницах.
— Бруки, — произнесла Грэтхен. Это прозвучало отчаянно, мягко и сладко.
Всхлип взорвался быстро и сильно в моей груди, громче, чем я ожидала, по телу пробежала жестокая дрожь, которую я не могла подавить. Я застонала, зная, что могу звучать настолько сумасшедше и ужасно, насколько хочу, и Грэтхен не будет возражать.
— Что со мной не так? — еще рыдания. На этот раз громче.
— С тобой все в порядке, — прошептала подруга.
— Почему я так себя вела? Почему пыталась флиртовать с тем парнем? — плакала я. — Я такая жалкая.
Слезы потекли вниз по щекам, намочив телефон.
— Ты не жалкая, Брук, — ответила Грэтхен и затем добавила. — Ты не можешь все время плакать, или нам придется называть тебя Доротеей Дикс (Прим. Доротея Линда Дикс (англ. Dorothea Lynde Dix, 4 апреля 1802 — 17 июля 1887) — американская активистка, боровшаяся за права душевнобольных).
— Это в прошлом, — ответил я, всхлипывая и вытирая нос тыльной стороной ладони.
— Ну, не важно, — произнесла Грэтхен, продолжая давить на меня.
— Смысл в том, что ты продолжаешь давить на себя, Брук, и это плохо.
— Моя лучшая подруга повесилась! — крикнула я в трубку.
— И это не твоя вина, — ответила Грэтхен. — Как ты думаешь, из-за чего она сделала это?
— Ее парень изменял ей со мной, Грэтхен. Ты забыла об этом? — не могла успокоиться я.
— И это делает тебя убийцей?
Вопрос шокировал меня. Я открыла рот, чтобы ответить, но ничего не смогла придумать. Почему я думала, что мое предательство привело Бэт к суициду? Я знала настоящую причину случившегося. Но все же вина тяжело томилась в моем сердце, и я не могла стряхнуть ее.
— Ты нормальный человек, Брук. Ты не можешь плакать вечно. Ты должна жить дальше, как и все мы.
— Ты имеешь в виду, флиртовать с парнем на похоронах Бэт — значит жить дальше? Это не нормально, это отстой.
— Я почти ничего не знаю о психологии, но могу поспорить, многие доктора сказали бы, что это нормально.
Я фыркнула.
— Нет, я серьезно. Люди совершают сумасшедшие вещи, когда находятся в стрессовом состоянии.
Я пожала плечами.
— Прекрати винить себя, Брук, — сказала Грэтхен. — Финн подобного не испытывает.
— Остановись, — перебила я. — Во-первых, не упоминай его имя снова.
— Извини.
— Во-вторых, перестань пытаться заставить меня чувствовать себя лучше от того, что я вела себя как настоящая идиотка на похоронах моей лучшей подруги.
— Я не пытаюсь заставить тебя почувствовать себя лучше. Я просто называю вещи своими именами. Ты заперлась на несколько дней. Ты плакала больше, чем кто-либо другой. Ты отдала Бэт каждую крупицу своего страдания. Ты должна двигаться дальше, — добавила Грэтхен.
— Двигаться дальше? — тупо переспросила я, словно не понимая, о чем идет речь.
— Я не имею в виду, что ты должна забыть ее, — мягко произнесла Грэтхен. — Я говорю о том, чтобы ты перестала причинять себе боль. Эй, может быть, этот парень на похоронах может помочь. Он ходит в твою новую школу?
— О, Боже мой, — сказала я. — Откуда мне знать? И разве не ты говорила только что, что я не могу быть с ним, потому что это будет совершенно неправильно. Не говоря уже о неуместности?
Грэтхен проигнорировала мой вопрос.
— Он был на похоронах Бэт. Откуда он ее знает? Были ли они друзьями?
— Я не знаю, — я схватила салфетку с ночного столика и высморкалась.
— Гадость. Убирай телефон от лица, когда делаешь это, — попросила Грэтхен.
Я рассмеялась, не смотря на свою боль.
А затем я услышала знакомое хныканье. То же самое хныканье Грэтхен использовала для своего отца, когда хотела новые наряды. Это было раздражающе, но мило.
— Бруки, станет легче!
Я снова засмеялась. Ничего не могла с этим поделать.
Грэтхен была самым бесхитростным и одновременно сбивающим с толку другом, что у меня когда-либо был. Она думала, что может повлиять на события одной лишь силой мысли. Усилие было основополагающим фактором в достижении ее целей.
— На сегодняшнем экзамене по истории я получу «отлично»! — восклицала она в прошлом году, но поскольку не занималась, получила «неуд». Самая неприятная часть всего этого — ее неспособность понять, что если она будет произносить желания вслух, они все равно не будут сбываться.
— Грэтхен, ты не пыталась заниматься, — объяснила я ей.
— Но я произнесла это, — ответила она. — Подтвердила.
Я хотела сказать ей, что реальная жизнь не была семинаром по мотивации, где вам промывают мозги, полагая, что ежедневные записи и проговаривание их снова и снова заставит их сбыться.
— Ты меня слушаешь? — спросила Грэтхен, и я вернулась обратно в реальность. — Я сказала, станет лучше!
— И как ты предлагаешь мне это сделать? — спросила я.
— Иди и трахни того парня с похорон, — предложила Грэтхен. — Даже если это абсолютно аморально.
— Боже мой. Ты совсем больная, — ответила я.
— Я не больная. Я помогаю тебе. Ты должна двигаться дальше. Двигаться дальше от Финна и Бэт и всего этого бардака.
