Одна. В чужом мире. На богом забытом острове.
Куда идти? Зачем вообще вставать с пола?
Прижавшись к Ирвингу, я как одеялом укрыла нас двоих своим широким золотистым крылом и, обессиленная, высушенная горем, приготовилась снова отключиться, но вдруг почувствовала Это. Слабый ветерок, тронувший волосы на макушке. Теплый поток воздуха.
Дыхание!
Ирвинг дышал!
Жив!
О господи, жив!
Я резко села на колени и вгляделась любимому в лицо. Попыталась нащупать на шее пульс. Не получилось. Я не была медиком и могла делать что-то неправильно, искать пульс не в том месте. Возможно, сердце билось слишком слабо, чтобы я почувствовала ток крови.
Но Ирвинг дышал. Дышал! А значит, был шанс его спасти.
Врач. Мне нужен врач. Маг, целитель, кто-нибудь, способный вылечить его рану. Срочно.
Меня накрыла новая волна отчаяния. Я вспомнила, где нахожусь, — на безлюдном острове, которого даже нет на карте. В одиночестве. Неизвестно где. Я не могу просто взять и позвонить в скорую, чтобы та приехала и отвезла Ирвинга в больницу. Между мной и ближайшей больницей тысячи километров сурового океана. И телефона нет. И лодки нет. А даже если бы лодка и была, нет ни малейшего представления, в какую сторону плыть.
В полной мере я осознала всю свою чудовищную беспомощность. Ирвинг жив, но скоро умрет, потому что я не в силах его спасти.
Первая растерянность прошла. С трудом я заставила себя успокоиться, отбросить эмоции и сосредоточиться на проблеме, которую необходимо решить.
Остановить кровь!
Дрожащими пальцами я оторвала от подола кусок ткани и туго обмотала грудь Ирвинга. Тряпки мгновенно намокли и потемнели.
В голову пришла мысль, даровавшая секундное облегчение. Обычный человек давно бы умер от потери крови, но Ирвинг не обычный человек — он эльф и могущественный колдун. Магия каким-то образом поддерживает в нем жизнь. Время еще есть. Но как скоро оно закончится?
«Надо что-то делать. — Я вскочила на ноги и принялась нервно ходить по комнате, кусая костяшки пальцев. — Давай, Диана, напряги мозги! Как ему помочь?»
Аптечка. В любом доме должна быть аптечка.
Идиотка. Думаешь, обмотаешь рану бинтами, зальешь антисептиком — и все само заживет? Да и какая аптечка в доме темного колдуна?
Зелья! Точно! У Ирвинга весь кабинет заставлен банками. Среди них наверняка найдется чудо-средство на любой случай. В закромах лучшего зельевара Имании такое быть просто обязано!
Обнадеженная, я кинулась к лестнице, но остановилась, не сделав и двух шагов: и как найти это чудо-средство? Как отличить лекарство от отравы? Зная Ирвинга, не удивлюсь, если половина склянок в его подвале — яд.
От нервов в висках загрохотал пульс — я даже поморщилась.
Ой, ладно, должны же банки с зельями быть как-то подписаны. Вряд ли на них совсем нет опознавательных знаков. На бутылки и коробки для удобства всегда лепят этикетки — сомневаюсь, что Ирвинг отошел от этой традиции.
Стараясь не паниковать, я рванула в подвал — и застряла в дверном проеме.
Черт, крылья! Слишком широкие, они не давали мне пройти — цеплялись за стены.
Я попыталась их сложить, затем нетерпеливо дернулась, пытаясь протиснуться в двери, и длинное золотое перо медленно спланировало к моим ногам.
«Так отрезали ему крылья. Знаете, сколько они стоят на черном рынке?»
Меня словно ударило молнией. Прошило током. Стукнуло кирпичом по голове.
«Всем драконам в неволе отрезают крылья. А виной тому — их волшебное оперение. Одно перышко из этих крыльев способно исцелить самую страшную рану. Всего-то и надо, что окропить перышко кровью мага или колдуньи, а затем прочесть заклинание».
О боже! Какая я дура!
Перо!
Не надо никуда бежать и что-то искать: вот оно — спасение.
Я же сама, когда обратилась в дракона, сказала, что ношу на спине целое состояние.
Зелья в подвале были забыты. Сжимая в руке перо, я ринулась обратно к эльфу. Упала перед ним на колени и быстро размотала бинты, пропитанные кровью.
Рана выглядела так, что меня затошнило. Рваные обугленные края, кровавая каша, белые кости.
Разве что-нибудь способно помочь при таких повреждениях?
«Успокойся. Дыши. Он эльф, Иной, маг. Справится. И ты справишься. Русской женщине все по плечу. И горящий конь, и скачущая изба. О, господи, что же делать? Я ничего не знаю».
«Всего-то и надо, что окропить перышко кровью мага или колдуньи, а затем прочесть заклинание».
Плача от страха, я осторожно положила золотое перо в центр чудовищной раны, и его тут же затянуло кровавой пленкой.
— Ну вот, окропила, — прошептала я сама себе, балансируя на краю истерики. — Теперь заклинание. Какое заклинание? Кто его прочтет?
Паника стремительно нарастала, а с ней — отчаяние.
В моих руках был ключ к спасению Ирвинга, но я вдруг поняла, что не могу им воспользоваться — не представляю, как. Я ничего, абсолютно ничего не умею.
— Прости меня, прости, прости, — зашептала я, стоя на коленях и раскачиваясь взад-вперед с лицом, закрытым руками. — Я не знаю, не знаю, не знаю. Как мне тебе помочь? Скажи, как?
Любимый молчал.
Содрогаясь в рыданиях, я растянулась на полу у него под боком и накрыла зияющую рану в груди ладонью.
Нужного заклинания я не знала, но знала молитвы и в последнем жесте отчаяния прибегла к ним. В ужасной беде и глубокой скорби человек ищет утешения в вере, но в эту страшную минуту я обращалась не к своему христианскому богу, не к какому-либо конкретному божеству — я читала свое собственное заклятие, пропитанное тоской и болью, нежностью и надеждой, горячим желанием спасти любимого мужчину.
Настоящая Дис Эддерли была колдуньей. Магия жила в ее голосе, в звуках, рожденных ее горлом. Я решила: неважно, что говорить — главное, говорить. Главное, верить. Ведь если мысль материальна даже у обычного человека, то у ведьмы и вовсе должна обладать волшебной силой.
Всегда считала это популярное высказывание чушью. Но вот настал момент, когда я готова была хвататься за любую соломинку. И я верила, заставляла себя верить в то, что мои слова несут исцеление.
«О незримая высшая сущность. Твое милосердие не ведает границ. Твое доброе сердце огромнее вселенной. Помоги ему, умоляю, помоги. Затяни его рану».
Я не знала правильного заклинания, и все, что мне оставалось, — придумать свое.
Силы покидали меня. Голос становился все тише. Веки опускались, будто не молитву я читала, а усыпляла саму себя колыбельной.
«О незримая высшая сущность…»
Я верила. Вера — единственное, что у меня было, и я цеплялась за нее, как утопающий за спасательный круг.
«О незримая высшая сущность…»
Если верить, то все получится.
«Помоги ему, умоляю, помоги. Затяни его рану…»
Глаза закрылись. Темнота поглотила мое сознание. Целую вечность я падала в колодце кромешного мрака, мрак клубился вокруг меня, трогал за волосы, дышал холодом в лицо, я летела сквозь космическую бездну, падала все ниже и ниже, проваливалась во тьму все глубже и глубже, а потом вдруг очнулась словно от толчка — меня разбудило прикосновение теплой руки.
И любимый голос:
— Диана.
Подняв голову, я встретилась с ласковым взглядом синих глаз. Ирвинг смотрел на меня и слабо улыбался.
Жив.
Жив!
У меня получилось!
От облегчения я расплакалась, уткнувшись носом в родное плечо.
— Ну-ну. Что ты? — Широкая ладонь накрыла мой затылок. В голосе Ирвинга смешались удивление и недоверие, а взгляд стал еще теплее. Неужели раньше никто за него не волновался? Что в моих переживаниях его так поразило? — Надо же. Ты меня спасла. Дважды. Это драконье перо?
— Да, перо из моих крыльев. — Я провела пальцем по его гладкой груди. На месте глубокой, разверстой раны не осталось даже царапины. Чистая, неповрежденная кожа. Вот что значит магия! Ай да крылья! Настоящее сокровище.
— Я должен сказать спасибо, — Ирвинг подо мной зашевелился, пытаясь устроиться на полу удобнее. — Но не скажу. Лучше поблагодарю иначе. Немного окрепну и начну отдавать долги. — Светлая бровь лукаво изогнулась. — За спасение жизни благодарить надо долго и качественно. Не одну ночь.
