— Мы взрослые люди, — сказал я, указывая на окно, где, казалось, всё ещё царил хаос. — И это было последнее выступление в длинной череде дурацких шоу, в которых мы снимались вместе.
Слоан скрестила руки на груди и опустила взгляд на свои ноги. Её ботинки были коричневыми с фиолетовыми швами.
— Я не говорю, что ты прав. Но ты не совсем неправ.
— Это нужно прекратить.
Она надула щёки. В лучах света, падавшего изнутри, пирсинг в её носу поблёскивал. Она походила на озорную лесную фею.
— Я знаю, — она отвернулась от меня и подошла к перилам. — Я ненавижу, что каждый разговор с тобой превращает меня в подростка, не способного контролировать свои порывы. Это позорно.
— Я ненавижу, что позволяю тебе выводить меня из себя. Это бесит, — признался я.
Она слегка улыбнулась ночному небу.
— Значит, ты признаёшь, что частично являешься человеком.
— Я буду всё отрицать, если ты повторишь это.
Она крепче обхватила себя руками и поёжилась от холода. Я медленно придвинулся ближе, пока моя рука не коснулась её плеча, делясь частью своего тепла.
— Что нам теперь делать? Просто простить и забыть? — спросила она.
— Это невозможно, — сухо сказал я.
Она издала короткий горький смешок.
— Кому ты рассказываешь.
— Мы должны найти какое-то решение. Для них.
Мы оба оглянулись через плечо на кухню, где все собрались вокруг стола с кофе и коблерами.
— Они выглядят по-настоящему счастливыми без нас, — заметила Слоан.
— Тогда мы найдём способ сделать так, чтобы они были счастливы с нами.
— Давай начнём с того, что не будем взаимодействовать друг с другом, находясь на публике, — предложила она. — Я не думаю, что мы готовы к вежливым светским беседам.
Мне было неприятно это признавать, но она права. Безопаснее просто избегать друг друга, пока мы не научимся терпимости.
— Отлично. И если по какой-либо причине один из нас чувствует, что не может выносить присутствия другого на том или ином мероприятии, мы заранее планируем другие обязательства, объясняющие наше отсутствие.
— Это такая реплика в духе богачей и их показушных вечеров. Без обид, — быстро добавила она, затем поморщилась. — Это будет сложнее, чем я думала.
— Это привычка. Ничего больше, — настаивал я.
Я не собирался позволять привычке управлять мной. Без всякой иронии я вытащил из нагрудного кармана рубашки свою ежедневную сигарету и достал зажигалку.
Слоан многозначительно посмотрела на сигарету, когда я прикуривал.
— От некоторых привычек избавиться труднее, чем от других.
Она понятия не имела, какую борьбу я пережил в тот день после нашей перепалки в её кабинете. Больше всего на свете я хотел утолить нахлынувший гнев ежедневной дозой никотина. Мои пальцы так и чесались зажать фильтр, а уши жаждали услышать чирканье зажигалки.
Но я отказывался сдаваться.
Награда. А не костыль.
Награда была показателем достижения. Костыль был символом слабости. А я терпеть не мог слабость, особенно внутри себя.
— В будущем, если ты почувствуешь, что не можешь контролировать себя, и необходимость оскорбить меня будет слишком сильной, мы разберёмся с этим наедине, — предложил я, выпуская дым в сторону луны.
— Я? — она повернулась и посмотрела на меня. — Ты даже не успел съесть своё первое тако, как уже раскололся.
— Да, ну хорошо. Теперь всё в прошлом, — я одновременно и любил, и ненавидел, когда она уделяла мне всё своё внимание. Я заставил себя отвести от неё взгляд.
— Отныне для меня ты будешь тем слегка расистским, женоненавистническим дядей со слабым слухом, с которым все избегают общаться на Дне Благодарения.
— А ты всего лишь надоедливая невидимая подружка Наоми и Лины, которую я якобы признаю, когда они настаивают на том, чтобы занять для тебя место за столом, — сказал я.
Слоан отошла от перил и протянула руку.
— Договорились?
Я накрыл её руку своей. Её ладонь была такой маленькой и хрупкой в моей руке.
— Договорились.
Было бы так легко сломать что-то настолько хрупкое. Так легко сломать. Я ненавидел то, что мы оба это знали.
«Приди в себя».
Её красные губы лукаво изогнулись, когда мы обменялись рукопожатием.
— Я бы сказала, что было приятно пообщаться, но мы обе знаем, что это ложь.
Я отпустил её руку и повернулся к ней спиной, желая, чтобы она и звук, который преследовал меня, исчезли.
Я подождал, пока не услышал, как открылась и закрылась дверь, оставив меня одного в темноте на веранде, и только потом глубоко затянулся сигаретой.
Глава 14. Красный флажок
Слоан
— Ты хотя бы спрятала труп, Слоани? — спросил Нэш, когда я вошла в кухню. Он массировал плечи Лины, пока она наполняла бокалы вином.
— Он всё ещё дышит. Я вижу, вы двое помирились, — сказала я Ноксу, который зажал Наоми между стойкой и своей грудью. Его руки были засунуты в задние карманы её джинсов, а на его красивом лице застыло выражение хищного волчьего предвкушения.
— На меня невозможно долго злиться, — сказал Нокс.
— Всё, что от него требуется — это правильно загрузить посудомоечную машину, и я готова простить его, — сказала Наоми. Её обручальное кольцо блеснуло на свету.
— У вас найдётся минутка, чтобы поговорить кое о чём? — спросила я Наоми и Лину.
Обе женщины оторвались от своих мужчин и последовали за мной в гостиную, расположенную по другую сторону кухни.
— Не нравится мне, как это звучит, — проворчал Нокс, когда мы уходили.
— Они точно будут нас подслушивать, — предупредила Лина, опускаясь в кресло и перекидывая ноги через подлокотник.
Наоми уселась на диван и похлопала по подушке рядом с собой.
— Это из-за непостоянной занозы в твоей заднице?
Лина поперхнулась вином. Я покачала головой.
— Мы заключили перемирие, и нет, прежде чем ты спросишь, я не хочу обсуждать условия этого перемирия, — я услышала, как открылась и закрылась задняя дверь, за которой последовал негромкий мужской разговор. — Это по поводу того, о чем мы говорили — об юридической помощи. Я хотела кое-что обсудить с вами обеими.
Я изложила им суть дела Мэри Луизы.
— Я думаю, что Аллен совершил какую-то глупость или попал не в ту компанию, и его мама защитила его. И никто не заслуживает двадцати лет за то, что защищал своего ребёнка. Очевидно, я бы не стала просто так вкладывать ваши деньги во что-либо, не обсудив это сначала с вами. Возможно, это не совсем соответствует тому, что мы хотим сделать, но я бы хотела, по крайней мере, поговорить с ней и узнать больше подробностей об её деле и вынесенном приговоре, — я вздохнула и вытерла руки о колени. — Итак, что вы думаете?
— Я думаю, это потрясающая идея, и твой папа бы очень гордился, — сказала Наоми, сжимая мою руку.
— Согласна, — сказала Лина.
— Это может дорого обойтись. Скорее всего, больше, чем у нас есть. Больше никому ничего не останется, — предупредила я.
— Это жизнь женщины, — сказала Наоми. — Конечно, это того стоит.
— Если вы уверены, то я бы хотела встретиться с ней и услышать её версию случившегося, если она захочет поделиться.
— Где она сидит? Я пойду с тобой, — вызвалась Лина.
— Я тоже, — согласилась Наоми. — Я бы хотела с ней познакомиться.
— Хера с два вы трое куда-то пойдёте, — в комнату ввалился Нокс, а за ним и Нэш. Люсьен задержался в дверях.
— Так, Викинг… — начала Наоми.
— Не такай мне, Маргаритка, — парировал её муж. — Ты не отправишься в тюрьму, даже если это просто для того, чтобы поболтать.
Нэш скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Лину. Она погрозила ему пальцем.
— Даже не пытайся провернуть эту фишку в духе властного альфа-самца, красавчик. Я уже допрашивала заключённых раньше.
— О, я не на стороне своего тупоголового брата. Но если ты идёшь, то и я пойду, Ангел, — дружелюбно сказал Нэш.
— Как насчёт того, чтобы избавить всех от семейных разборок? Я пойду одна и…
