Киран вдруг понял, что ему надолго придется здесь задержаться.
— Вы прибыли, милорд! — проговорил человек, который оказался ближе всех к Кирану.
— Вы же сами срочно вызвали меня в Дублин. Что мне оставалось делать? — сухо ответил Киран. — А в Лангморе у меня масса неотложных дел. Так что выкладывайте, в чем дело, чтобы я мог скорее со всем этим разобраться и вернуться домой.
Сухонький старичок, сидевший на дальнем конце стола, поднялся с места и предложил Кирану сесть, показав на свободное место на скамье.
— Когда вы не появились в назначенное время, мы подумали, что с вами случилось самое страшное.
Киран подошел к столу и с хмурым видом сел на скамью.
— В назначенное время? О чем вы говорите, сэр?
— Об этом заседании парламента, разумеется. Будучи губернатором Пейла, вы должны присутствовать на этой сессии и принять участие в голосовании. На повестке дня много важных вопросов.
Киран и сам знал, что эти обязанности будут постоянно отравлять ему жизнь, пока он будет находиться в Ирландии. Однако более неподходящий момент для всего этого трудно было себе представить. Его ждала молодая жена.
— Мне ничего не было известно о том, что планировалось открыть заседание парламента.
Мужчина нахмурился, явно озадаченный его заявлением:
— Мы послали вам сообщение более месяца назад.
А он ничего не получал. Киран недоумевал. Как такое могло случиться? Впрочем, чему тут удивляться? Почти все в Лангморе были заинтересованы в том, чтобы Киран пропустил это заседание парламента. У всех были для этого, причины — и у Флинна, и у Мейв, и у Джейны. Хотя скорее всего в этом был замешан не кто иной, как Флинн.
Проклятие! Флинн не даст ему жить спокойно. Киран готов был собственноручно расквитаться с ним.
Вот только Мейв… Это разобьет ей сердце.
Однако большую часть писем в Лангморе получала Мейв. Может быть, именно она имеет отношение к пропаже письма, из которого он должен был узнать о заседании парламента. Может быть, таким образом Мейв оказала услугу мятежникам?
Пробормотав про себя проклятие, Киран сел.
— Давайте представимся друг другу, а потом расскажете, какие вопросы нам нужно решить.
Старший среди сидящих кивнул.
— Меня зовут лорд Беркленд, — представился он, сел, а затем стал представлять остальных.
Человек с толстым животом был епископ Элмонд, и Кирану с первого взгляда не понравилось его лицо. Все эти церковники хитрые и изворотливые. Этот, кажется, не исключение.
Более молодой среди собравшихся оказался лордом Батлером. Надутый, чванливый болван. Киран подумал, что отдал бы полжизни, чтобы оказаться сейчас далеко от этих кичливых членов парламента и снова очутиться в Лангморе, рядом с женой.
— Ну, теперь, когда вы познакомились со всеми, милорд, мы займемся проблемами, которые перед нами стоят. Прежде всего, обсудим, что делать с мятежниками.
— Совершенно верно, — подтвердил епископ.
— Правильно. Ведь, пытаясь сбежать из темницы, они разрушили часть укреплений замка Малакайд, — поддержал его другой англичанин, чьего имени Киран не запомнил.
Киран не сомневался, что, по мнению большинства, а также скорее всего по мнению короля Генриха, нужно разобраться с мятежниками, пока они не нанесли ущерб крупным английским владениям. Имелись веские основания этого опасаться. Кроме того, король Генрих не станет терпеть, чтобы на ирландской земле скрывался очередной йоркист, претендующий на его трон. Год назад войско Ламберта Симнела и герцогини Бургундской предприняло такую попытку. Их коварным замыслам также способствовало предательское убийство предшественника Кирана, прежнего графа Килдэра.
Этот вопрос нужно было срочно решать. Но положа руку на сердце Кирану совсем не хотелось во всем этом участвовать. Он сам не мог понять почему. Обращаясь к двум стражникам, Беркленд сказал:
— Возьмите с собой еще солдат и приведите сюда мятежников.
Стражники тотчас же отправились выполнять приказ пожилого лорда. Киран с волнением ожидал появления мятежников, в то время как вокруг него велись беседы о налогах, о тяжбах из-за земли и разговоры о короле. Однако Киран в этот момент думал только о Куэйде О'Туле и о том, как отнесется Мейв к тому, что ее бывшего жениха ждет печальная участь.
Через несколько минут в зал ввели десять мятежников со связанными руками и ногами. Их лица были хмурыми и немытыми, но глаза гордо сверкали. Все эти люди совершили преступления против Короны — от избиений до убийства английских подданных. Они повсюду сеяли семена раздора и мятежа. За это их необходимо наказать.
Так почему же тогда ему ужасно не хочется в этом участвовать?
— Позвольте нам начать, милорд Килдэр, — сказал Беркленд.
В этот момент от группы мятежников отделился невысокий коренастый молодой человек со светлыми волосами. Он с ненавистью посмотрел на Кирана.
— Вы негодяй! Вы украли у меня мою Мейв.
Люди вокруг ахнули и удивленно уставились на молодого человека.
Киран, стиснув зубы, посмотрел ему прямо в глаза:
— Вы Куэйд О'Тул, насколько я понимаю?
— Вы знали, что она принадлежит мне, еще до того, как женились на ней.
— А теперь она моя жена перед законом и перед Богом.
В глазах Куэйда вспыхнула злоба:
— Уберите от нее свои грязные руки, мерзкий англичанин!
— Завяжите этому наглецу рот, — приказал Беркленд и повернулся к Кирану, который сжимал кулаки, готовый броситься на О'Тула.
В зале наступила тишина.
Стражник завязал рот Куэйду тряпкой.
— Начнем.
Беркленд зачитал обвинения в убийстве англичан, которые вменялись в вину первому из мятежников. Парламент позволил обвиняемому высказаться в свою защиту, дав ему на это пять минут.
Однако Беркленд взмахом руки прервал речь мятежника.
— Что скажете, господа?
Все проголосовали за смертный приговор. Киран поддержал это решение.
Таким же образом разобрались с остальными мятежниками, и всякий раз исход был одинаков.
О'Тулу, который все это время не мог говорить, развязали рот и дали возможность высказаться в свое оправдание.
— Уверяю вас, я не сделал ничего плохого.
— Вы отрицаете, что убили двух солдат-англичан? — спросил Беркленд.
— Я только не позволил им украсть моих овец и изнасиловать мою сестру!
— И для этого вам потребовалось ударить мечом в живот одного и в горло — другого?
— Они тоже были вооружены, и если бы я не опередил их, они пустили бы в ход свои мечи.
Беркленд окинул О'Тула недоверчивым взглядом:
