Следующие дни стали тяжелым испытанием. Мирджафар еще в Мирсебе купил два бассураба, которые должны были сделать путешествие более удобным для Василике и Джабиры. Теперь они ехали не на лошадях, а в этих громоздких приспособлениях, укрепленных на спинах верблюдов. Хотя бассураб отчасти защищал седока от палящего солнца, но жара становилась все более невыносимой. Кожа Василике под одеждой шелушилась, она казалась суше, чем песок, по которому ступали их верблюды. Хотя она почти все время отпивала понемногу из бурдюка, ей казалось, что рот набит ватой.
Когда они останавливались на ночь, ставили только один шатер – для Василике с Джабирой. Как и предупреждал Мирджафар, Василике почти не виделась с ним в эти дни. Но еще больше ее огорчало то, что Джабира почти каждую ночь, в самое темное время, исчезала на несколько часов. Мысль о том, что молодая берберка наверняка уходит к Мирджафару, едва не свела ее с ума. Но гордость не позволяла ей расспрашивать девушку, у которой в последнее время стал подозрительно довольный вид.
Если бы Василике узнала причину ночных отлучек Джабиры, она избавилась бы от напрасных сердечных мук. Юная берберка наконец поняла, что господин к ней совершенно равнодушен, и с досады завела любовника. Исмаил, молодой воин, главными достоинствами которого были мускулистое тело и самодовольное выражение лица, несколько напоминал ей шейха Мустафу – единственную ее любовь, жениха этой загадочной молчаливой византийки. Повелитель, не спрашивая о ее желаниях, отдал ее Мирджафару, а тот пренебрегал ею, и она решила сама вкусить все радости любви и выполнить свое предназначение. В объятиях Джабиры Исмаил испытал такое райское наслаждение, о каком он даже мечтать не осмеливался, и, хотя он сознавал, что может поплатиться головой за то, что коснулся женщины великого шейха, отказаться от нее было выше его сил. Наслаждаясь прелестями Джабиры и радостью запретной любви, которую она предлагала, он был готов заплатить за нее своей жизнью.
Василике лежала без сна, терзаемая дурными предчувствиями. Как обычно, Джабира делила с ней шатер, а все мужчины спали под открытым небом рядом со своими верблюдами. Вот Джабира легко вздохнула во сне. Может быть, ей снится Мирджафар, может быть, она и во сне мечтает о свиданиях с ним? «Интересно, отправится ли она к нему сегодня?» – с печалью подумала Василике.
– Не думай о нем, госпожа… – послышался голос Джабиры.
Девушка не спала, более того, она сидела рядом с Василике. В свете крошечного масляного светильника было видно, как она протягивает принцессе пиалу.
– Выпей, это поможет тебе успокоиться.
– Отчего ты думаешь, что я обеспокоена… – Василике пыталась рассмотреть лицо Джабиры.
– Конечно, ты обеспокоена: ты ворочаешься с боку на бок, прислушиваешься к каждому звуку ночи. Ты думаешь о нем… И обо мне.
Василике села удобнее на подушках. Она решила, что нет смысла дольше молчать. Тем более что Джабира сама начала этот трудный разговор.
– Это верно, я думаю о нем, о Горном Лисе.
– Ты любишь его?
– Я люблю его, люблю принца Мирджафара всем сердцем.
– Но ты же невеста Мустафы! – Джабира прикусила губу.
Василике почувствовала, что сейчас произойдет что-то очень важное.
– Да, малышка! Я должна была стать женой Мустафы, старшего сына бея Титтери, могущественного Тахира ас-Сада. Так решил базилевс, властитель града Константина. Его милостью я превратилась из рабы в принцессу. И потому обязана была покориться этому решению, кого бы ни любила. Но отчего ты, Джабира, наложница Мирджафара, спрашиваешь об этом?
– Потому что я, слышишь ты, я люблю Мустафу! Люблю так, как никто не в силах любить! И я готова разорвать на клочки любую, кто станет на моем пути!
– Ты уже сделала это, малышка, – вздохнула Василике. – Ты обольстила того, кого люблю я…
– Нет, госпожа, нет… Я старалась сделать это. Но он… ему никто не нужен. Никто, кроме тебя. Прости меня.
Растроганная и смущенная, Василике ласково подняла девушку и посадила рядом с собой.
– Джабира, мне не за что тебя прощать – мы обе рабыни, и как распорядится нами судьба, не ведает никто в целом мире. Пусть я сейчас названа невестой Мустафы… Это ничего не значит. Думаю, что сам принц менее всего хотел бы назвать меня своей женой. Должно быть, его гарем более чем щедр, а его возлюбленные полны истинного огня.
– Это так, – Джабира постаралась гордо выпрямиться.
– А потому принц, даже если и станет моим мужем, в покои мои не войдет никогда – я же буду лишь гарантией спокойствия двух стран. Ибо я рождена для истории, но не для любви. Так по сто раз на дню повторяли наставники… Такова моя судьба.
– Госпожа, все, что ты говоришь… Это несправедливо!..
– Это справедливо, Джабира. Я просто пешка в высокой политической игре. И мне не нужно ничего, кроме твоей дружбы. Никто не знает, что с нами станется. Нам будет легче, если мы сможем найти поддержку друг в друге.
– Госпожа, я не заслуживаю твоей доброты. – Джабира залилась слезами раскаяния. – Я… я плохо поступила с тобой.
– Ты говоришь об Мирджафаре? Он не мог остаться равнодушным к тебе – ты молода и прелестна. Какой мужчина устоит против этого?
– Такой мужчина, как великий шейх, госпожа. Говорю тебе: он отверг меня, отослал прочь. Он хочет только тебя. Он любит тебя великой любовью, госпожа.
Лицо Василике озарилось радостью.
– Ты… ты уверена? Или ты говоришь это только для того, чтобы отблагодарить меня?
– Нет, госпожа, это правда. Я лгала тебе, когда говорила, что Мирджафар обладал мной. Мое сердце полно ревности. Ведь я люблю твоего жениха…
– Но он-то меня не любит! Он меня даже не видел! И, думаю, не увидит уже никогда!
Василике вдруг вспомнила ночь, когда она увидела Джабиру в объятиях Мирджафара.
– Но я видела, как он нес тебя к себе в шатер.
– Между нами ничего не было, – со стыдом призналась Джабира и опустила голову. – Я попыталась перехитрить и его, и тебя, но ничего не получилось. Мирджафар не захотел меня. Прости меня, госпожа.
– Я прощаю тебя, Джабира, – улыбнулась Василике и обняла девушку. – И пожалуйста, зови меня по имени. Я была не права, сомневаясь в любви Мирджафара.
– О нет, – пылко воскликнула Джабира. – Можно сомневаться в чем угодно, но только не в его чувствах к тебе. Ты правда не любишь Мустафу?
Василике улыбнулась.
– Я тебе уже говорила – я его никогда не видела. И уже думала, что никогда не увижу. Как же мне было его полюбить? Быть может, когда-нибудь я проникнусь к нему сестринскими чувствами, ибо он все-таки брат Мирджафара.
– О, сестра моя… – прошептала Джабира.
– Помни, никому не известно, как сложится наше будущее. Мы должны объединиться просто для того, чтобы остаться собой, чтобы не стать жертвой в суровых мужских играх.
