– Забери, – сказал Борис, мысленно отметив это «было». – Я тут песню сочинил в честь ребят погибших на границе. На заставе пел парням – понравилась. Мы ее разучим на двоих, а то мне пока не сыграть, – указал он на подвешенную на косынке руку. – Все, Сергей, пошел. Завтра загляну и надеюсь, что гитара уже будет.
К удивлению Бориса, Вера ожидала его в палате, все еще рассматривая портреты. Он взял альбом, где имелись чистые листы, карандаши и присел к столу. Быстро набросал несколько рисунков и посмотрел на санитарку.
– Где здесь кабинет начальника госпиталя?
– Он вам зачем? – удивилась девушка.
– Дело есть, – сказал Борис. – Государственной важности.
– Идем, – Вера встала, отложив альбом. – Провожу.
Борис сунул свой под мышку. Они спустились на второй этаж, где санитарка подвела его к дубовой двери с табличкой «Начальник госпиталя», открыла ее и скользнула в приемную. Он устремился следом.
– Подождите здесь, – сказала санитарка ему в приемной и открыла дверь кабинета.
К удивлению старшины, пребывавшая здесь секретарша не только не остановила санитарку, но даже приветливо ей улыбнулась. Ничего себе у них порядки!
Вера возвратилась скоро.
– Начальник вас примет, – сообщила Борису.
Он кивнул и вошел в кабинет. За столом большой комнаты со шкафами и прочей казенной обстановкой восседал полковник медицинской службы – не слишком молодой, но еще не старый. Лет, эдак, пятидесяти. Лицо круглое, приятное. Борису оно показалось знакомым, хотя начальника он видел в первый раз.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – он принял стойку «смирно». – Разрешите обратиться?
– Обращайся, – улыбнулся офицер. – И не тянись так, старшина. Здесь госпиталь, а не плац. И ближе к делу. Что у тебя за дело государственной важности?
– Вот, – Борис подошел поближе и раскрыл перед полковником альбом. – Это костыли. Легкие, удобные, с локтевым упором. Его можно отлить из пластмассы, или изогнуть вверху трубу и надеть для мягкости резину, как на ручку. У нынешних перекладина пережимает инвалиду сухожилия и нервы, что не идет ему на пользу.
– Хм! – полковник рассмотрел рисунок. – У вас какое образование, старшина?
– Десять классов школы.
– А рассуждаете, как дипломированный врач. Вам это кто-то подсказал? – он ткнул пальцем в рисунок.
– Сам додумался. Друг у меня здесь лежит. Служили вместе на заставе. В бою второго марта получил ранение в голеностоп, ему ампутировали ступню. На костылях ходить не хочет, говорит: тяжелые и неудобные. Вот я и подумал… Смотрите: вещь простая. Две алюминиевых трубы, одна в другую входит, чтобы можно было регулировать высоту. Резиновый набалдашник снизу для опоры, и две резиновых трубы на рукоятке и упоре. При массовом производстве получится дешевле, чем деревянные. Металла и резины в стране хватает.
– Ты осознаешь, что это изобретение? – спросил полковник. – Если испытания подтвердят эффективность новых костылей, то выдадут свидетельство об изобретении. [97]
– Мне оно не нужно, – сказал Борис. – Лишь бы людям было легче. Вот еще, – он повернул страницу. – Ножной протез. Нынешние деревянные тяжелые и неудобные. Стопа в них неподвижна, из-за этого инвалид хромает. А здесь она на простеньком шарнире на трубе и потому подвижна. Гильзу для культи можно сделать из металла или пластмассы, но чтоб выдержала нагрузку. Хорошо бы использовать титан – он легкий, прочный. Но его найти можно лишь на авиационном заводе.
– Есть такой неподалеку, – задумчиво сказал начальник госпиталя. – В Комсомольске-на-Амуре.
– Товарищ полковник, – заинтересовался Борис. – Нельзя ли обратиться туда с просьбой оказать помощь герою боя на острове Даманском. Рядовой Щербаченя уничтожил там с десяток маоистов, а потом под разрывами мин эвакуировал раненых солдат и начальника второй заставы Бубенина. Тогда и был ранен. За этот подвиг его к ордену представили.
– Свяжусь с партийной организацией завода, – кивнул полковник, – Комсомольцев тоже подключим. Помогут. Хороший человек ты, старшина, друзей не забываешь, и голова работает на диво. Мне дочка уши прожужжала: «Борис, Борис!..» Я думал – восхищается героем, теперь смотрю: не зря хвалила.
– Какая дочка? – удивился старшина.
– Так, Вера, – улыбнулся полковник. – Она тебя сюда и привела.
«Ни фига себе! – изумился Борис. – Дочь начальника госпиталя моет пол и выносит утки за больными. Чтоб это было в прошлой жизни…»
– Удивлен? – спросил полковник. – Я ей такое предложил. Если хочешь стать врачом, то должен знать все стороны профессии. В том числе – грязь, кровь, вонь и экскременты. Духами здесь не пахнет.
– Она старательная девочка, – сказал Борис. – Убирает лучше, чем другие санитарки. И не брезгливая. Хороший будет врач.
Начальник госпиталя польщенно улыбнулся. Борис понял – угодил.
– Я это заберу? – полковник указал пальцем на листы альбома.
Борис кивнул. Офицер достал из ящика ножницы и вырезал листы с рисунками.
– Кстати, старшина, – сказал, вернув ему альбом. – Завтра в госпиталь придет фотограф, снимет вас со Щербаченей. Я распоряжусь, чтоб подготовили мундиры.
– Для чего снимают? – спросил Борис.
– На орденские книжки. Мне позвонили из Москвы – указ о вашем награждении подписан. Рад первым поздравить тебя с высоким званием Героя Советского Союза, – он встал и протянул Борису руку. Тот вскочил и пожал ее. – Но ты об этом помолчи пока. Наступит время – все узнают.
– Хорошо, – кивнул Борис.
Глава 13
Полковник обещание сдержал. Уже назавтра в госпиталь приехали инженер-конструктор и несколько рабочих с авиационного завода. Рисунки рассмотрели, разобрав конструкцию по косточкам. На обсуждение начальник госпиталя пригласил Бориса. Он в разговоре почти что не участвовал – сидел и слушал. А что он мог сказать? Не инженер, не слесарь, не технолог. Он предложил лишь то, что видел в прежней жизни. А как все сделать – без понятия.
– Конструкция довольно необычная, – подвел итог обсуждения инженер-конструктор. – Но сложностей в изготовлении не вижу – все просто и понятно. Лишь удивлен, что костыли придумал рядовой солдат.
– Старшина, – поправил начальник госпиталя.
– Неважно, – отмахнулся инженер. – Не конструктор ведь. Не могу поверить, что у Коровки нет технического образования.
– У Калашникова его тоже не было, – не выдержал Борис. – А автомат какой придумал? Сержантом, к слову, числился, пока АК не приняли на вооружение.
– Не обижайтесь, – улыбнулся инженер. – Мне просто стыдно за коллег-конструкторов. Давно могли изобрести эти костыли.
– У них есть ноги, – пробурчал Борис. – Поковыляли бы на этих деревяшках – быстро бы сообразили. [98]
– Костыли мы сделаем, – пообещал конструктор. – Сразу несколько модификаций, чтобы определить, какая лучше. С протезом будет посложнее: тут и шарнир, и гильза сложной формы. Придется повозиться. Уйдет неделя или даже две.
– Михаил Иванович, – возразил молодой рабочий, сидевший рядом с инженером. – Прототип можно изготовить быстрее. Пограничник ногу потерял, Родину защищая. Как не помочь? Комсомольцы работать будут сколько нужно. Все это, – указал он на рисунки, – мы делать будем после смены. Понадобится – задержимся до ночи.
– А ты меня не агитируй! – обиделся конструктор. – Как будто я не понимаю. Мы тоже чертежи и технологические карты составим после окончания рабочего времени. Но нужно сделать так, чтобы человек сказал спасибо, а не послал нас по известному маршруту. Тем более, что он герой Даманского. Пусть лучше подождет, но, чтоб протез пришелся, как своя нога.
Борис слушал их, охреневая. Еще больше изумился, узнав, что делегация приехала в Хабаровск добровольно, и желающих помочь совершенно незнакомому им солдату оказалось много. Отобрали лучших. И эту страну хаяли в своих комментариях в сети разного рода недоумки? Сам Борис застал СССР в его поздней стадии, потому о подобных фактах не знал. Пацаном был, не интересовался. А вспомнить людей, которые приходили в госпиталь навестить раненых солдат и несли им угощение? Ведь делать это их никто не заставлял. Более того, Борис подозревал, что многие из этих посетителей вовсе беспартийные. Но ведь шли? Что-то не так в его представлении об этом мире…
